В День памяти жертв политических репрессий благочинный церквей Северного округа г. Тулы протоиерей Вячеслав Ковалевский отслужил панихиду на месте массовых расстрелов 1937-1938 гг. в Тесницком лесу. Здесь, у храма в честь Новомучеников и исповедников русских, вместе с духовенством Северного благочиния собрались люди, приехавшие помолиться о безвинно пострадавших в годы гонений XX века родных – своих и чужих.
В этом году исполнилось четверть века, как в Тесницком лесу стали проходить такие траурные мероприятия. Приезжают члены общества «Мемориал», родственники и потомки репрессированных. Городская администрация выделяет специально автобусы, организует расчистку лесной дороги от трассы до храма.
Перед панихидой благочинный обратился к собравшимся: «В день памяти и скорби призываю вас вместе с нами совершить заупокойную молитву и вознести свои молитвы ко Всемилостивому Господу, чтобы Господь упокоил души всех безвинно убиенных и умученных, простил им вся их согрешения и вселил их в святых своих селениях. Каждый год мы собираемся в эту скорбную дату для того, чтобы почтить их память. И не только здесь, но и по всей нашей стране. Благодарю вас за то, что вы смогли сегодня оставить все ваши житейские дела и попечения, и приехать сюда, на место памяти и скорби, для совместной молитвы. Передаю вам архипастырское благословение митрополита Тульского и Ефремовского Алексия с пожеланием вам всем мира, благополучия, помощи Божией во всех Ваших делах».
После панихиды и минуты молчания на братские могилы и к памятным знакам были возложены цветы. Люди, подходя к крестам, что-то шептали, продолжая молитву. Некоторые вслух делились личными воспоминаниями, рассказами своих родных.
Анна Владимировна приезжает сюда помолиться о бабушке Анне и дедушке Василии, а также о тех, кто вместе с ними нес тяготы жизни в якутской ссылке. Рассказывает она с маминых слов: «Это было уже после войны, когда дедушка вернулся из плена. Всю их семью (маме было 4 года, брату 1 год) сослали в Якутию. Привезли и оставили посреди леса. Сначала все копали себе землянки. За год примерно обустроились, но больше половины детей скосила какая-то эпидемия. Им с братом повезло, они остались жить. И ещё им достались игрушки, у мамы появилась первая кукла. После 1953 года женам ссыльных разрешили вместе с детьми вернуться. И с отцом она уже больше не встретилась… Бабушка жила в шахтерском поселке, брать таких никуда на работу не брали, она смогла устроиться только забойщицей. В шахте заработала астму и умерла в 52 года. Конечно, это не те репрессии, когда гнали за веру. Но чем же дети провинились, за что они были репрессированы?»
Ещё одна прихожанка, Валентина, весьма преклонных лет, говорит уже о том, что пришлось ей самой пережить: «У нас корова была, нас детей четверо у мамки было. А корову отобрали, мамка за ней бежала, и её тоже забрали, в район увезли. Через две недели вернулась, а коровы-то нет. Как же ей трудно пришлось, мамке нашей – детей чем кормить? Как-то перебивались, слава Богу. Мамочку мне очень жалко – тяжело ей жилось». Поразительно слышать – не «нам плохо было», а «маме трудно пришлось».
Уже когда все рассаживались по автобусам, к подножию большого деревянного креста положил букет красных гвоздик только что подъехавший мужчина и пояснил: «От отца Илиодора из Оптиной. Он часто здесь бывает. Сегодня попросил меня, чтобы я отвез цветы. Оптинские постоянно сюда ездят помолиться».
Мы тоже стараемся приезжать в Тесницкий лес помолиться у могил мучеников XX века почаще. Мы молимся о них, мы молимся им – тем, кого Русская Православная Церковь причислила к лику святых, мы молимся вместе с ними.
Наталья Новоселова