С верой в победу, с молитвой в душе
На следующий день после начала войны святитель Иоанн в своей проповеди в Шанхае молитвенно призывал послать нашему Отечеству скорое спасение. Бывший глава военного духовенства белой армии митрополит Вениамин (Федченков) в далекой Америке утверждал, что начатая борьба завершится нашей победой. За мир во время войны молились и афонские старцы.
«Один молитвенник за страну может спасти все города и веси», – любил повторять иеросхимонах Серафим, живший в то время под Ленинградом в поселке Вырица. А митрополит Питирим (Нечаев) высказался еще более образно: «Белые платочки отмолили Россию», то есть бабушки и матери, жены и подруги, сестры и дочери молились о спасении на войне своих родных и близких. Говорят, материнская молитва со дна моря поднимает, молитва крестных творит чудеса, а детские мольбы доходят до небес.
Даже в условиях блокады Ленинграда церковь смогла окормлять свою паству, мобилизуя все моральные и духовные силы людей. Бывший ректор Тульской духовной семинарии и будущий Патриарх Московский и всея Руси митрополит Алексий (Симанский) постоянно пребывал в осажденном Ленинграде и совершал регулярные богослужения в Никольском кафедральном соборе, разделяя с вверенной ему паствой героическое стояние и давая жителям блокадного города на Неве духовное утешение и поддержку.
Один из творцов Великой победы, особо отличившийся в Сталинградской битве, наш земляк, дважды Герой Советского Союза В.И. Чуйков, уроженец Серебряных Прудов, был особенно благодарен своей матери-героине Елизавете Федоровне, воспитавшей целую дюжину детей, за то, что в суровые дни испытаний она его отмолила, будучи долгие годы старостой Никольской церкви в родном поселке.
Благодаря своей настойчивости, ей удалось добиться встречи с всесоюзным старостой Михаилом Калининым, и тот отдал распоряжение в округе церкви не взрывать. В честь матери дважды Героя новая малая планета в основном поясе астероидов, расположенном между Марсом и Юпитером, названа Чуйковией. Да и сам «окопный генерал» имел при себе такую личную молитву: «О, Могущий! Ночь в день превратить, а землю в цветник. Мне все трудное содей, и помоги мне».
Митрополит Вениамин (Федченков)
Митрополит Питирим (Нечаев)
Митрополит Алексий (Симанский)
Святитель Иоанн (Максимович)
Иеросхимонах Серафим Вырицкий
Генерал В.И. Чуйков
С молитвой в душе
Многодетная мать Мария Ивановна Головина упала в обморок, когда воочию увидела сына Анатолия, воевавшего под Ленинградом, живым и здоровым. Будучи народным депутатом Тульского горсовета и председателем уличного комитета, она сама непосредственно участвовала в возведении оборонительных сооружений вокруг нашего города, заслужила медаль «За оборону Москвы». Но лучшей для нее наградой было то, что все четыре ее сына – Дмитрий, Михаил, Анатолий и Алексей – вернулись домой с войны целыми и невредимыми. Здесь наверняка не обошлось без помощи свыше. Ведь все ее сыновья были крещены в воинском храме Александра Невского, а сама она до войны даже пела там на клиросе в церковномхоре.
О трудностях первого года войны в условиях блокады Ленинграда красноармеец Анатолий Головин вспоминал так: «Все дороги обстреливались из минометов противника. Как-то по деревне ехала полевая кухня. Вдруг разрыв – ни кухни, ни ездока, только лошадь одна жива. Три дня ничего не ели, но продолжали стрелять по самолетам, которые летели бомбить Ленинград. Зимой 1942 года стояли на охране Касимовского аэродрома. Соли не было, пили снеговую воду. От голода все превратились в дистрофиков. Как-то получил приказание – доставить секретный пакет начальнику штаба. Шел километров двадцать без передышки, а оттуда сил идти на лыжах уже не было, и я с трудом волочил их за собой. Мне удалось вынести все трудности фронтовой жизни в блокадном кольце только благодаря физической закалке», – признавался 91-летний ветеран, по праву удостоенный медали «За оборону Ленинграда».
Не меньшие испытания выпали и на долю младшего, четвертого по счету сына Алексея. Когда фронт вплотную приблизился к Туле, ему как комсоргу цеха оружейного завода предложили войти в состав диверсионно-разведывательной группы особого отдела НКВД при штабе 50-й армии.По приказу командования он вместе со своими товарищами совершал далеко не безопасные вылазки по близлежащим окрестностям с целью обнаружения скоплений живой силы и боевой техники противника.
После снятия осады родного города Алексей Головин был помощником оперуполномоченного особого отдела НКВД, а в мае 1942 года его призвали в армию, и он стал бойцом 1-й резервной, а впоследствии 64-й армии. Начав свой боевой путь с истоков Дона, будущие гвардейцы к концу лета были переброшены к берегам матушки Волги.
–23 августа запомнилось мне на всю жизнь,– с горечью рассказывал Алексей Степанович. – За сутки немцы совершили на Сталинград две тысячи самолетовылетов, подвергнув его массированной бомбардировке. Кругом горела нефть, бензин и горящая смесь текли по улицам к реке, где на воде образовалось море огня. Днем не было видно солнца.
Навсегда запечатлелось в его памяти и сопровождение плененного вместе с 300-тысячной группировкой в Сталинградском «котле» фельдмаршала Фридриха Паулюса. Недаром А.С. Головин был удостоен медали «За оборону Сталинграда», а впоследствии стал лауреатом Форума «Общественное признание» и получил звание «Почетный гражданин Тульской области».
Не меньший след в истории нашего края оставил и старший сын Дмитрий, который был заместителем председателя облспорткомитета и участником эстафеты олимпийского огня в 1980 году. А еще в середине тридцатых годов прошлого века он первым из туляков выполнил норматив мастера спорта по лыжным гонкам на самой трудной пятидесятикилометровой дистанции.
Всю войну старший сын Головиных, имея бронь, проработал слесарем в военном производстве на Тульском машиностроительном заводе, помогая фронту выпуском противотанковых ружей. А зимой 1942-1943 годов, выполняя ответственное задание облвоенкомата, Дмитрий Головин подготовил из числа среднего офицерского состава 115 инструкторов лыжных батальонов, наводивших на фашистов ужасный страх и прозванных ими «белыми призраками».
И благодарные ученики посылали о себе вести своему наставнику, удостоенному медали «За оборону Москвы», из глубоких немецких тылов взрывами поездов и мостов, заревами сожженных складов и свинцовыми голосами своих автоматов.
Такой же медали, что мать и старший брат, был удостоен и Михаил Головин. Когда в 1937 году его призвали в ряды Красной Армии, он проходил службу в столице в особом кавалерийском полку, где начальником штаба был отличившийся вскоре в битве за Москву легендарный генерал Доватор. Незадолго до демобилизации из армии в 1940 году маршал С.М. Буденный лично вручил М.С. Головину нагрудный знак «Отличник РККА».
Когда осенью 1941 года над Тулой нависла смертельная угроза, и враг пытался захватить родной город, он был призван рядовым бойцом в Тульский рабочий полк, где проходил службу по охране оружейного завода. Когда у автомашины, на которой была установлена «катюша», немцы перебили коленчатый вал, Михаил с товарищами изготовил новый. К ремонту боевой техники вскоре добавилось изготовление новых минометов. Работа кипела в неутомимых руках, несмотря на холод, сквозняки и бессонные ночи.
Более двух лет пребывала в кромешном блокадном аду на берегах Невы и семья Касинцевых. Отец погиб в боях, а старший брат гвардии старший сержант Аркадий Касинцев, будучи командиром отделения разведки, стал во время Великой Отечественной войны полным кавалером ордена Славы.
За первые два года блокады из шестидесяти жильцов их коммунальной квартиры в Ленинграде пережили все выпавшие на их долю невзгоды только девять. В последний день навигации 1943 года семья все-таки решила эвакуироваться на Урал.
– Нас переправляли через Ладожское озеро на пяти катерах. Вдруг в небе появились фашистские самолеты – свист бомб, взрывы… В итоге четыре катера на наших глазах пошли ко дну… А мы, волею судеб, на пятом. Я от страха засунула голову под сиденье, как страус. По счастливому совпадению, на нашем катере находилась старушка, одетая во все черное. Она упала на колени и стала исступленно молиться, как заклинание, повторяя всем нам: «Деточки, милые, молитесь, Бог нас услышит…» Почти бессознательно наши исхудавшие ручонки потянулись вверх, повторяя ее движения. Так пришло спасение», – вспоминала впоследствии наша первая чемпионка мира по велосипедному спорту, заслуженный мастер спорта, Почетный гражданин города Тулы Любовь Кузьминична Кочетова.
Анатолий Головин 
Алексей Головин 
Дмитрий Головин 
Михаил Головин
Мать – М.И. Головина 
Л.К. Кочетова с родным братом А.К. Касинцевым
Атеистов в окопах не было
У каждого была своя война, своя дорога к дому… Многие наши воины, сами того не ведая, руководствовались мудрым заветом одного старца, который учил: «Люби Родину больше, чем жизнь. Сердце отдай людям, душу – Богу, а честь оставь себе».
Общаясь с сотнями фронтовиков и тружеников тыла, не раз слышал от них врезавшиеся в память воспоминания о чудесах, которые произошли с ними в ходе Великой Отечественной войны, или чему они были живыми свидетелями. Эти рассказы вряд ли кого могут оставить равнодушными.
Для выпускника Тульского оружейно-технического училища, воентехника 2-го ранга Льва Михайловича Аверьянова первый день войны мог бы стать и последним – ведь он служил в приграничном Бресте: «На рассвете 22 июня проснулся от сильного, все нарастающего гула. На часах было ровно четыре. Выскочив на улицу, вижу, как с запада на город наплывают тяжелые черные самолеты. Несмотря на разрывы бомб и снарядов, изо всех сил побежал в сторону Брестской крепости, где находился штаб дивизии. Наверное, родился в рубашке: метрах в шести от меня в цоколь каменного дома врезался крупнокалиберный снаряд, но не взорвался».
Еще один выпускник нашего училища, гвардии подполковник в отставке Петр Васильевич Карпачев, будучи в Сталинградской битве начальником артиллерийского снабжения 76-го гвардейского истребительно-противотанкового дивизиона, оказался буквально на волосок от гибели. Однажды надо было срочно перебросить 120-миллиметровые мины на передовую, и грузовик, где он как старший сидел в кабине, подорвался на противотанковой мине. Каким-то чудом ни одна из находившихся в кузове мин не сдетонировала, и ему удалось выполнить задание.
В составе отдельного инженерно-аэродромного батальона 3-го Украинского фронта старший сержант Владимир Григорьевич Кагаев строил мосты, разминировал дороги и непосредственно участвовал в боевых действиях не только на территории нашей страны, но и в Румынии, Югославии, Венгрии и Австрии. В бою за освобождение города Рума туляк получил ранение и был награжден медалью «За боевые заслуги». Попав в партизанский госпиталь, он чудом остался жив. За ним приехал старшина и забрал с собой, а на следующий день немцы вновь заняли город и всех раненых в госпитале расстреляли. А Владимира Кагаева даже включили в состав чрезвычайной комиссии по расследованию зверств фашистов для опознания погибших.
Уроженец села Кулешово Суворовского района, кавалер трех орденов Красной Звезды и ордена Отечественной войны 1-й степени полковник в отставке Михаил Фролович Сергейчев в январе 1943 года семнадцатилетним юношей ушел на фронт из десятого класса. Боевое крещение осталось в памяти ветерана навсегда. Это была рукопашная схватка его батальона снесколькими сотнями немцев в открытом поле кукурузы, вымахавшей в то лето выше человеческого роста: «Встретившись грудь в грудь, мы дрались прикладами и ножами, кулаками, ногами и даже зубами. Никто не хотел умирать, и каким-то чудом судьба распорядилась так, что мне и другу-земляку Васе Орлову посчастливилось выйти из этого кошмара без единой царапины, только с вражеской кровью на гимнастерке».
Одному Богу известно, почему одни солдаты остаются в живых в самых невероятных ситуациях, а другие гибнут там, где нет, казалось бы, никакой беды. Кому помогала материнская молитва, кому своя, собственная. Михаил Фролович откровенно признавался, что в самые тяжелые моменты на войне, когда с неба вдруг начинали сыпаться бомбы, «лежишь носом в землю и только повторяешь: «Господи, спаси! Мамочка родная, помоги!» Эти же слова произносил я, когда мы переправлялись через Днепр. Бревна, на которых плыли, перевернуло немецким снарядом, и мы начали тонуть. Пришлось сбросить шинель и вещмешок, стало немного легче, и я чудом доплыл до берега. И между боями, находясь в укрытии, мы часто вслух или про себя вспоминали Господа. Бога на фронте никто никогда не забывал».
На передовой, когда жизнь человеческая висела на волоске, многие бойцы, если и не становились истинно верующими, то при каждом артиллерийском или авиационном налете Бога, хотя бы мысленно поминали. Воистину, чем глубже скорбь, тем ближе Бог, и «в помощь слову Божию даны Божии чудеса», – отмечал святитель Игнатий Брянчанинов.
Л.М. Аверьянов
П.В. Карпачев
В.Г. Кагаев
М.Ф. Сергейчев
Святитель Игнатий (Брянчанинов)
Заступничество Пресвятой Богородицы
Наша Взбранная Воевода спасала на краю бездны от неминуемой лютой гибели, поила и питала, врачевала и вела к светозарной майской Победе.
Краснофлотцу Василию Дмитриевичу Глуздию особенно врезался в память окаянный сорок первый год. Смерть ходила за ним буквально по пятам: и когда он принимал первое боевое крещение на островах Капри, и когда в составе морской пехоты оборонял аэродром Лаксберг, и когда их отряд был брошен на защиту Таллина.
После двух рукопашных схваток наши моряки потеснили противника, но силы были явно не равны, и начался отход к минной гавани. В ночь на 28 августа 1941 года оставшаяся в живых часть отряда ступила на палубу военного транспорта, после чего судно было отбуксировано с гавани на рейд курсом на Кронштадт. В этом историческом переходе военно-морской эскадры на остров Котлин участвовало около двухсот кораблей. «Преодоление морского пути небольшой протяженности оказалось крайне тяжелым, – вспоминал ветеран. – Сверху ритмично бомбила авиация, на акватории поджидали мины, атаковали катера, и пускали торпеды подводные лодки, а с берега обстреливала артиллерия».
В результате было потеряно свыше пятидесяти наших кораблей, и за бортом оказалось около семнадцати тысяч человеческих душ. Благодаря умелым действиям командиров и экипажей кораблей двенадцать тысяч человек удалось спасти, а остальные пять тысяч нашли вечный покой в пучине Финского залива. В военный транспорт, на котором находился краснофлотец Глуздий, авиабомба попала в носовой трюм, и взрывной волной его выбросило с верхней палубы за борт.
Вот как он рассказывал об этом: «После всплытия на поверхность вижу, как носовая часть нашего судна медленно погружается в бездну. Вокруг никого нет, видимость плохая, усталость страшная. Не переставая плыть, снял обувь и бушлат, оставшись в одной тельняшке и трусах. Стало немного легче. Но без подручных средств спасения уходили последние силы».
Нечеловеческое испытание воли к жизни в холодной балтийской воде продолжалось целых пять часов. Пока Василий не был поднят на борт базового тральщика, который доставил его в Кронштадт. Эта военно-морская крепость оттягивала на себя трехсоттысячную фашистскую армию, которая взяла в кольцо город на Неве. На кронштадтской земле никогда не ступала вражеская нога, и сама крепость так и осталась непобежденной.
О том, что личный состав Краснознаменного Балтийского флота ни перед кем не становился на колени, и не опускал флаг перед неприятелем, свидетельствует фотография, на которой мы видим суровое лицо юноши в бескозырке. На обратной стороне карточки каллиграфическим почерком написано: «Фотографировался в тот день, когда воздух наполнился шумом моторов, грохотом орудий и разрывов снарядов, под визги шрапнели, падающей на крыши домов (в том числе и на дом, в котором помещалась фотография). 28.1Х.41г. г. К.».
Туляк, подполковник в отставке И.Л.Долгополов воевал от звонка до звонка и прошёл боевой путь от Москвы до Праги. Призванный в Красную Армию еще в 1939 году, Великую Отечественную он встретил на Западном фронте, участвовал в Смоленском сражении в составе 488-й корпусной артиллерии 33-й армии, которая в ходе ожесточённых боев преграждала наступление вражеских войск к столице.
«Когда пришла зима, – вспоминал Иван Лукич, – больших трудов стоили нам земляные работы. Мороз сковал землю тогда так, что приходилось ее взрывать. Гитлеровцы, услышав взрывы, открывали артиллерийский огонь, и нам приходилось зарываться в землю. Несмотря на сильный заслон, противник все же прорвал нашу оборону, и пришлось отступать. 4 декабря 1941 года мы перешли в контрнаступление, и враг был разбит. На поле боя, на нашем участке, были подбиты более пятидесяти танков противника и до полка немецких солдат и офицеров. Фашисты вынуждены были отступить на запад».
И опять, скорее всего, не обошлось без помощи Владычицы нашей – ведь это день Введения в храм Пресвятой Богородицы.
Командиру отделения саперов старшему лейтенанту Ивану Федоровичу Алешину запомнился такой эпизод. Ленинградская дивизия ехала на переформирование в город Калинин. В ночь на 7 апреля 1944 года, под праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, когда все отдыхали, на станции Окуловка Октябрьской железной дороги на их эшелон налетели пять немецких штурмовиков и начали бомбить состав. По всему железнодорожному пути были воронки от бомб. В результате ночной бомбардировки погибло немало бойцов, из его саперного батальона ранило троих, а он каким-то чудом остался жив.
В.Д. Глуздий. 1941 г.
И.Л. Долгополов. 1941 г.
«За други своя…»
Нет уз святее воинского товарищества и фронтового братства. Недаром говорят, что каждый день, прожитый на войне, был подвигом. Но главным испытанием для солдата на войне был бой, когда он, как в зеркале, видел себя со всеми достоинствами и недостатками.
Ровно двести дней и ночей провел в огненном Сталинграде житель села Лужное Дубенского района Тимофей Петрович Санаев. По его словам, здесь горел асфальт, горело небо, горела река. Во всей роте в живых осталось только двое кадровых военных: он да старшина – земляк Юрищев. Легкое ранение в тех суровых условиях за ранение не считалось. Перебинтовали – и снова в бой.
Солдаты, как никто другой, любят жизнь. И никогда, по их признанию, так не хочется жить, как перед боем. Однако они поклялись выстоять, но не отдать город на Волге врагу. Вместе делили и голод, и холод, всем смертям и хворям назло.
Один туляк, пожелавший остаться неизвестным, откровенно писал о противоречивых чувствах, которые одолевали его на поле боя. Он был контужен при прорыве кольца окружения разорвавшимся рядом снарядом, а командира тяжело ранило осколком в грудь.
Судьба определила сделать важный выбор: спасаться самому и бросить раненого товарища? Или помочь тому выбраться из-под обстрела? Ответ пришел тут же: нужно было спасти боевого товарища и самому остаться живым.
В его мозгу настойчиво стучала одна мысль: «Только живые приносят победу… Только живые…» В конце концов невероятными усилиями удалось вынести раненого командира с поля боя и сдать его в госпиталь, где тому немедленно оказали первую помощь и спасли жизнь.
Солдаты и офицеры шли в бой не за награды, не по приказу, а по воинскому долгу и своей совести. Был такой фронтовой закон: не бросать в танке ни раненого, ни погибшего. В критических случаях, надвинув шлем поглубже на голову, снова лезли в горящий или подбитый танк и вытаскивали оттуда оставшихся там товарищей. Так спасая друг друга, за два с половиной года войны сменили пять танков, сгоревших в сражениях. Но их хранил Господь.
Война – жестокая вещь, которая как увеличительное стекло обнажает и положительные, и отрицательные качества в человеке. Кто-то пытается трусливо спасти свою шкуру, а кто-то первым делает шаг навстречу подвигу.
Коренной туляк, полковник в отставке Лев Иванович Аринчев, сам появившийся на свет в Крещенский сочельник, как второй день рождения отмечает 28 августа 1943 года, когда православные верующие празднуют Успение Пресвятой Богородицы.
В составе 68-й гвардейской Проскуровской Краснознамённой стрелковой дивизии командир пулеметного взвода Л.И. Аринчев принимал участие в Курской битве, воюя на южном участке фронта.
«Никогда не изгладится из моей памяти день 28 августа 1943 года, — рассказывал Лев Иванович. — Был я тогда командиром пулемётного взвода. Мы вели кровопролитные бои с противником на Украине, в Полтавской области. Перед нами была поставлена задача: освободить стратегически важный пункт — село Большая Михайловка. В боях участвовали авиация, артиллерия, танки. Немцы атаковали наш передний край «тиграми» и «пантерами». Горел металл, плавилась земля. Наш полк не раз поднимался в атаку, но она трижды захлебывалась, и мы были вынуждены перемещаться во временные окопы.
Однако на нейтральной полосе остался раненый командир стрелкового взвода москвич Саша Чушкин. Он кричит: санитар! Выбегает солдат, а снайпер его снимает. За ним второй, только руку протянул, ее перебили. Можно было послать на помощь любого солдата, но я, словно по велению судьбы, говорю помкомвзвода: оставайся за меня. Пока по-пластунски полз, обстрел ни на секунду не прекращался.
– Саш, что с тобой?
– Нога не работает.
– Залезай на меня.
Он был грузный парень, хоть и невысокого роста. Когда, наконец, подползли к нашим окопам, разорвав свой индивидуальный пакет, в овражке я сделал ему перевязку и поползс пистолетом в свой окоп. Каково же было мое удивление, когда увидел на дне окопа искореженный автомат и изрешеченную осколками плащ-палатку. Видимо, снаряд или мина попали в мой окоп, в то время, когда я своего боевого товарища из самого пекла вытащил.
Но главное – наши части не дрогнули и все-таки выполнили поставленную перед ними задачу. За этот бой я был впоследствии награждён орденом Славы III степени».
Правда, уже на следующий день гвардии младший лейтенант Л.И. Аринчев получил осколочное ранение в ногу, грудь и глаз и был направлен в госпиталь, откуда через месяц сбежал и «зайцем» добрался до Тулы. Когда он постучал в окошко родного дома на улице Гоголевской, то мать Елена Васильевна от неожиданности даже оцепенела.
О чем говорит этот случай? Согласно заповедям Христовым, «больши сея любве никто же имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин.15, 13). Не обошлось, конечно, без помощи Божьей. Ведь еще в детстве бабушка тайком от отца Ивана Васильевича, секретаря парткома, внучка окрестила.
По его светлым воспоминаниям, «она была очень набожна, соблюдала все посты и ни одного православного праздника не пропускала. Она в церковь, я за ней. У ворот Всехсвятского кладбища сидели тогда женщины с ведрами, а в них моченые яблоки. Пока бабушка молилась, я антоновские яблоки лопал. Она меня очень любила и, видимо, вымолила у Бога.Пусть я стал инвалидом войны, но остался в живых, всем смертям назло».
Л.И. Аринчев с матерью Еленой Васильевной
Под омофором Божией Матери
В самые тяжелые дни испытаний чудес и милостей, которые проистекали от Пресвятой Девы, настолько много, что все их невозможно перечесть. Чудесное явление Богоматери на небе в огненном столпе видели под Сталинградом и на Курской дуге. С тех пор произошел перелом в войне – наши войска стали наступать. Недаром в Писании сказано: «Не от множества войска бывает победа на войне, но с неба приходит сила» (1 Мак. 3, 19).
После окончания военного училища новоиспеченного лейтенанта Ивана Распопова направили на Курскую дугу командиром взвода боепитания дивизиона «катюш». «Мой первый бой начался 6 июля 1943 года и продлился целую неделю. В короткие минуты затишья командир дивизиона разрешил мне отдохнуть. Зайдя в один из крайних домов села Новенькое, сразу уснул, не услышав начавшейся бомбежки. Хозяйка уже в окопе спохватилась, что я остался в избе, и, невзирая на смертельную опасность, с трудом разбудила меня. Едва мы с ней добежали до окопа, вырытого на огороде, как очередная бомба угодила в сарай рядом с домом. Изба загорелась. Так простая русская женщина спасла меня от неминуемой гибели», — с благодарностью вспоминал Иван Дмитриевич. И случилось это в знаменательный день Владимирской иконы Божией Матери.
Бывший летчик-истребитель туляк Николай Васильевич Рудаков никогда не забудет день 15 марта 1944 года. Тогда в небе под Хмельницком от разрыва снаряда осколками была перебита его левая рука, которая непроизвольно соскочила с сектора газа управления двигателем. Пришлось ручку управления самолетом зажать между колен, а кисть неработающей левой руки набросить на сектор газа. Вся кабина и очки были в крови, от сильной ее потери в глазах начали сверкать огоньки, но летчик, превозмогая боль, самоотверженно приземлился на своем аэродроме и тотчас потерял сознание.
Теперь обратим внимание на дату, которая врезалась в память фронтовика. Это день иконы Божией Матери, именуемой «Державная», которая впервые была чудесным образом явлена в момент насильственного отрешения государя Николая II от власти в 1917 году в вотчине Романовых – селе Коломенском под Москвой. Около полугода 22-летний лейтенант Рудаков пролечился в разных госпиталях, вышел оттуда инвалидом, искореженным войной, с двумя десятками осколков в теле. Но самое главное – он остался жив, и это чудо было сотворено не без помощи Пресвятой Богородицы.
Помощь Небесных угодников
Без малого семь десятков лет носит в себе память о войне Константин Сергеевич Рудаков, однокурсник знаменитого конструктора-оружейника И.Я.Стечкина, ставший впоследствии доцентом Тульского политехнического. В 1995 году при открытии мемориальной плиты на братской могиле в поселке Хийтоло, близ границы с Финляндией, среди 45 захороненных пограничников он также числился погибшим 8 августа 1941 года. Но судьба его хранила: слегка контуженный, тяжело раненный и даже похороненный заживо, Константин Сергеевич всего месяц не дожил до 96лет.
И вот, что он вспоминал, как это было: «Утомленные и истощенные после скитаний, мы присели отдохнуть, а встревоженные финны решили прочесать лес и смогли подойти к нам незаметно. В последний момент, увидев офицера, направившего автомат на нас, едва успел выхватить из голенища сапога гранату и бросить ее. Взрыв гранаты совпал с очередью из автомата. Я упал и потерял сознание».
Через некоторое время, придя в себя и увидев лежащих без признаков жизни своего спутника и финского офицера, Рудаков пробовал подняться. Но ранения ноги, руки и позвоночника, а также страшные головные боли и мучившая жажда не позволили ему далеко углубиться в лес. И всё-таки хорошая физическая закалка и воля к жизни помогли ему, истекающему кровью, проползти семь километров по болотам до станции, где силы его покинули. Сознание вернулось к нему только в Ленинграде. С головы до ног обмотанного бинтами его стали выносить на носилках из санитарного поезда, где не оказалось свободного места. Тогда его отправили другим составом, а тот, как потом выяснилось, под Тихвином разбомбили немцы. Так, в день памяти великомученика и целителя Пантелеймона он словно заново родился.
Гвардии старшему лейтенанту Вениамину Аркадьевичу Ступишину из поселка Шварцевский особенно запомнилась ночь на 28 ноября 1941 года, когда, форсируя Дон по тонкому льду, (он под ногами ходил волнами и, по его признанию, было очень страшно) удалось ворваться в город и вести бой за Ростовский комбайновый завод. Атаки наших бойцов были столь стремительны, что фашисты в панике бежали, оставив 28 полностью заправленных танков. Если обратиться к православному календарю, то этот день помечен началом Рождественского поста и днем памяти преподобного Паисия Величковского.
Тяжелый бой произошел в семи километрах от Белева, на левом берегу Оки, в районе Жабынского монастыря. Враг открыл минометно-пулеметный огонь, а с воздуха наступавшие наши войска, которые утопали по колено в глубоком снегу, подвергали бомбежке пикирующие бомбардировщики. Появились убитые и раненые. Среди них оказался и раненный в ногу бывший учитель Казановской средней школы, а в то время политбоец 1113-го стрелкового полка Павел Фомин: «Истекая кровью, превозмогая боль, я по льду заснеженной реки едва дополз до монастырской стены и укрылся в пробоине. Разорвал нательную рубашку, снял валенок, который был весь в крови, перевязал рану.
Впереди морозная ночь, а ждать помощи неоткуда. И вдруг послышался скрип саней. Из последних сил я крикнул. Услышав возглас, возница остановился. Незнакомый мужчина подошел ко мне, поднял и отвез в деревню, где была оказана первая медицинская помощь. А утром меня отправили в тульский госпиталь». Это случилось в Крещенский сочельник 18 января 1942 года, да еще в намоленном, благодатном месте – обители преподобного Макари Жабынского, который в свое время спас от смерти раненого польского воина.
Никогда не забыть стрелку-радисту, подполковнику в отставке Ивану Григорьевичу Дивакову морозное утро 2 января 1942 года, когда в районе Барановичей их Ил-4 попал под зенитный огонь и был сбит. По приказу командира, выбросившись с парашютом, он в день памяти праведного Иоанна Кронштадтского остался жив, но попал во вражеский плен. Подружившись в лагере для военнопленных с одним парнем из Белоруссии, наш земляк решил совершить с ним совместный побег.
7 января, в день Рождества Христова, возвращаясь с железнодорожной станции, они осуществили задуманное. Открыв задний борт машины, военнопленные высыпали как горох, прихватив с собой автомат и парабеллум у сопровождавших их немцев. Целых семь недель продолжалась отчаянная борьба за существование. В лютый мороз приходилось жечь в лесу костер, накрывать его еловыми лапами и ложиться сверху. От Могилевской до Калужской области, а это почти тысяча километров по прямой, измученные и обмороженные, они протопали за полтора зимних месяца. Линию фронта с трудом переползли по болотистой местности, без сил свалившись в наши окопы. Потом была проверка по линии НКВД, армейская тюрьма, Лефортово и Бутырки, пока не появился там один подполковник, который заявил: «Хватит дурака валять: мужики на фронт нужны».
Ивану Дивакову предоставили тогда один месяц отпуска по месту жительства, и 12 июля, на Петров день, он явился домой. От него больше года не было никаких известий. Мать и тетушка от неожиданности упали наземь без сознания.
Что спасало жизнь
Гвардии сержант Афанасий Лаврентьевич Вагин нелегкими фронтовыми дорогами прошел большой путь из далекой Сибири до Восточной Пруссии. Вместе со своими товарищами по оружию делил и голод, и холод, всем смертям и хворям назло.
Неизгладимый след в памяти молодого связиста оставила Сталинградская битва. Стены домов сотрясались от взрывов, уличные бои шли за каждую пядь земли, и каждая пядь была пропитана потом и кровью. «На рассвете стоял на посту у блиндажа, – вспоминал ветеран.– И тут со стороны тракторного завода раздалось шипение минометов. Не успел спрятаться, как осколки мины попали мне в висок и спину. Но свой пост не покинул, с поля боя не ушел».
Пятая батарея, в которой воевал Афанасий, особо отличилась летом сорок четвертого под Минском, когда за три часа ожесточенных боев отбила шесть атак противника. За проявленное мужество сразу пятеро бойцов батареи во главе с ее командиром капитаном А.К. Леонтюком были удостоены звания Героя Советского Союза, а Афанасий Вагин получил тогда орден Красной Звезды.
Его мать Агафья Глебовна каждый вечер молилась за своего сына, и так уж случилось, что из семи школьных друзей, ушедших на фронт, в живых остался он один. Причем самое большое чудо произошло с ним уже после окончания войны – 21 мая 1945 года, – в день апостола и евангелиста Иоанна Богослова.
Они тогда стояли в городе Эльбинге и убирали мусор на территории немецкого танкового училища. Неожиданно наткнулись на мину, после разрыва которой трое бойцов были убиты на месте, и еще столько же смертельно ранены. По дороге в медсанбат двое раненых умерло, и лишь Вагин чудом остался жив. Афанасий получил многочисленные ранения в голову, грудь, живот и ноги, но один осколок, метивший в самое сердце, попал в медаль «За оборону Сталинграда», которая висела у него на груди. С тех пор эта выщербленная медаль стала для него самой дорогой реликвией.
Весьма похожая история случилась годом ранее. 7 марта 1944 года митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич) в поселке Горелки Тульской области передал нашей армии дар Русской Православной Церкви – танковую колонну имени Дмитрия Донского, состоящую из сорока «тридцать четверок». Командованию были также вручены памятные подарки – карманные часы с гравировкой, впоследствии спасшие жизнь командиру роты 516-го танкового полкакапитану А.Н.Бондареву. В бою осколок снаряда пронзил ему грудь и застрял в механизме подаренных часов в сантиметре от сердца.
Митрополит Николай Крутицкий вручает подарков танкистам. Горелки,1944 г.
Освобождение узников из неволи
Силы Небесные в лице угодников Божьих, Ангел Хранитель, Пресвятая Богородица или Сам Господь Всемогущий воздвигали подчас невидимый щит и нерушимую стену, выводили наших соотечественников из фашистского плена, когда, казалось, не было никаких шансов на спасение.
Неоднократные попытки бегства из различных концлагерей, предпринимаемые уроженцем деревни Васькино Ясногорского района Александром Александровичем Скороходовым увенчались успехом только в далекой Италии в ночь с 23 на 24 октября 1943 года, когда Русская православная церковь отмечает память преподобного Амвросия Оптинскогои Собор преподобных оптинских старцев. После побега наш земляк стал партизаном – активным участником итальянского сопротивления, освобождал Рим и Ватикан, где тогдашний папа римский Пий ХП благословил его и подарил четки.
В том самом «лагере смерти» Маутхаузен, где находился чудом выживший и до сих пор живущий в Туле 97-летний Михаил Придонович Придонов, в ночь с 2 на 3 февраля 1945 года был совершен самый массовый в его семилетней истории побег почти шести сотен советских офицеров из блока №20.
Одна группа военнопленных забросала вышки с пулеметчиками камнями и черенками от лопат, а вторая телогрейками и мокрыми одеялами замкнула электрическое ограждение. В результате 419 узников сумели вырваться на свободу.
Тогда комендант лагеря призвал местное население принять участие в поисках беглецов, выступив в роли охотников. И многие жители близлежащих окрестностей, включая стариков и подростков, живо откликнулись на этот призыв. Они ловили по лесам и зверски убивали еле держащихся на ногах от мороза и голода людей, назвав эту бесчеловечную резню «Мюльфиртельской охотой на зайцев».
За неделю были пойманы и погибли практически все беглецы, за небольшим исключением. Спаслись лишь 11 человек, причем двух офицеров – Михаила Рыбчинского и Николая Цемкало – приютила местная крестьянка Мария Лангталер.
– Русские средь бела дня постучались к нам в дверь, – рассказывала дочь Марии Анна Хакл, которой тогда было 14 лет. – Попросили дать им поесть. Мать сказала отцу:
– Давай поможем этим людям.
Папа испугался:
– Ты что, Мария! Соседи и друзья донесут на нас!
На что мама ответила:
– Быть может, тогда Бог оставит в живых наших сыновей.
Наших военнопленных сначала спрятали среди сена, а потом увели в каморку на чердаке. Целый отряд эсесовцев не смог их найти ни штыками, которыми они ворошили сухую траву, ни с помощью овчарок, не сумевших взять след из-за специально рассыпанного по полу табака.
После этого еще ровно три месяца советские офицеры скрывались здесь на хуторе Винден, а рядом с домом Лангталеров гестаповцы продолжали казнить предателей из местного населения.
– Рано утром 5 мая 1945 года на хуторе появились американские войска. Мама надела белое платье, поднялась на чердак и сказала русским офицерам:
– Дети мои, вы едете домой.
И заплакала, – вспоминала дочь Анна.
Но самое главное в этой истории, что все четверо воевавших сыновей Марии (имя-то какое!) кто-то сразу в 1945 году, а кто-то после плена вернулись с Восточного фронта живыми и невредимыми.
Как, впрочем, и спасенные ею узники Маутхаузена, которые прожили довольно долгую жизнь, перешагнув в новое тысячелетие. Николай Цемкало немного не дотянул до 80 лет, а Михаил Рыбчинский скончался на 93 году.
Дивны дела Твои, Господи!
Многие ветераны войны, по их собственным признаниям, на поле брани сподоблялись дивных откровений, которые труднообъяснимы с точки зрения здравого смысла. Гвардии старшему лейтенанту Вениамину Аркадьевичу Ступишину особенно запомнилась ночь на 28 ноября 1941 года, когда, форсируя Дон по тонкому льду, который ходил под ногами волнами, удалось стремительно ворваться в город. Бой за Ростовский комбайновый завод завершился тем, что фашисты в панике бежали, оставив 28 полностью заправленных танков. В церковном календаре этот день помечен началом Рождественского поста и днем памяти преподобного Паисия Величковского.
Другой пример. Туляк Николай Федорович Рогов воевал механиком-водителем в 145-м танковом полку. Никогда не забыть ему, как 18 августа 1943 года, накануне православного праздника Преображения Господня, три вражеских «хейнкеля» летели бомбить нашу передовую и вдруг в один миг вспыхнули ярким пламенем. По его версии, зенитный снаряд попал в средний самолет и по детонации взорвал два других, хотя, возможно, здесь не обошлось без действия не противовоздушных, а Высших сил.
Примерно через месяц он был тяжело ранен под Мелитополем, но чудом остался жив. Это случилось 21 сентября на Рождество Пресвятой Богородицы. Целых шесть месяцев пролежал танкист в бакинском госпитале и ровно за год до окончания войны вернулся домой уже инвалидом.
Кавалер двух орденов Красной Звезды Мария Александровна Краснова из Щекина, служившая в войну шофером на «полуторке» ЗИС-5, рассказывала, какая удивительная встреча с отцом произошла у нее летом 1944 года на пыльных дорогах Белоруссии: «В пути следования мы встретились с другой военной колонной, которая так же, как и мы, шла на запад. В кузовах машин сидели солдаты. Вдруг в одном из них я узнала своего отца Александра Васильевича, который ушел на фронт еще в самом начале войны. Я остановила машину и в открытое окно закричала отцу. За мной остановилась вся огромная колонна. Но сидевший со мной в кабине старший колонны Гавриленко приказал немедленно двигаться вперед. Со слезами на глазах я давила педаль газа и крутила «баранку». И вдруг Гавриленко выставил в окно правую руку. Это была команда на остановку. Колонна автомобилей замерла, я выскочила из кабины и побежала назад, на встречу с отцом. Она заняла всего одну минуту. Отец меня обнял и сказал, что воевать – не девичье дело, а удел мужчин. Велел мне сохранить себя в этой войне. А вот сам не уцелел и в том же году погиб, освобождая Польшу».
Чудеса случались не только на фронте, но и в тылу. Дом, где жила тулячка В.Н. Лазутина, находился на Пушкинской улице (там сегодня – областная универсальная научная библиотека). Бомбоубежище располагалось неподалеку, в районе нынешнего здания областного суда. Однажды во время начавшегося обстрела мама Валентины, накрыв периной старый немецкий рояль и положив сверху икону Спасителя, скомандовала всем домашним (дочери, сыну и мужу): «Давайте-ка скорее в убежище!».
Когда же обстрел закончился и они вышли наружу, то увидели страшную картину: их дом был наполовину разрушен снарядами, вылетели все рамы и двери, кругом валялись камни, щепки, штукатурка, битые стекла, а рояль стоял посреди комнаты целехонький и без единой царапины. Икона на нем лежала чистая и невредимая, с неразбитым стеклом. Все молча смотрели на икону, и только мама Вали Лазутиной крестилась, смахивая слезы, и тихо повторяла одни и те же слова: «Слава тебе, Господи! Слава тебе!..».
Неслучайные случайности
Преподобный Ефрем Сирин писал: «Велико коварство наших врагов, но еще могущественнее ограждающая человека помощь Божия». Гитлер забыл о предостережении Господнем– «взявшие меч, мечом погибнут» (Мф. 26,52), и сам подписал себе приговор, напав на нас 22 июня 1941 года – в день Всех святых, в земле Российской просиявших. Церковь земная и небесная объединилась тогда в молитве о спасении России.
Первый автопоезд по замерзшему Ладожскому озеру в блокадный Ленинград был отправлен в день празднования иконы Божией Матери «Скоропослушница» 22 ноября 1941 года. В открытии легендарной «Дороги жизни» косвенно участвовала и церковь, ибо многовековые записи наблюдений валаамских монахов позволили сделать верный прогноз поведения ладожского льда.
Немного перефразируя знакомые с детства слова поэта Лермонтова: «Была на то Господня воля – не отдали Москвы». И Тулы – добавим от себя.
Не случайно именно 6 декабря, в день памяти благоверного великого князя Александра Невского, началась Тульская наступательная операция и связанное с ней паническое бегство фашистов под Москвой.
Ранняя Пасха 5 апреля 1942 года удивительным образом совпала с семисотлетием Ледового побоища и разгромом немецких рыцарей на Чудском озере.
Всего через два дня, на Благовещение Пресвятой Богородицы, после голодной и холодной зимы было принято чрезвычайно важное правительственное постановление «О выделении земель для подсобных хозяйств и под огороды рабочим и служащим», которое помогло выжить людям, оставшимся в тылу.
Поздним вечером 14 сентября 1942 года – в день церковного новолетия – берлинское радио объявило всему миру о падении Сталинграда. Но именно этот день во многом стал переломным, благодаря высадке на берег под огнем врага после форсирования Волги гвардейцев генерала А.И. Родимцева. Когда он уходил на фронт, его перекрестила мать и благословила словами: «Иди с Богом, сынок».
А 19 ноября 1942 года, день 750-летия памяти преподобного Варлаама Хутынского, стало началом разгрома гитлеровцев под Сталинградом, который ныне празднуется как День ракетных войск и артиллерии.
Победное завершение Сталинградской битвы 2 февраля 1943 года дивным образом совпало с 1470-летней годовщиной памяти преподобного Евфимия Великого.
12 июля 1943 года, в день славных и всехвальных первоверховных апостолов Петра и Павла, началась Орловская наступательная операция на Курской дуге, и произошло самое крупное в военной истории танковое сражение под Прохоровкой. Не случайно во время празднования 50-летия Великой победы в 1995 годуу станции Прохоровка открыли храм Святых апостолов Павла и Петра.
5 августа 1943 года, в день Почаевской иконы Божией Матери, были освобождены города Орел и Белгород, а в Москве произведен первый победный салют.
Мать городов русских – стольный град Киев – советские войска освободили 6 ноября 1943 года, в день празднования иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость».
Частичное снятие блокады Ленинграда случилось в Крещенский Сочельник 18 января 1943 года, а полное снятие – 27 января 1944 года – совпало с днем памяти святой равноапостольной Нины – просветительницы Грузии.
Среди целого сонма небесных заступников России от нацистов были и святые Царственные мученики, в день памяти которых – 17 июля 1944 года – по улицам Москвы был проконвоирован унылый поток понурых колонн, состоящих из 57 тысяч немецких военнопленных.
В Великий понедельник страстной седмицы – 30 апреля 1945 года – разведчики 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии М.А. Егоров и М.В. Кантария водрузили Знамя Победы над рейхстагом.
Пасха в том году пришлась на 6 мая и совпала с праздником великомученика Георгия Победоносца. Поэтому подписание акта о безоговорочной капитуляции Германии нашим маршалом Победы Георгием Константиновичем Жуковым иначе, как примером небесного знамения не назовешь. А спустя полтора месяца, в день Святой Троицы – 24 июня – состоялся Парад Победителей на Красной площади.
Какой-нибудь Фома неверующий скажет – все это случайные совпадения. Но у Господа в подлунном мире ничего случайного нет. Кто-то совершенно верно подметил: «Случай – это язык Бога», а приведенные примеры – наглядные проявления промысла Божьего. «Бог – союзник неизменный. Бог нас водит, он наш генерал!» – любил повторять автор «Науки побеждать» непобежденный генераллисимус А.В. Суворов. Но для принятия чуда необходима еще и вера: «По вере вашей, да будет вам», – говорит Господь.
Белов Александр Георгиевич, ведущий специалист Тульского военно-исторического музея