Веселясь с товарищами на школьном выпускном вечере в июне далекого 1941 года, Михаил Пастушков, как и миллионы советских школьников, даже не подозревал, что завтра была война.
Служа разведчиком в партизанском отряде на оккупированных территориях Смоленщины, Михаил Васильевич встретил Победу в Бресте, не сумев из-за болезни отомстить врагу настолько, насколько хотел…

«Родился я в Смоленской области 22 июля 1926 года, – вспоминает Михаил Васильевич. -20 июня 1941 года был у нас выпускной, а уже 22 началась война…

Моментально мобилизовали всех мужчин, и деревня опустела. Ушел на фронт и мой отец, а мы, пацаны, мечтали поскорее вырасти и бить фашистских гадов. Мы же видели, какие они!

Через два месяца нас оккупировала немецкая армия, и оккупанты с первых дней очень жестоко стали расправляться с нашим народом. Если попадались партизаны или коммунисты, то их вешали. Учителей и евреев расстреливали.

Особенно тяжелая жизнь досталась евреям – это то, что происходило на моих глазах и то, что не увидишь на передовой…

У нас там район был, в котором жили почти одни евреи. Их согнали в одно место и пришили метки на рукавах. Потом сказали, что станут отправлять за границу – в Израиль! Мол, собирайте вещи свои хороши, готовьтесь. Затем вывезли всех на кирпичный завод, а там был огромный котлован.

Мы в то время случайно ехали на рынок и вдели, как гнали колонну евреев туда.

Всех согнали к котловану и стали детей туда кидать. Возьмут за руки-ноги, раскачают и – швырь. Взрослых просто расстреливали.

Страшно же было даже не от душегубства, а оттого, что фашисты, делая это, смеялись и радовались…

В итоге все, кто мог, ушли в партизаны. У нас вся деревня ушла – спасли себя и хозяйство, потому что немцам все равно было, кого убивать – людей или скотину.

В отряде нас, мальцов, определили в разведчики. Мы на лошадях, с косой или бороной, вроде как на работы полевые, ездили, как можно ближе к фашистам и высматривали, сколько солдат, офицеров и какая техника у них есть. На основании этих данных взрослые уже их били.

Так прошло два с лишним года, а в октябре 1943 пришла Красная Армия и установила наш родной советский порядок. Мы ходили в военкомат, но там сказали, что сами знают, куда и кого. В итоге отправили нас не на фронт, что очень обидно было, а на обучение на Урал, где и пробыл я до сентября 1944 года.

Потом нас отправили на передовую, в район Минска. Эшелон наш на подъезде к городу разбомбили, и было много убитых да раненых.

После переформирования в Минске нас пешим порядком послали на передовую и мы почти неделю добирались до места дислокации. Прибыли в сентябре и был я на передовой до февраля. Бои уже были не такие, как в начале войны – больше оборонительные.

А потом случилось великое горе – заболел я воспалением легких. Не один, конечно. Шестеро солдат отправили в госпиталь в город Кобрин…

Потом по радио объявили, что была Победа! Тут, конечно, большая радость была и много слез, но у меня вот было ощущение недовольства оттого, что не мог я сделать то, чего должен был и по сегодняшний день жалею, что не смог отомстить врагу больше, чем я это сделал…

Даже Бога спрашивал, за что Он так мне не дал врага бить, пусть даже если бы я и погиб на фронте. Я же с детства верующий был и помню, как с бабушкой и родителями ходил в деревенский храм.

По сию пору в Господа верую и молю его, чтобы у всех было здоровье! Кроме него у человека должна быть доброта и желание работать на благо Родины».

Алексей Анкин
Видео