Во времена, когда слово «духовность», особенно в молодежной среде, стало практически ругательством, мы пригласили в студию проекта «Ровесники века» молодого священника иерея Алексия Матвеева – почтительного сына, многодетного отца и мастера по серебру, убежденного в том, что современности как раз и не хватает духовности, сердечности и доброты.
Отец Алексий, ваш папа стал священником в достаточно зрелом возрасте и в этом вы пошли по его стопам, сначала окончив институт и лишь потом связав свою жизнь с Церковью. Что стало определяющим фактором в этом решении?
У меня всегда было желание заниматься тем, на что я учился – стать инженером. Все к тому и шло, но случился, как это сейчас называется дедлайн – мне было необходимо выбирать не просто работу, но образ жизни. Привыкнув к определенному образу жизни за время своего служения на клиросе храма в студенческие времена, я понял, что не смогу, работая на режимном предприятии, соблюдать посты, бывать на утренних службах, участвовать в церковных торжествах и продолжать практику церковного благочестия…
Моя христианизация важнее того, на что я учился в университете, поэтому перед самыми дверьми отдела кадров КБП развернулся и ушел, а вскоре был рукоположен во диаконы.
Есть ли какие-то кардинальные различия между обучением в светском вузе и духовном учебном заведении?
Безусловно. В основном, это касается подхода к усвоению материала. В техническом вузе важно понимать и разбираться. Запоминание находится на втором плане, так как всегда можно заглянуть в справочник.
Обучение в духовном учреждении, напротив, в первую очередь, требует запоминания текстов, как для совершения службы, так и для того, чтобы словами Священного Писания и примерами из жития святых отстаивать свою веру от сторонних нападок, если в том случится нужда.
Когда вы стали священником, что казалось самым сложным, а что самым простым в служении Господу и людям?!
Мне бы не хотелось отделять моё диаконство от священства… В 23 года я стал диаконом, а рукополагал меня владыка Кирилл (Наконечный) по благословению тогда еще здравствующего митрополита Серапиона (Фадеева).
Всегда было легко соблюдать посты, стояния на бдениях и так далее. Самым сложным – говорить. Говорить пред людьми, которых много и которые зачастую намного старше и, наверное, мудрее.
Кстати, пред принятием священства я поехал к нашему семейному духовнику архимандриту Мелхиседеку (Артюхину) и попросил его напутствия на служение. Отец Мелхиседек просто сказал: «Говори! Со смирением. Вокруг тебя все братья и сестры. С Богом»!
Вот говорят, что каждый солдат мечтает стать генералом, а применимо ли это к священнослужителям? Мечтаете ли вы стать архиереем или даже Патриархом?
Воображение у меня богатое, и раньше я примерял на себя многие рубашки. И чем больше мерил, тем сильнее убеждался в том, что мне это однозначно не нужно. Каждый должен быть на своем месте, тогда и от служения польза. Тем более, что любой руководитель, в частности архиерей, работает «крупными мазками». Я же люблю детали.
Кто является для вас непререкаемым авторитетом и примером для подражания в жизни и в служении?
Мой отец, протоиерей Виктор Матвеев, и мой духовник, архимандрит Мелхиседек (Артюхин). Пожалуй, это те немногие люди, которых я больше слушаю, чем спорю.
Если же говорить об ушедших в мир иной, то это мой первый духовник иерей Павел Брылев и протоиерей Геннадий Ковалевский.
Многие люди последнее время из-за каких-то жизненных перипетий предаются скорбям. Как объяснить их тому, что уныние – это грех и Бог постоянно присутствует в жизни человека?
Людям нужно не рассказать про Бога, а показать Его. Если человек не хочет видеть, то ту уж ничего не поделаешь, но если же его сердце хоть чуть отзывается на Божий призыв, то лично я предложу ему попробовать жить по-евангельски. Тогда человек сам почувствует, как развивается этот его «орган» для богообщения. Надо постараться стать нужным не только себе, но кому-то еще – сделай доброе дело, помоги, отдав часть своих жизненных сил. Это сложно, но так и можно увидеть и почувствовать, как двери твоей души открываются для Бога, Который говорит с нами постоянно!
В народе бытует мнение, что священники – это материально обеспеченные бездельники. Надо ли бороться с этим предположением и как?
Не знаю, надо ли бороться. Я уверен, что тот, кто хочет осудить – найдёт за что. Надо экономить жизненные силы. Хотя, одно время, мне очень хотелось всему миру это доказать. Сейчас мальчик вырос. В конце концов, вся моя жизнь на виду – «приди и виждь» (Ин.1:46).
Вы мастер по серебру… Несколько слов о том, как вы стали заниматься столь необычным хобби, где учились и как решаете, что надо сегодня сделать именно эту вещь, а не иную?
Начну с конца. Это вопрос вдохновения. Многократно убедился, что если душа не лежит что-то делать, то лучше пойти огурцы в огороде собирать. Если в голове муть, то и к работе лучше не приступать – человек почувствует, что вещь внутреннего тепла твоего не несет.
Кстати, я еще работаю по дереву и металлу, рисую – всего понемножку, но очень давно. Что же касается того, как все начиналось… С детства меня окружает и производство, и творчество во всех их проявлениях. Мои родители работали в Тульском опытно-конструкторском бюро автоматики. Когда было возможно, я бывал на работе у отца, в окружении станков, и мне это нравилось. Дома мама с папой раскладывали чертежи или папа брался за чеканку или резьбу по дереву, и тогда вокруг меня были штихеля, чеканы, резцы и прочее.
Из школы я приходил к дедушке и после «домашки» мы клеили с ним какие-то модели. Так что я не помню такого дня, когда бы я чего-то не мастерил, и как только научился ходить, стал постоянно держать в руках какой-то инструмент. Держу и по сей день. Может быть не так хорошо, как хотелось бы, но держу.
Вопрос, который интересует реально многих – когда священник забивает гвоздь или, как вы, работая по серебру, промахивается и попадает по пальцу молотком, что он говорит?
Ну, как говорят, настоящие мужики ногти красят молотком. Я обычно безадресно кричу. Помогает.
Византийская каноника оказала глубокое влияние на формирование церковного законодательства на Руси, предписывая, в частности, недопустимость посвящения во священство ранее 30 лет, а во диакона ранее 25 лет. Однако сейчас эти возрастные рамки не соблюдаются. Насколько это правильно, ведь многие священники не имеют элементарного житейского опыта?
Кто-то добирает «на ходу». Просто надо иметь элементарную человеческую скромность. Не бояться сказать «не знаю». Лучше переадресовать совопросника к опытному священнику. Потом наедине спросить этого священника, что он посоветовал мирянину и почему. А вообще, надо больше читать Евангелие и отцов. И, по возможности, говорить не от себя, а от святых отцов и Евангелия.
И по традиции общий для всех участников проекта «Ровесники века» вопрос – счастливый ли вы человек и почему?
Счастлив. У меня есть, Богу слава, все необходимое земное. Главное же, что со мной Христос. И в это даже не надо верить – в этом нет необходимости, потому что Он просто есть!
Алексей Анкин, фото из архивов семьи Матвеевых
