Слово перед панихидой по митрополиту Серапиону (Фадееву) в день его тезоименитства в Свято-Никольском (на Ржавце) храме города Тулы

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Движимое всеблагим и всеумудряющим дыханием Господа, Бога Утешителя, Духа Святого, человеческое сердце первоверховного апостола Павла оставило на все времена, христианским поколениям исполненное глубокой духовной жизненной силой и правдой слово истины, которое состоит в восприятии некоего духовного опыта, духовной практики, насыщающей исполнителей ее внутренним действием, всеблагостной силой – дыханием Святого Утешителя Духа Истины: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13, 7).

И в жизни каждого из нас, которая дарствуется нам всеблагим действием Святой Живоначальной Троицы, через наших родителей мы принимаем не только ощущение своего биологического существования, но и характер и навык взаимодействия в многообразии отношений с окружающими нас реалиями во всем многообразии богозданной действительности и научаемся от них восприятию или благобытия, или скудного бесчестного существования. И в духовной христианской деятельности осуществляется тот же самый принцип, который дает возможность нам подобно новой почке растения, уже явившись на древе человечества, затем в жизни Церкви быть привитым ко Христу Лозе Истинной (Ин. 15, 5), духовно рождаться и от Богочеловека –  Подвигоположника Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа – главы Церкви (Еф. 1, 22–23; Кол. 1, 18). И это рождение, осуществляемое, действием благодати Живоначальной Троицы, имеет и видимое свое проявление, видимую его сторону через то, что есть некий человек, который призван Богом, к тому, чтобы осуществить посредничество и наставническое водительство в межличностном общении нашем (Рим. 10, 17) с Триединым Богом – Любви (1 Ин. 4, 16). В невидимом действии дыхания Живоначальной Троицы, приходящем к нам видимо через священнослужителя, через образ и пример его жизни, слова, соответствия или несовпадения его слов с его делами, что вызывает в нас то или иное отношение, которое по доброхотному сходству с ним мы можем полагать в основание своей жизнедеятельности в общении с многообразием окружающей нас действительности и в результате приносить соответствующий плод.

У каждого из нас с детства, а тем более, когда приходит зрелый возраст духовной христианской жизни, есть такой наставник, значимый не сам по себе, а в меру выражения и проявления им глубины и полноты живого предания Церкви, укорененного блаженным  самодействием Единородного Божьего Сына, для нашего спасения воплотившегося и вочеловечившегося и в Себе Самом создавшем для нас прочное основание благобытия в жизни Своей Церкви, которую Он стяжал драгоценною кровью Своею (Деян. 20, 28). А Дух Святой по благоволению Бога и Отца, видя в нас меру степени нашей вохристовленности, исполняет нас восприятием и усвоением, как своим собственным достоянием, движений и сил, присущих единству свойств Божественной природы, в Трех несозданных Личностях пребывающей, и этим нетварным действием преобразует нас по сходству и подобию нашего действования с источником и полнотой всякого блага – Богом Отцом, усыновляющим нас во Христе по благодати дыханием Святого Духа.

И вот сегодня мы, когда молитвенно творим память святителя Серапиона, архиепископа Новгородского, чудотворца, во внутреннем, благодарном и с годами немеркнущем взоре своем имеем тихое и кроткое сияние жизненного примера нашего духовного наставника – приснопамятного, боголюбезнейшего архипастыря, митрополита Тульского и Белевского Серапиона, который в последнее десятилетие своей земной жизни и церковного служения накрепко был связан с нашей Тульской землей и таковым и остается до всеобщего Воскресения. И когда Господь изнесет Свой последний суд вечной правды и истины, он, как уповаем, будет иметь дерзновение, по долгу святителя земли Тульской, сказать пред лицем Божием: вот, Владыка Многомилостивый, я, Твой недостойный и грешный раб, а вот чада, которых ты мне дал, прими всех нас благостно воссиянием Твоей светозарной, радостоносной  и жизнеутверждающей любви.

Сегодня день тезоименитства владыки и мы всегда в этот день, покуда он был с нами, собирались  вокруг него в молитвенном общении у престола благодати, в последние же годы в этом святом храме, восстановленном из руин под его попечительным руководством, им освященного и намоленного, где при всякой возможности опять и опять всматривались мы и в его взор, вслушивались в манеру литургисать, молиться, вести разговор, где внимательно прикасались к внутреннему миру его молитвы – сокрушенной, смиренной, в надежде на благость Божию, совершенного вручения себя путям Божественного промысла, того преображения, которое осуществляется в нашей христианской и пастырской жизни в лоне Церкви Христовой.

Некоторым из нас было возможным видеть владыку еще достаточно молодым, очень физически сильным, крепким духом человеком, с ярким жизнерадостным характером, который он унаследовал природно по материнской линии от своего дворянского рода. Замечательно, что на день его рождения приходится память преподобного Серапиона Синдонита, не Серапиона Новгородского, архиепископа, имя, которое он получил при монашеском постриге от блаженной памяти совершавшего этот постриг, тогда наместника Троице-Сергеевой Лавры, архимандрита Пимена (Извекова), а впоследствии Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси, а преподобного подвижника пустыни Серапиона Синдонита, у которого была только всего лишь навсего одна льняная рубаха, безрукавная, как мешок с проемом для головы, которая по-гречески называлась синдоном. Кроме этой одежды у него ничего не было на этом белом свете, по которой Он и получил свое прозвание, и вошел в историю Церкви. Но когда мы это восточное имя Серапион смыслово переносим впрямую по его звучанию на нашем русском наречии, то в этом имени, как бы открывается весь характер блаженной памяти владыки митрополита.

С одной стороны, сера, – это вещество, что может моментально, быстро, взрывно, выразить всю полноту сокрытой в ней энергии – кого-то опалить, кого-то поразить, кому-то осветить путь, кому-то затруднить дыхание и в тоже самое время – пион, замечательный цветок, нежный, благоуханный, радостоносный. И когда два таких, казалось бы, диаметрально противоположных начала могут сочетаться, то невольно притягивают к себе внимание окружающих современников. В свое время для него было испытанием как для человека-христианина, получившего такое могучее природное наследие – пытливый ум, большую физическую силу, порывистую ревность к истине, к благу, к Богу, которая позволила ему, двадцатилетним юношей, когда открывалась для него прекрасная перспектива молодости в послевоенное время, и как раз был всемирный фестиваль молодежи в Москве, именно эта пламенность, порывистая решимость, устремленность к непреходящей нетленной красоте раз и навсегда привела его к воротам Троице-Сергеевой Лавры, к тому маленькому монастырскому благоухающему цветами внутреннему дворику, в котором в вечерней прохладе совершали по четкам Иисусову молитву совсем немногочисленные, уцелевшие от гонений XX века дореволюционные монахи, а так же прошедшие войну солдаты, как отец архимандрит Кирилл (Павлов), на войне открывшие Бога внутри самих себя, познав Господа Иисуса Христа стержнем всей своей жизни и всего миробытия, в которое мы все встроены Всеблагим Богом, и поэтому пришедшие к преподобному авве Сергию Великому в древние монастырские стены, тогда еще захваченные государственным музеем и местными жителями.

Сюда приходили эти подвижники духа, сюда пришел и тогда юный Коля Фадеев. И хотя мама его, блаженной памяти Тамара, приходила к этим лаврским воротам, на коленях стояла и стучала, и кричала – Коля, милый, что ты делаешь? Вернись, не губи своей жизни, он был верен пламенному избранию своего боголюбивого сердца, и будучи, необычайно талантливым человеком, умел радоваться жизни и этой радостью одарять всех окружающих. Он прекрасно музицировал на фисгармонии, пел в братском хоре, обладал хорошей дикцией, грамотно читал псалтырь и богослужебные тексты. Поступил и успешно закончил семинарию, нес послушание старшего иподиакона и келейника Святейшего Патриарха Алексия I. Закончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия. Закончил аспирантуру. Свободно говорил, читал и писал по-английски. По рукоположении 5 марта 1972 года во епископа Подольского был послом Святейшего Патриарха Пимена при Антиохийском Патриархе Илии в Сирии и Ливане.

И когда мы, молодые семинаристы, начиная свой жизненный путь, искали современных примеров для подражания, для поиска ориентира в жизни, то, конечно, такие встречи производили глубокое впечатление. Более всего меня поражала глубокая погруженность его духа доверию промыслу Божию, ведь не просто складывалась затем жизнь владыки митрополита.

На Ближнем востоке, на территории Сирии, в начале 70-х годов, шли кровопролитные воины, и он, находясь в здании представительства Московской патриархии в Дамаске, жил в таких условиях, что в келье, где стояла его кровать, вся стена была изрешечена пулями. И только когда советское посольство, обязало всех граждан советского союза покинуть территорию Сирии и Ливана, тогда он вынужден был оставить свое послушание в Сирии, и был в течение полутора лет, первым викарием по богослужению у блаженной памяти Святейшего Патриарха Пимена. Потом был назначен в Сибирь и на Дальний Восток. Мне памятно это пятилетнее служение в восточной Сибири. Бескрайние просторы и всего лишь навсего 24 прихода, треть из которых приспособленные молитвенные дома. Но даже и в тех условиях, когда уезжали через 5 лет, приходов было уже 33. Поездки по этим бескрайним просторам, встречи и молитвенное общение с верующим народом, жаждущим живого Божьего слова и благодатного пастырского окормления были серьезным вызовом и испытанием на пути поиска духовенства, тогда ведь не было такого количества духовных школ, как сейчас, да и не одного молодого образованного человека власти близко не подпускали к тому, чтобы он мог бы быть рукоположен во священника. Но живая вера владыки, которая так замечательно сочеталась с живым дыханием духа исповедничества, который тогда еще был в тех краях, где еще жили страдальцы за веру и их потомки, которые несли в себе это дыхание живой веры и твердой верности Богу приносили свои добрые плоды. Общей молитвой Господь помогал, и владыка дерзновенно, пророческим духом, присущим архипастырскому служению, ревностно и благоуспешно устроял церковную жизнь. Иной раз у меня сердце сжималось, как он прозревал в незнакомых молодых христианах призвание к пастырскому служению?!

Например, приезжает молодой семейный человек с западной Украины, они, с детства воспитанные в отеческой православной вере, тогда имели такое дерзновение, оставить дома, все свое родное и прийти в далекую холодную Сибирь, и принять благое иго евангельской проповеди на БАМе, в Приамурье, в Забайкалье, в Якутии, в Приморье. А он видел Божий над ним перст, наставлял, обучал и потом через полтора года, когда ставленник принимал хиротонию от рук владыки и получал назначение на приход, те, кто встречался с молодым священником, который служит в Комсомольске-на-Амуре, в Советской гавани, Арсеньеве, Партизанске, Олёкминске,  в Бодайбо́, Ты́нде, изумлялись тому как они изменялись, какая открывалась в них живая любовь к Богу и к людям, и какие плоды это приносило в жизни дальневосточного края. Это, конечно, изумляло.

Вера, как глубокое доверие Богу, и непостыдная надежда на правильность Его путей приносила, свои благословенные плоды. Потом был Владимир на Клязьме, и замечательное служение, с активным развитием церковной жизни в древних и славных городах Золотого кольца, затем Молдова и везде открытие новых приходов, замечательные по своему устрою богослужения, искренняя взаимная любовь архипастыря, духовенства и народа Божия. При этом все время сопутствовавший физический недуг, сахарный диабет, который донимал и по-своему был богоданной лестницей духовного восхождения в его жизни. В Тулу приходилось мне приезжать к нему по приглашению из Казахстана, где я нес послушание, и видеть, как он, всегда нетерпимо относившийся к любому болевому ощущению, на удивление спокойно, не по одному разу в день принимал уколы инсулина, со смирением, с кротостью терпел, и поражало, как благодать Господня, действительно, как закваска в тесте действуя (Мф. 13, 33) в человеческой жизни, через немощи физические, принимаемые, как сладчайшее лекарство от Христа Подвигоположника, внутренне глубинно изменяет, преображает личность, возводя послушника к высоте христоподобия.

При этом как в своей лаврской келье, так и здесь, в Туле, перед иконами всегда теплились негасимые лампады. Это сияние всегда являло собой тихое мерцание. И этот храм, любимый владыкой, потому что в отличие от Кафедрального Всехсвятского собора, здесь нет больших ступенек, на которые подниматься ему из-за болезни ног было невозможным, а сюда он мог прийти и молиться, он вложил сюда всю глубину того духовного опыта, что он наследовал от исповедников и мучеников XX века, от своих старцев в Троице-Сергеевой Лавре, что в нем, как в пионе благоухало дыханием и ароматом вечности и нетления. Ему дал Бог дар так выразить это состояние его христианского иноческого сердца, что до нынешнего дня в этих стенах, в иконах, которые были у него в келье, перед которыми он молился, а теперь они тут в алтаре, даже в том, как тут звучат его любимые церковные песнопения чувствуется присутствие его духа и тепло его молитвы. Помню эти сотни километров, которые мы изъездили вокруг Байкала и непрестанно, одно за одним пели великопостные ирмосы «Волною морскою», и 6-го гласа Киевского распева догматик Божией Матери, и «Объятия Отча» и стихиры Оптинского распева. Это все, живым дыханием его духа перенесено под эти своды, и здесь животворно пребывает, и дух его по любви к этому месту тоже здесь с нами молитвенно всегда сопребывает.

Это всегда чувствую, когда прихожу сюда, а особенно, когда вижу в алтаре его келейные иконы. Ведь всегда поражало его любовное отношение к святым иконам и уход за лампадами. Даже, блаженной памяти отец архимандрит  Феодорит, тогда благочинный Лавры, следуя традиции, которую будучи наместником учредил Святейший Пимен, всегда по вечерам обходить всю Лаврскую территорию, совершал этот обход, обращал внимание на такой тихий загадочный свет, который лился из окон кельи отца Серапиона, и всегда у него спрашивал: «Отец Серапион, а что это такое? Ни у кого нет такого тихого света из окон кельи, как я вижу у Вас». И тот приглашал отца благочинного войти в его келью, а там негасимо, но не полыхали, а тихо-тихо теплились разноцветные лампады. Ночью, это был такой небесный свет, который даже установленные на территории Лавры фонари не могли перекрыть. Именно своей духовной нежностью, этой своей небесной благоуханной пионностью эти лампады привлекали взоры старца отца Феодорита, который был высоко духовным человеком, даже внешне напоминал святителя Феофана (Говорова) Затворника. А проповедовал, наизусть цитируя святителя Игнатия Кавказского (Брянчанинова), поэтому во внешнем был способен видеть внутреннее состояние человека, ибо дух творит себе формы.

Да, и сегодня мы с вами, многие священнослужители разделявшие в Туле труды владыки митрополита, любовью и молитвой его получившие благодать священства, здесь в этот день по обыкновению собираемся и немало и тех, которые поехали к тому месту земного упокоения, которое он для себя избрал на Владимирской земле, рядом со священноисповедником протоиереем Петром Великодворским и с его духовным сыном – отцом протоиереем Анатолием, покоящихся там, в Великодворье, в селе Пятницком. Но здесь, владыка тоже молитвенно с нами, и как всегда мы в этот день собираемся у престола Божьей благодати, у Христовой чаши жизни, откуда все истоки, начала всех начал, в Ком и любой шаг от этого начала, сразу есть и середина, и завершение конечной цели, вокруг Христа Господа, Который «вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8) и «в Нем обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2, 9), объединяясь союзом любви, можем видеть духовным своим взором и приснопамятного владыку, потому что у Бога нет мертвых, у Бога все живые (Мф. 22, 32; Мк. 12, 27; Лк. 20, 38): и владыка митрополит, и все-те, кого молитвенно мы вспомнили, и каждый из них, как живой, рядом с нами оказался пред Богом.

Помолимся, чтобы Господь Человеколюбец, благословил Своим небесным благословением и приснопамятного владыку митрополита, и нас с вами дарами Святого Утешителя Духа Истины, чтобы это живое чувство верности, дружбы, ревности и ответной любви к Богу и в Нем друг к другу, утешала нас и давала и нам возможность, во внешних жизненных скорбных обстоятельствах видеть знаки особой любви Божией, дающие нам возможность сопрягаться c Подвигоположником Спасителем и Господом нашем Иисусом Христом, деятельно вохристовляться и через это наполняться благоуханием Святого Утешителя Духа Истины. Аминь.