Православная Российская Церковь, как её именовали до революции, или Русская Православная Церковь, как привычно говорить сегодня, в начале XX в. испытала, как и вся Россия, одни из самых серьёзных потрясений в своей истории. Крушение многовековой государственности поставило Церковь перед необходимостью определения собственного пути в условиях формирования сначала относительно нейтрального по отношению к ней государственного режима после Февраля 1917 г., а затем и прямо враждебного большевистского государства в результате событий Октября 1917 г.

К 1922 г. у власти в России окончательно укрепилась партия большевиков, победившая в Гражданской войне и приступившая к строительству государства принципиально нового типа, прежде не существовавшего в истории. От других форм государственного устройства форма, предложенная В. И. Ульяновым (Лениным) и его соратниками принципиально отличалась провозглашенным стремлением к полному контролю над всеми сферами жизни общества и личности, включая духовную. В этой связи Церковь и религия в целом рассматривались как нежелательные конкуренты в области влияния на умонастроения людей, формирование мировоззрения и системы общественных отношений. Результатом такого видения роли религии в жизни общества стало целенаправленное наступление на религию в 1918-1922 гг. путем закрытия явочным порядком храмов и монастырей, репрессиям против духовенства по обвинению в контрреволюционной агитации и деятельности, принадлежности к враждебному, эксплуататорскому классу. Были проведены кампании по изъятию церковных ценностей и вскрытию мощей святых, целью которых был подрыв духовного авторитета и экономического положения Церкви. Однако данные кампании не позволили Власти достичь главного результата: полной дискредитации и последующей ликвидации всех религиозных организаций и, в первую очередь, Русской Православной Церкви.

Основная цель в виде смены парадигмы духовного развития страны, поставленная руководителями большевистской партии, претворялась в жизнь самыми разнообразными методами, начиная религиозными диспутами и заканчивая репрессиями. Как показала последующая история, наибольшую эффективность показала именно пропагандистская кампания, совмещенная с агентурной работой, позволившие подорвать авторитет Церкви в народе, поставившие его перед лицом духовной пустоты, на грань цивилизационного выживания в условиях разрушения национального и духовного самосознания.

Период 1922-1927 гг. имеет особое значение в жизни как всей Русской Православной Церкви в целом, так и Тульской епархии в частности. Связано это прежде всего с разразившимся кризисом системы общецерковного управления, инспирированным, с одной стороны, рядом представителей православного духовенства, желавших занять более высокое положение в церковной иерархии, так и Властью, ставившей перед собой задачу расколоть и уничтожить Церковь по частям. Наиболее серьезным проявлением кризиса власти в Церкви стало возникновение обновленческого раскола, одним из центров которого стала Тульская епархия. Представляется необходимым дать пояснение относительно природы обновленчества в Русской Православной Церкви.

Движение за «обновление» Православной Российской Церкви в условиях революции возникло весной 1917 г., хотя имело для себя предпосылки и в предреволюционные годы. Однако, как представляется, такое явление в религиозной жизни России не имело перспектив и возможностей для существования ни в какую другую эпоху, кроме эпохи революционной. По этой причине возникновение этого движения в указанных условиях не является чем-то случайным или стоящим вне логики революционных событий и гражданской войны.

Первой организацией обновленческого направления стал Всероссийский Союз демократического православного духовенства и мирян[1], созданный 7 марта 1917 года в Петрограде. Одним из организаторов и секретарем этой организации стал священник Александр Введенский – ведущий идеолог и вождь движения во все последующие годы. Его соратником был священник Александр Боярский. Союз пользовался поддержкой обер-прокурора Святейшего Синода В. Н. Львова и издавал на синодальные субсидии собственную газету. В своих публикациях обновленцы выступали резко против традиционных форм обрядового благочестия, критиковали канонический строй церковного управления, при всем этом они еще не были представителями сколько-нибудь значимых сил внутри самой Церкви.

Ночью, 12 мая 1922 г., протоиерей Александр Введенский с двумя своими единомышленниками, священниками Александром Боярским и Евгением Белковым, в сопровождении сотрудников ОГПУ прибыл в Троицкое подворье, где тогда находился под домашним арестом Патриарх Тихон. Обвинив его в опасной и необдуманной политике, приведшей к конфронтации Церкви с государством, Введенский потребовал, чтобы Патриарх оставил престол ради созыва Поместного Собора. В ответ Патриарх подписал резолюцию о временной передаче церковной власти с 16 мая 1922 г. митрополиту Ярославскому Агафангелу. А уже 14 мая 1922 г. в «Известиях» появилось написанное лидерами обновленцев «Воззвание верующим сынам Православной Церкви России»[2], где содержалось требование суда над «виновниками церковной разрухи» и заявление о прекращении «гражданской войны Церкви против государства».

Духовенство начало объявлять о признании Высшего Церковного Управления (далее – ВЦУ), высшего органа власти в обновленческом движении, вскоре после его провозглашения единственным каноническим органом высшей церковной власти. Следует отметить, что часть духовенства не разделяла обновленческих реформ церковной жизни, но признала ВЦУ из страха за собственную жизнь, будучи устрашенной расправами над собратьями по сану со стороны властей по «просьбе» обновленцев. Другие признавали ВЦУ в тревоге за Церковь, надеясь изнутри повлиять на обновленческое движение в духе приближения его к церковной традиции, или просто не разобравшись в том, что такое ВЦУ из петроградских протоиереев.

К концу 1922 г. обновленцы смогли занять две трети из 30 тысяч действовавших в то время храмов[3]. Повсеместно, под руководством комиссаров протоиерея В. Красницкого, фактического руководителя обновленчества, были организованы епархиальные управления из священников, признавших «Живую Церковь». В некоторых епархиях это управление возглавлял архиерей; в тех епархиях, где архиерей оказывался несговорчивым, он обычно сразу же «исчезал» за тяжелыми воротами местной тюрьмы. Это, конечно, как объясняли «живоцерковники», было всегда совершенно случайным совпадением. Затем ВЦУ увольняло его на покой, фактически признавая правоту советской власти и явно обнаруживая свое полное «взаимопонимание» с ней. Епархиальное управление явочным порядком брало власть в свои руки.

В Тульской епархии обновленческое управление было установлено сходным с указанным выше способом. Арест епископа Тульского Иувеналия (Масловского) в 1922 г. по делу о явлении иконы на колокольне Казанского собора был избран обновленцами для захвата власти в епархии. В Туле образовалась «прогрессивная группа» духовенства, в состав которой вошли: епископ Епифанский Виталий (Введенский), протоиереи П.А. Невский, Н.И. Музалевский, А.В. Соколов, В.А. Вьюков, священники – А.К. Нежданов и В.Н. Головин, а также некоторые члены бывшего епархиального совета, которые вступили в контакт с так называемым Высшим Церковным Управлением. Обновленческий священник В.Н. Головин в качестве причины этой перемены назвал политику Патриарха Тихона и правящих епископов, послужившей причиной кровавых эксцессов, которая в свою очередь послужила толчком к объединению тульского духовенства в названную выше «прогрессивную группу»[4].

В первых числах июня 1922 г. временно управляющим Тульской епархией, епископом Белевским Игнатием (Садковским) вместе с организованным им епархиальным советом в составе следующих лиц – епископа Виталия (Введенского), протоиереев – П.А. Невского, Н.И.  Музалевского, А.В. Соколова, М.П. Знаменского, священников – В.Н. Головина, А.К. Нежданова, – было направлено в Москву в ВЦУ приветствие с молитвенным пожеланием успеха в предстоящей работе[5]. Находясь в местах предварительного заключения, епископ Иувеналий (Масловский) 25 июня 1922 г. направил в Тульское епархиальное управление письмо: «Узнав сегодня из местной газеты о чрезвычайных событиях, происшедших в жизни Российской Церкви, а также в нашей Тульской…я с особенной радостью приветствую новое церковное движение, всецело подчиняюсь новому Высшему Церковному Управлению, коему патриархом переданы все полномочия высшей церковной власти»[6]. Далее епископ Иувеналий заявляет о своем признании Тульского Епархиального Управления, призывает паству к послушанию новому составу Управления, а также предлагает дождаться нового Поместного Собора, который разрешит, по его мнению, все назревшие вопросы церковной жизни. Следует отметить, что письмо было написано из заключения, и, по всей видимости, носило вынужденный характер, подобно письмам из заключения Святейшего Патриарха Тихона. Также важным выглядит и тот факт, что владыка Иувеналий считает, что ВЦУ получило власть легитимным путем из рук Патриарха. Это свидетельствует о неосведомленности епископа Тульского о церковной жизни в Москве и проблемах, связанных с осуществлением высшей церковной власти. Через несколько дней, 29 июня/12 июля, владыка Иувеналий подал прошение об уходе на покой: «Душевные потрясения, пережитые мною за последнее время, а также крайнее переутомление побуждают меня уйти на покой. Посему покорнейше прошу Тульское Епархиальное Управление довести о сем до сведения Высшего Церковного Управления и просить его от моего имени уволить меня от управления Тульской Епархией на покой…»[7]. Всего четыре дня прошло между двумя документами владыки Иувеналия, но насколько разный тон у этих двух документов. Видимо, это объясняется тем, что владыка, в первую очередь, стремился обеспечить себе свободу. Второй же был продиктован, по всей видимости, полным отсутствием желания подчиняться обновленческому ВЦУ и не быть обязанным перед ним. ВЦУ уволило владыку Иувеналия от управления Тульской епархией на пребывание в Оптину пустынь согласно его прошению.

В управление епархией 5/18 июня 1922 г. вступил епископ Виталий (Введенский) в порядке старшинства викариев, ввиду отказа[8] епископа Игнатия. В тот же день Тулу посетил один из руководителей обновленческого движения протоиерей В.Д. Красницкий. Тульский епархиальный совет был переименован в Тульское епархиальное управление. Епархия фактически перешла под контроль обновленцев. В период с 15 июля по 20 августа 1922 г. в Туле были смещены все прежние благочинные и поставлены обновленцы В.А. Вьюков, М.И. Орлов, П.П. Европин, Н.Е. Уралов. В храмах было запрещено поминать Патриарха Тихона[9].

В Тульской епархии обновленчество достаточно быстро установило контакт с местными органами советской власти. Своим постановлением от 8-16 июля 1922 г. Тульский губернский объединенный революционный трибунал приговорил епископа Иувеналия к 10 годам лишения свободы, его сподвижников – священника В. Успенского, Ф.А.  Сентерева и А.А. Кузьминова к 5 годам, а священника Н.Г. Алявдина к 1 году.

Позже был уволен на покой и епископ Новосильский и Ефремовский Варлаам (Пикалов) за поддержку епископа Иувеналия по вопросу изъятия церковных ценностей[10], а постановлением Президиума ВЦУ от 15 ноября 1922 г. выслан в г. Ташкент в распоряжение епархиального начальства «ввиду вредной агитационной его деятельности»[11].

15/28 сентября 1922 г. состоялся съезд духовенства Тульской епархии, проходивший в Николо-Часовенском храме г. Тулы. На собрание прибыло 142 человека. Съезд открылся речью уполномоченного ВЦУ по Тульской епархии протоиерея В.М. Никольского, основная мысль которой состояла в том, что церковная разруха началась еще в синодальный период. Он также говорил о приниженности в дореволюционные годы низшего духовенства, справедливости социальной революции. Протоиерей В.М. Никольский указывал на то, что духовенство, несмотря на свой долг, было в стороне от защиты угнетенных, и призывал его стать на сторону «бедных и бесправных», то есть, фактически, признать обновленчество и революцию. Часть присутствовавших высказывались за обновление, признавая Высшее Церковное и епархиальное управление, справедливость социальной революции; другие отвергали обновленческие органы власти, называя их неканоническими, архиепископа Виталия называли только Епифанским, то есть викарием, но никак не правящим архиереем Тульской епархии, а членов управления – узурпаторами. На съезде присутствовали представители различных церковных группировок, в том числе так называемые «живоцерковники». В результате баллотировкой Высшее Церковное и епархиальное управления были признаны[12].

В данном контексте интересен также вопрос о сопротивлении православного духовенства попыткам обновленцев захватить епархии. Наиболее эффективным способом такого сопротивления стало образование так называемых «автокефалий», то есть церковных общин во главе с епископом, который в соответствии с указом Патриарха Тихона №362 от 7/20 ноября 1920 г. при утере связи с каноническим центром брал в свои руки всю полноту архиерейской и первосвятительской власти: «…В случае невозможности установить сношения с Архиереями соседних епархий и впредь до организации высшей инстанции церковной власти, епархиальный Архиерей воспринимает на себя вою полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления, применительно к создавшимся условиям, разрешая все дела, предоставленные канонами архиерейской власти, при содействии существующих органов епархиального управления Епархиального Собрания, Совета и проч. или вновь организованных; в случае же невозможности составить вышеуказанные учреждения – самолично и под своей ответственностью»[13].

К августу 1923 г. обновленческое движение в Тульской епархии приобрело широкий размах. В г. Туле, например, только в 9 храмах из 40 поминали за богослужением Патриарха Тихона, а именно: в Александро-Невском (протоиереи Петр Боженов, и Капитон Виноградов, священник Николай Троицкий), в Петро-Павловском (протоиерей Владимир Архангельский), в храме Св. 12 Апостолов (протоиерей Петр Павлушков), Староникитском (священники Евгений Никольский и Василий Глаголев), храме Донской иконы Божией Матери (протоиерей Александр Соколов), Покровском (протоиерей Михаил Зверев), Благовещенском (протоиерей Александр Миротворский), Дмитровском кладбищенском (иеромонах Варсонофий (Воскресенский)[14].

Местные власти покровительствовали раскольникам. Господствовало мнение, что «обновленческое движение – это законность, порядок, не только пассивное подчинение гражданской власти…, но и активное содействие со стороны духовенства Советской власти по внедрению в народное сознание идей свободы, равенства и братства»[15]. Напротив, священнослужители, не подчинившиеся обновленческому управлению и поминавшие святителя Тихона как главу Русской Православной Церкви, объявлялись «черносотенцами и контрреволюционными элементами». В отношении их большевики не строили иллюзий: «Нужны решительные меры, чтобы наша губерния не оказалась ниже других губерний, где репрессии суровы, например, в Курской губернии. Там нет ни одной тихоновской церкви»[16]. «Несомненно то, что на духовенство аресты производят самое сильное впечатление и должное влияние… Что может таких людей образумить? Только аресты… Аресты останавливают вредное действие и вредное влияние на других людей, желающих быть верными Советской власти… В первую очередь должны быть арестованы вредные монахи…»[17].

19 октября 1923 г. Тульскую епархию возглавил епископ Николай (Могилевский). В 1925 г., во время подготовки обновленцев к очередному лжесобору, он призвал духовенство и мирян епархии прервать с раскольниками всякие церковные отношения. Православные люди изгоняли из приходов обновленческих священников, а храмы, оскверненные ими, вновь освящались. Обновленческие церкви в ту пору стояли полупустыми даже в праздничные дни, а «тихоновские» храмы были переполнены.

8 мая 1925 г. епископ Николай был арестован, православное духовенство возглавил епископ Белевский Игнатий (Садковский), викарий Тульской епархии. Под его руководством в Спасо-Преображенском монастыре сформировалась община верующих, получившая в обновленческой печати наименование «Белевской автокефалии», историю которой будет рассмотрена ниже.

Спасо-Преображенская община оказала огромное влияние на сохранение истинного Православия на всей Тульской земле. В ней состояли и монашествующие разогнанных монастырей, и православная интеллигенция, и простые мещане, крестьяне окрестных сел и деревень. Община претерпела ряд изменений, власти обвиняли ее в создании подпольных монастырей, и все же это объединение верующих просуществовало вплоть до 1937 г., когда подверглось окончательному разгрому – были арестованы, осуждены и расстреляны свыше 100 человек во главе с епископом Никитой (Прибытковым).

Устав Белевской общины, обозначая основные направления ее деятельности, гласил: «Желая сохранить непоколебимыми все догматы, уставы и правила Св. Церкви Православной, верующие и священнослужители Спасо-Преображенской общины признали необходимым объединиться на следующем Уставе, который основанием своим имеет Священное Писание и Священное Предание Христовой Церкви»[18]. Уже из первых слов Устава понятны цели общины: сохранение догматов христианства и образование общины из числа православных священнослужителей и мирян. Далее община заявляет: «Мы, члены названной общины, как граждане Советской России, подчиняемся всем законоположениям Республики, в делах же Веры и Церкви считаем себя вполне независимыми… Ввиду появления в Русской Церкви новых церковных течений, сошедших с канонических уставов Православной Восточной Церкви и направленных к потемнению и даже искажению вечных истин христианства, мы, желая оградить себя от их вмешательства, надеемся на спокойную жизнь нашей общины, при условии защиты со стороны Советской Власти, которая, согласно своим декретам не допускает никакого насилия между отдельными церковными организациями…»[19]. Данный документ является своеобразным отражением перемен в отношениях между Церковью и советской властью, инициатором которых стал Патриарх Тихон: если прежде Церковь пыталась действовать, опираясь на общепринятые нормы морали и права, воспринимая большевиков только как политическую силу, одну из многих на территории охваченной Гражданской войной России, то теперь Церковь признает за большевиками право на осуществление легитимной государственной власти и противостоит гонениям, опираясь на нормативные документы советской власти.

«Цель и задачи общины:

а) распространение Света Евангельского Учения между христианами, которые в основу всей своей жизни ставят спасение своей души;

б) нравственно-христианское воспитание верующих на основании учения Христа Спасителя и Его Святой Церкви о любви и смирении;

в) сохранение церковного богослужения по уставам, созданным св. отцами и подвижниками веры и благочестия.

Подчиняясь в духовном руководстве Преосвященнейшему епископу Белевскому Игнатию, община в административно-церковном отношении подчиняется ему же без всякого стороннего посредства как того определенно требуют правила Св. Христовой Церкви»[20]. Этими положениями община ясно отвергала любые претензии обновленцев на легитимную церковную власть и признавала в качестве своего главы, согласно патриаршему Указу №362 только епископа Игнатия.

Обновленческое Тульское церковное управление не могло смириться с тем, что епископ Игнатий (Садковский), лишенный прежде тем же управлением кафедры, отказался, в отличие от других архиереев Тульской епархии, признать власть обновленцев и организовал независимую от них общину. В Белев, в то время сохранявший верность Патриарху Тихону, был направлен протоиерей В. М. Никольский, уполномоченный ВЦУ по Тульской епархии и одновременно кафедральный протоиерей. Его задача – подчинить Тульскому епархиальному управлению «мятежную округу».

16 сентября 1922 г. в Белеве открылся уездный съезд священнослужителей и мирян, на котором Никольский пытается обосновать и провести решение о присоединении к обновленческому епархиальному управлению благочиний, подчинявшихся викарию епископу Белевскому Игнатию. Но съезд не поддерживает представителя обновленческой епархиальной власти. Сторонники канонической Церкви по-прежнему группируются вокруг владыки Игнатия. Программа, принятая съездом, провозглашала создание уездного пресвитерского совета во главе с уездным епископом – второй административно-судебной ступени в епархии, первая – благочиннический совет – преобразовывалась в церковно-инструкторский. В связи с уклонением в раскол Тульского епархиального управления пресвитерский совет во главе с епископом Игнатием стал единственным легитимным административным органом в епархии, подчинявшимся Патриарху Тихону, в связи с чем его деятельность распространялась, фактически, на всю епархию. По сути дела, была создана параллельная обновленческому Тульскому епархиальному управлению (ТЕУ) каноническая структура по управлению Тульской епархией.

Статья протоиерея В. Никольского «Белевская автокефалия» в обновленческом Тульском церковном вестнике, посвященная образованию в Белеве церковной организации, не подчинявшейся обновленческому епархиальному управлению, была выдержана, по существу, в классической стилистике доноса: «…Достаточно было только появиться нам …в переполненном соборе, как тотчас же послышались враждебные по нашему адресу голоса: «Вот служители антихриста, вот они!» И по, мере того как мы продвигались в толпе, злобный гул рос и усиливался. Гудело и шипело все: миряне, монахи и духовенство»[21].

Миссия прот. В. Никольского, таким образом, изначально была обречена на провал. Однако, им было принято решение все же провести собрание. В статье он пишет, что после общей молитвы открыл собрание, но лишь только заговорил, толпа заволновалась. Послышались сначала редкие голоса, которые скоро слились в один общий рев протеста, не сулившего представителю обновленцев ничего хорошего.

«Епископ Игнатий ласково улыбался, одобрительно кивал головой, а Мерцалов (благочинный г. Белева) шнырял по толпе, подогревая ее. Моя речь слышалась лишь тогда, когда толпа немного успокаивалась. Поэтому речь была эпизодической. Я, так сказать, в промежутках рева и шума, фактами истории и жизни мял и бил церковную политику Карлычей[22] и Победоносцевых… Мне возражал епископ Игнатий…»[23].

Как бы то ни было, но проповедь владыки Игнатия и его сподвижников возымела свое действие. Духовенство и миряне поверили своему епископу. Еретичество обновленческой церкви было признано собранием. Поэтому взамен резолюции, суммирующей сущность обновленческого движения, о чем говорил доклад В. Никольского, был прочитан устав белевской общины. «Содержание устава означенной общины было краткое повторение катехизиса Филарета. Еще до окончания чтения «устава» мы покинули собрание…Прошло несколько дней, и по всей тульской епархии полетело игнатьевское воззвание»[24].

Разгневанный прот. В. Никольский имеет в виду «Обращение к благочинным»: «Объявить духовенству и мирянам своего округа. «Благодать вам и мир от Бога Отца, и Господа Иисуса Христа» (Гал. 1, 37).

Св. Апостол Павел в своих посланиях к верующим христианам заповедует им «достойно ходити звания, в которое они призваны» (Еф. 4, 1) и «блюсти единение духа в союзе мира» (Еф. 4, 3), просит их твердо «стоять и держать предания», которым они научились от св. апостолов (2 Сол. 2, 15).

С глубокой скорбью мы замечаем, что от единой Христовой Церкви отделилась часть ея чад, основавших так называемую «Живую церковь». Это последнее, как уже выяснено ныне в нашем граде, всей нашей богоспасаемой пастве, своим неподчинением Богом поставленной Церковной власти и самочинным изменением в строе церковного управления уклонилась и откололась от Единого Церковного Тела»[25].

Тульское епархиальное управление, вошедшее в подчинение «Живой Церкви» тем самым, так же отделило себя от Вселенской Христовой Церкви, поэтому все распоряжения настоящего управления, пишет владыка Игнатий, должны считаться недействительными. Верующая белевская паства по всем вопросам и недоумениям, так же по делам епархиальным, должна обращаться к епископу Белевскому как своему законному пастырю.

«При богослужении, где следует после имени Святейшего Патриарха, должно возноситься непосредственно мое имя как законного епископа Белевского.

Усердно прошу молитв моей паствы, да Великий наш пастыреначальник Господь Иисус Христос «совершит вы, да утвердит, да укрепит, да оснует» (1 Петр. 5, 10), «да утешит сердца наши и утвердит нас во всяком слове и деле блазе» и да низложит всякое возношение, взимающее на разум Божий и послушание Христово (2 Кор. 10, 4. 5) Аминь.

г. Белев, 1922 г. сентября 17-го дня.

Божией милостью смиренный Игнатий, епископ Белевский»[26].

Власти внимательно следили за епископом Белевским. Из рапорта ГПУ: «Белевский епископ Игнатий, отделившийся от ВЦУ, продолжает рассылать воззвания и разного рода обращения. Вот что он пишет от 14 (27) октября 1922 года благочинному г. Черни Л. И. Богоявленскому: «…Мой архипастырский голос и предостережения сообщите вторично вверенному Вам округу… Так же прошу Вас, о. Благочинный, сообщите мой архипастырский призыв Благочинному второго округа о. Михаилу Глаголеву для сведения его округа… Разъясните духовенству и мирянам, что нужно держаться ограды Христовой Церкви и не бояться тех прещений, коими теперь страшат нас»[27].

Тем не менее, судьба «белевской автокефалии» была предрешена. В первую очередь, постановлением ВЦУ от 14 ноября 1922 г., были уволены за штат все благочинные округов, объединившиеся вокруг епископа Игнатия и поддержавшие белевского архиерея. Затем – подчинившиеся ему священнослужители.

6 декабря 1922 г. был уволен и сам владыка Игнатий, о чем сообщил вновь назначенный благочинный церквей г. Белева протоиерей М. Щеглов рапортом от 7 декабря 1922 г.: «Бывший Белевский епископ Игнатий сдал дела Белевского викариатства»[28].

Несмотря на угрозу ареста, епископ Игнатий остается в Белеве. Он не считает возможным покинуть свою паству, которая направила ему прошение (см. приложение 5), содержавшее просьбу не покидать Белев и не оставлять управления общиной.

Властям и поддерживающим их обновленцам было недостаточно уволить епископа Игнатия за штат, поскольку его влияние на паству оставалось весьма значительным. 13 января 1922 года в бывшем Спасо-Преображенском монастыре, где жили епископ Игнатий и его брат иеромонах Георгий, а также в квартирах его сторонников, были произведены обыски. У владыки изъяли 124 листа различной переписки. 17 января 1922 г. епископ Игнатий был арестован в первый раз. Вместе с ним подвергнут аресту и его брат иеромонах Георгий (впоследствии епископ Порховский, викарий Псковской епархии), руководительница музея Е. М. Сабинина, помощница епископа Татьяна Стогова и игумен бывшего монастыря о. Феодорит (Лишенко).

Известие об аресте епископа Игнатия не было неожиданным. Белевская В органы ГПУ, уисполком стали поступать заявления с просьбой освободить архиерея.

«В Белевское ГПУ членов Белевской Спасо-Преображенской общины Заявление. Принимая во внимание, что арестованный Игнатий Садковский в настоящее время страдает катаром … и правосторонним плевритом на туберкулезной почве (приложена справка врачей) и что содержание в тюрьме может крайне вредно отразиться на его здоровье… просим ГПУ… освободить его из-под стражи и отдать на поруки верующим общины»[29].

Епископ Игнатий и его младший брат иеромонах Георгий были осуждены каждый на три года заключения в лагерь, Татьяна Стогова осуждена на 1 год. Дальнейшая ее судьба неизвестна. Они отбывали наказание в небезызвестном СЛОНе (Соловецком лагере особого назначения). Подробности их лагерного существования неизвестны. Суровый климат севера тяжело сказался на здоровье епископа Игнатия. У него открылся туберкулез и еще ряд болезней. Тем не менее, епископ Игнатий возвратился из заключения в Белев, к месту своего служения.

В то время, как епископ Игнатий находился в заключении, ТЕУ в июне 1923 г. предъявило ультиматум священнослужителям, не подчинившимся «Живой Церкви»: в 14-дневный срок вступить в ее ряды. Отказавшиеся священнослужители должны были быть уволены за штат[30].

Обновленческое движение сумело подчинить Тульскую епархию практически полностью. В Туле к 1 января 1924 г. из 45 церквей осталось 5-6, где служили священники, верные Святейшему Патриарху Тихону, в остальных служили обновленцы[31]. 10 апреля 1924 г. было создано обновленческое викариатство в г. Алексин, викарным епископом Алексинским был назначен епископ Христофор, бывший Калужский, а уже 15 апреля, к празднику Пасхи архиепископ Виталий (Введенский) был возведен обновленческим Синодом в сан митрополита[32].

О переходе большинства священнослужителей Тульской епархии на сторону обновленцев свидетельствуют документы VI отделения секретного отдела (СО) ОГПУ. Согласно информационной сводке «о состоянии православных церковников» по губерниям СССР, на 1 января 1924 г. в уездах Тульской губернии священнослужители-тихоновцы являлись исключением[33].

Тульская епархия к 1925 г. представляла собой один из немногих активных центров обновленчества. 10 апреля 1925 года архиепископ Тульский Виталий «за выдающиеся, исключительные заслуги на благо Православной Церкви» был возведен в сан митрополита, а 10 мая 1930 г. стал председателем обновленческого синода.

Видные деятели обновленческого движения неоднократно посещали г. Тулу, оказывая всестороннюю поддержку местным раскольникам. Так, например, «благовестник-апологет» «митрополит» Александр Введенский 27 февраля и 4 марта 1927 г. провел в Туле лекции-диспуты на темы: «Трагедия христианства» и «У кого истина?». В том же году, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, он вместе с председателем обновленческого синода «митрополитом» Ленинградским Вениамином (Муратовским), правящим «митрополитом» Тульским Виталием и «епископом» Алексинским Петром (Даниловым), викарием Тульской епархии, совершил богослужения в кафедральном соборе, в Николо-Часовенском и Свято-Сергиевском храмах. Визит лидеров раскола в г. Тулу расценивался местными обновленцами как «благопопечительство Священного Синода»: «Святители-митрополиты, а равно и прибывший на праздник… проф. С.М. Зарин, подобно богатым земледельцам, щедрой рукой на Тульской ниве сеяли слово истины. Обставленное певческими силами богослужение, теплота, естественность отеческих поучений, жизненность наставлений мудрых святителей, преднесение при богослужении св. креста, подбор священнослужащих (архимандриты, митрофорные протоиереи), праздничные облачения — все способствовало величию празднества… Митрополит Вениамин вручил архипастырю Виталию… грамоту о преподании ему благословения Божия…»[34].

Имели место многократные переходы из одной юрисдикции в другую. Так, «староцерковная община» с. Березово Веневского уезда, согласно сообщению Тульских епархиальных ведомостей[35], решением собрания избрала приходским священником иерея Вл. Филимонова, настоятеля обновленческого храма. Настоятель Покровской церкви г. Чернь направил на имя архиепископа Виталия (Введенского) письмо, в котором, в частности, описывая переход из обновленчества в «тихоновщину», написал: «…тяжело было уходить из прихода за штат, …необходимо было смыть с себя черное пятно, наложенное на меня не приходом, а кучкой «бывших людей»[36]. Описывая далее свои размышления, свящ. С. Мерцалов особо выделяет промежуток времени с 5 по 15 февраля 1925 г.: «Пришлось много думать о переходе в другой приход и даже об оставлении священства. Уже церковный староста (без ведома прихода) привез другого священника на мое место, который и служил неделю… На 15 февраля было назначено общее приходское собрание. Пред началом собрания за мною пришел городской прихожанин и попросил от всех прихожан придти и выяснить причину ухода. Я согласился и на открывшемся собрании сделал доклад о том, как произошел переход в тихоновщину, к чему он привел, и что представляет в настоящее время тихоновщина. Было маленькое замешательство кучки городских, но большинством голосов было выражено мне доверие»[37]. Таким образом, исходя из тех сведений, которые удалось почерпнуть в Тульских епархиальных ведомостях за 1925-1927 г., можно сделать вывод о высокой активности обновленческого епархиального совета, заключавшейся, прежде всего, в агитационной кампании против «тихоновщины», при этом со стороны рядового духовенства имеет место индифферентность по отношению к вопросу о власти в епархии.  Так, в описании церковной жизни г. Венева приводится следующая информация: «Здесь имеется одна обновленческая церковь и квартируют два обновленческих священника. Однако, в Веневе у обновленчества нет твердой опоры; серьезным обновленческим работником можно считать мирянина И.С. Глухова, что касается деятелей из духовенства, то на них надежда слабая. Впрочем, в городе и «тихоновщина» не дает выдающихся среди духовенства деятелей; агитаторов их во всем уезде тоже немного, – напр., тихоновствующие оо. П. Дагаев и А. Сахаров… Приятно и то, что между синодальным и тихоновским духовенством серьезного разделения незаметно; друг у друга требы и службы совершают и временами перегащиваются»[38]. Подобных описаний в Тульских епархиальных ведомостях, на тот момент официальном органе обновленческой епархии имеется значительное количество, что при всем критическом отношении к данному источнику позволяет сделать вывод о слабой укорененности обновленчества как идеологии и формы церковной жизни на приходском уровне. Обоснованно можно сделать вывод о том, что подавляющее большинство приходов выбирало юрисдикцию в соответствии с убеждениями приходского священника и уровнем его личного авторитета в приходской общине, как это отчетливо видно в выдержках из цитируемого выше письма священника С. Мерцалова обновленческому митрополиту Тульскому Виталию (Введенскому). Продолжало свое существование обновленческое Алексинское викариатство, где 31 октября 1925 г. епископа Христофора, переведенного на Безьскую викарную кафедру Смоленской епархии, а впоследствии перемещенного в г. Уральск, сменил бывший епископ Ярославский Петр (Данилов). Епархиальные ведомости, сообщая об этом событии, описывают кратко биографию епископа Петра: «Светского происхождения. Родился в 1879 г., окончил Тверскую духовную семинарию в 1902 г., Казанскую духовную академию в 1913 г. и Саратовский университет в 1921 г., имеет диплом кандидата богословия; вдов с 1919 г., в сане епископа с 1922 г. 17 сентября, занимал епископские кафедры Балашевскую, Бакинскую и Ярославскую»[39]. Анализируя информацию данного источника, можно предположить стремление обновленческого движения максимально сблизиться с так называемой «тихоновщиной» путем указания на соответствие церковным канонам своих решений, в частности, выделение вдовства новоназначенного епископа Алексинского, поскольку введенный «Живой церковью» женатый епископат встретил в пастве серьезное сопротивление ввиду его несоответствия сложившейся традиции. Кроме того, в публикациях обновленцев после 1925 г. указываются политические причины в качестве основы разделения Русской Православной Церкви, а также личная позиция к тому времени покойного Патриарха Тихона и его преемника митрополита Петра (Полянского). Таким образом, можно допустить, что обновленческая иерархия пыталась любыми возможными способами распространить сове влияние на паству канонической Церкви, объединить Русскую Православную Церковь под своим руководством, отказавшись даже от основных идей обновленчества. Подтвердить это предположение можно, изучив послание обновленческого митрополита Виталия (Введенского) к пастве, опубликованное в августовском 1926 г. номере Тульских епархиальных ведомостей. Митрополит Виталий начинает свое обращение с упоминания о том, как «изболелось сердце, видя и наблюдая нашу церковную смуту и разделение»[40]. Руководитель тульских обновленцев пытается доказать, что сам характер разделения не церковный, а политический, так как «… тихоновщина не церковная организация, и нам с нею не по пути. Наше дело строить церковную жизнь в духе современной действительности, а не заниматься иными, чуждыми Церкви делами (политикой)…»[41], кроме того, из встреч с тихоновским духовенством обновленческий митрополит делает вывод о том, что «переходят в тихоновщину не по какому-либо идейному убеждению (это было бы не обидно!), а единственно и исключительно с корыстной целью… Переходят в расчете, что народу будет больше ходить в церковь. Так мотивируют переход в тихоновщину многие церковные старосты»[42]. По сути, послание представляет собой призыв к объединению «тихоновщины», как называет каноническую Церковь митрополит Виталий, и обновленческого движения, именуемого тем же митрополитом «Синодальной Церковью». Связан этот призыв, по всей видимости, с расширяющимся кризисом обновленческой идеи и переходом большого количества приходских общин в каноническую Церковь, а также размыванием границ обновленчества, когда происходит постепенное объединение общин «снизу» путем взаимного совершения богослужений и треб.

23-26 января 1927 г. в Туле, в Николо-Часовенском храме было проведено епархиальное собрание. Основными вопросами, которые рассматривались, были средства к достижению церковного примирения, переизбрание епархиального управления и организации благочиннических округов, о пастырском просвещении, а также касса взаимопомощи и вопросы церковной дисциплины. Собрание началось с традиционных приветствий со стороны Священного Синода и иерархов. По вопросу о средствах церковного примирения выступал член обновленческого Священного Синода, его секретарь, профессор С.М. Зарин. Общий смысл выступления проф. С.М. Зарина сводился к необходимости активной агитационной работы среди «тихоновцев» и определенного проявления своего обновленческого лика, что, вкупе со «смиренной молитвой ко Господу, могущему стропотные пути сделать гладкими»[43], должно было прекратить пятилетнее разделение. Собрание постановило рекомендовать созыв Всероссийского Поместного Собора с участием двух Восточных Патриархов – Константинопольского и Иерусалимского – которые должны были своим авторитетом склонить чашу весов в пользу обновленцев и присоединить «тихоновцев». Было решено командировать в Москву для доклада Священному Синоду о решении Собрания двух протоиереев: П.П. Остроумова и С.В. Адамовича. Анализируя эти решения, представляется важным обратить внимание на два факта: использование обновленцами терминов, применявшихся советской властью, а также и ее методов, в частности, агитации и устранения противников любыми путями, а также активное использование межцерковных отношений во внутреннем противостоянии. Оба эти факта проливают яркий свет на саму суть обновленчества 1920-х гг.: стремление к захвату церковной власти и превращения Церкви вновь в служанку государства, теперь уже советского, и таким образом, вхождения самих обновленческих лидеров в советскую элиту.

По вопросу об организации церковной жизни было принято постановление о проведении в жизнь решений Поместного Собора (обновленческого) 1925 г., указавшего на необходимость регулярного переизбрания членов Епархиального Управления и советов благочиний. Были также приняты постановления о борьбе с сектантством, усилении внутрицерковной дисциплины и образовании кассы взаимопомощи духовенства, которая была необходима для помощи, прежде всего, семьям умерших клириков, а также помощи при утере места или возможности служения. В целом можно сделать вывод о том, что обновленческое движение в Тульской епархии к 1927 г. растеряло практически весь реформаторский пыл и стремилось к восстановлению тех начал церковной организации, которые существовали до 1922 г., за исключением возможности возвращения под руководство «староправославной» иерархии.

В Тульской епархии какой-либо серьезной реакции на послание митрополита Сергия проследить не удается, поскольку «Тульские епархиальные ведомости», выпускавшиеся обновленческим епархиальным управлением, ограничились перепечаткой посланий и постановлений обновленческого Священного Синода. В этих публикациях имеются упреки в адрес митрополита Сергия по поводу каноничности его положения в Церкви как заместителя патриаршего местоблюстителя, что с точки зрения канонической буквы являлось нонсенсом, поскольку каноны прямо запрещали епископам назначать себе приемников даже при смерти. Однако, в этом случае легитимность обновленческого Синода, обманом перехватившего власть у Патриарха в 1922 г., еще более сомнительна. Таким образом, вся полемика по поводу послания свелась к взаимным обвинениям в неканоничности, о литургических и иных вопросах, разделявших обновленцев и «тихоновцев» речи практически не шло[44]. На 1928 г. в Тульской епархии существовало 793 храма, из них 455 принадлежало обновленцам, 338 – канонической патриаршей Церкви. Важно, что к 1917 г. в Тульской епархии имелось 1089 храмов, церквей и часовен различного типа, т.е. 296 храмов в епархии было ликвидировано за 10 лет существования советской власти[45], если верить обновленческим источникам. Однако, по данным отдела управления Тулгубисполкома, уже на 1921 г. в Тульской губернии имелось 350 православных храмов, из них 40 – в Туле[46], при том, что в 1921 г. органы внутренних дел не дифференцировали церковные течения на «староправославные» и «обновленческие». Получается, что обновленцы в своих данных учли не только действующие, но и закрытые, но не разрушенные храмы.  Важно отметить, что согласно отчету уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви по Тульской области в регионе в 1943 г. имелось 6 действующих храмов, из них 1 в г. Калуге и 1 в Тарусском районе, входивших до 1944 г. в состав Тульской области[47].

Обобщая сказанное, следует отметить, что в 1922-1928 гг. Русская Православная Церковь, и Тульская епархия как ее часть, переживала сложнейший этап в своей жизни, никогда прежде не имевший аналогов в ее истории. Сложность заключалась в том, что Церковь впервые за ее историю на русской земле оказалась в состоянии прямого конфликта с государством, когда последнее стремилось уничтожить ее, сначала подчинив и заставив работать в интересах власти. В битве с обновленцами каноническая Церковь оказалась победителем именно потому, что оказалась подлинной Церковью, прошедшей сквозь горнило бедствий и страданий вместе со своим народом.

[1] См. Введенский А. И. Церковь и революция. – Пг., 1922

[2]Архивы Кремля. В 2-х кн. Кн. 1. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. – М. – Новосибирск. 1997. – С. 307-309

[3] См. Краснов-Левитин, А.Э. Лихие годы: 1925-1941. – Париж, 1977

[4] Брылев П., свящ. История Тульской епархии. Новейший период. Библиотека МДА. Машинопись. – Сергиев Посад, 1998. – С. 52

[5] Отношение к церковно-обновленческому движению Тульских преосвященных // Тульский церковный вестник (ТЦВ). – 1922. – №1. – С.11.

[6] В Николо-Часовню (заявление епископа Иувеналия (Масловского))//ТЦВ. – 1922.- №1. – С.12

[7] В Тульское епархиальное управление (прошение епископа Иувеналия (Масловского) об увольнении на покой) // ТЦВ. – 1922. – №1. – С.13.

[8] Или отстранения, что, как представляется, могло иметь место, хотя источников, могущих это подтвердить, к сожалению, не обнаружено, однако методы захвата епархий обновленцами позволяют сделать подобное предположение

[9]В Тульское епархиальное управление (прошение епископа Иувеналия (Масловского) об увольнении на покой)//ТЦВ. – 1922. – №1. – С.155

[10] Тульское епархиальное собрание. Протокол №2//ТЦВ. 1922. №3-4. С.15. См. также: Заявление епископа Варлаама (Пикалова) // ТЦВ. – 1922. – №1. – С.12.

[11] Тульскому епархиальному управлению (постановление Президиума ВЦУ от 15 ноября 1922 г. о высылке епископа Варлаама (Пикалова) в Ташкент) // ТЦВ. – 1922. – №5-8. – С.31.

[12] Головин, В., прот. Епархиальный съезд // ТЦВ. – 1922. – №3-4. – С.12-14

[13]Церковные ведомости. – 1926. – № 17–18. – С. 6–7.

[14] ГАТО Ф.Р-1902. Оп.2. Д.18.Л.1-6

[15] ГАТО Ф.Р-1902. Оп.2. Д.18.Л..5

[16] ГАТО Ф.Р-1902. Оп.2. Д.18. Л.1

[17] ГАТО Ф.Р-1902. Оп.2. Д.18.Л.6

[18]Архив УФСБ по Тульской области. №11295. Л.20, 59-59 об. Цит.по: Иером. Герасим (Дьячков). Белевский край. – М., 2010

[19] Архив УФСБ по Тульской области. №11295. Л.20, 59-59 об. Цит.по: Иером. Герасим (Дьячков). Белевский край. – М., 2010.

[20] Архив УФСБ по Тульской области. №11295. Л.20, 59-59 об. Цит.по: Иером. Герасим (Дьячков). Белевский край. – М., 2010.

[21] Никольский, В., прот. Белевская автокефалия // ТЦВ. – 1922. – №5-8. – С.13.

[22] Имеется в виду обер-прокурор Святейшего Синода в 1911-15 гг. В.К. Саблер (1847-1929)

[23]Никольский, В., прот. Белевская автокефалия // ТЦВ. – 1922. – №5-8. – С.13.

[24]Никольский, В., прот. Белевская автокефалия // ТЦВ. – 1922. – №5-8. – С.13.

[25] Архив УФСБ по Тульской области. №11295. Л.4-4 об. Цит.по: Иером. Герасим (Дьячков). Белевский край. – М., 2010.

[26]Архив УФСБ по Тульской области. №11295. Л.4-4 об. Цит.по: Иером. Герасим (Дьячков). Белевский край. – М., 2010

[27]Архив УФСБ по Тульской области. №11295. Л.4-4 об. Цит.по: Иером. Герасим (Дьячков). Белевский край. – М., 2010

[28] К Белевскому делу. Протокол Съезда духовенства 1 и 2 округа Белевского уезда от 6 декабря 1922 г. // ТЦВ. – 1922. – №5-8. – С.33

[29]Архив УФСБ по Тульской области. №11295. Л.4-4 об. Цит.по: Иером. Герасим (Дьячков). Белевский край. – М., 2010.

[30]Иером. Герасим (Дьячков). Белевский край. – М., 2010. – С.208

[31] Архивы Кремля. Кн. 2. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. – Новосибирск; М., 1998. – С.368.

[32] ТЕВ. – №3. – 1925. – С.15

[33]Архивы Кремля. Кн. 2. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. – Новосибирск; М., 1998. – С.368

[34] ТЕВ. – № 6. – 1927. С. 17-18

[35] ТЕВ. – №2. – 1926. С. 7

[36] ТЕВ. – №2. – 1926. С. 8

[37] ТЕВ. – №2. – 1926. С. 8

[38]TЕВ. – 1927 – №1. – С.19

[39] ТЕВ. – 1926. – №2. – С. 7

[40] ТЕВ. – 1926. –  №7. – С.1

[41] ТЕВ. – 1926. –  №7. – С.2

[42] ТЕВ. – 1926. – №7. –  С.2

[43] ТЕВ. – 1927. – №1. – С.21

[44] См. ТЕВ. – №8. – 1927. – С.1-7. ТЕВ. – №9. – 1927. – С. 1-7

[45] ТЕВ. – №4. – 1928.

[46] ГАТО Ф. Р-717. Оп.1. Д.912. Л.1.

[47] ГАТО Ф.Р-3354. Отчет уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви по Тульской области за 1943 г. Л.3

Иерей Николай Евсеев