Юбилейная дата – это повод оглянуться на прожитые годы, подвести некий итог и – поблагодарить Бога за прекрасные мгновения жизни… Вот и поводом для нашей беседы с протоиереем Виктором Рябоволом, настоятелем тульского храма святого благоверного великого князя Александра Невского, стало прошедшее на днях в храме чествование отца настоятеля, которому исполнилось 60 лет…
– Есть такое выражение: «Все мы родом из детства». Действительно, очень многое из того, что потом проявляется, развивается в жизни человека, закладывается именно в детские годы. Каким было Ваше детство, в какой обстановке, в какой семье оно проходило? Расскажите о своих корнях – откуда Вы родом, кто были Ваши предки? Что главное взяли Вы из своей родительской семьи – на всю жизнь?
– Родился я в Туле… Всего нас в семье у родителей было пятеро, четыре сестры, Вера, Надежда, Любовь, Татьяна и я, младший. Отец мой, Владимир Леонтьевич, был из казачьего рода, в котором переплелись две известные казачьи фамилии, Рябовол и Чигиринцы. Чигиринцы – это в основном запорожские казаки. В семье хранилось предание, что отец моей бабушки Марфы, мой прадед, лично знал Царя Николая Второго… Жили они на Украине. Бабушка, 1900 года рождения, до революции получила хорошее образование, была учительницей, директором детского дома в Белой Церкви, и даже позже, будучи сосланной в Караганду, работала там директором школы… Отец мой был настоящим богатырем, обладал большой физической силой, мог быка завалить, лошадь поднять. А также имел хороший музыкальный слух, учился в музыкальном училище… Но случилась какая-то история – над его матерью издевались, кто-то бросил в обидчика гранату, обвинили в этом отца, и ему пришлось из родного дома бежать… У него было много специальностей, в Туле он трудился экскаваторщиком…
У мамы тоже судьба была непростая. У них был хутор на Орловщине, «Гончаровские выселки», жили там семь братьев. В послереволюционную смуту им пришлось покинуть родные места, поселились в землянке на станции «Приокская», мама рано пошла работать на железную дорогу. С моим отцом они познакомились в начале пятидесятых…
– Даже по именам Ваших сестер – Вера, Надежда, Любовь, да и Вас назвали Виктором, вероятно, не случайно, а в честь святого, память которого празднуется через три дня после Вашего дня рождения, – чувствуется, что семья была верующей?
– Это не афишировалось, но, когда отец умер, а он рано ушел из жизни, в 1973 году, в его записной книжке мы нашли иконку, с которой он прошел всю жизнь, и крестик у него был… Знаю, что глубоко верующими были мои бабушки; бабушка Марфа рассказывала о чудесных случаях спасения семьи во время Великой Отечественной войны, когда заступничеством Божией Матери, Которой она усердно молилась, на местность сошел туман, и все они во время сильной бомбежки и обстрелов остались невредимыми…
Что могу сказать о своем детстве? Оно было, как у всех… В семье было много детей, значит, всегда было много народу… Я младший, и меня воспитывали все, особенно – старшая сестра, Любовь, недавно она ушла из жизни, Царствие ей Небесное… Я пошел в отца, тоже обладал немалой физической силой, но драться не любил. Когда в школе случались какие-то конфликты среди мальчишек, и надо было занять чью-то сторону из враждующих, мне всегда трудно было это делать. Зла в душе ни на кого не было, характер был мирный… Учился легко, способности были, задачки часто решал в уме. Стихи первые в юности писал – в общем, все было, как у всех…
Пожалуй, главное, что я вынес из детства, вот это: важно не то, как к тебе относятся другие, а как ты сам относишься к людям…
– Почему Вы выбрали Тульский политехнический, да еще один из самых сложных его факультетов – САУ?
– Вскоре после смерти отца моя сестра вышла замуж, и ее муж Сергей, который стал мне как старший брат, окончил этот институт. В подражание ему я и пошел туда учиться, на факультет систем автоматического управления, причем поступил легко…
– В годы учебы в институте Вы были и спортсменом, и туристом, и бардом, и в студенческом театре играли. Это – от избытка жизненных сил, или шел поиск чего-то главного?
– Избытка жизненных сил не было, наоборот, после первого курса начался душевный кризис, даже потерял на время интерес к учебе… Видно, душа искала чего-то. После второго курса я попал в Клуб самодеятельной песни; бренчал на гитаре и раньше, а тут понял: это – мое! Находил в этом какое-то самовыражение. Стал даже председателем Клуба, набирал людей, проводил слеты, все это было… А начиная с 1979 года, стал ходить в походы – серьезные, сложные: Кавказ, Саяны, Алтай; пеше-горный туризм. Это здорово закаляет характер, ведь – устал ты, не устал – трудись! Все устали, всем тяжело, но работают все вместе. И когда ты идешь вот так, «по кромочке», ты полностью выкладываешься… С этого времени начался и мой духовный поиск, и во многом этому способствовали встречи в пути. На Алтае в то время я увидел много интересных, не похожих на других людей – «эзотериков», рериховцев; они там «Шамбалу» искали. Знакомство с ними заставило задуматься о том, что есть какие-то невидимые духовные силы, непонятные, необъяснимые, но, несомненно, реальные…
– Когда в Вашей жизни произошло обращение к Богу?
– В конце 80-х в нашей стране происходил настоящий бум «псевдодуховности», или, если уж называть вещи своими именами, сатанизма. Верили в НЛО; в Туле была целая группа людей, интересующихся этим; и меня как-то на встречу с ними пригласили… У меня в то время шел напряженный духовный поиск, но, наблюдая, что творится с теми людьми, которые так горячо веровали в эти свои «НЛО», я понимал, что здесь что-то не так. Хотя уже была вера в Бога Всевышнего как в некий Абсолют, но я не знал тогда, что к Нему ведет только одна дверь, думал, заблуждаясь, что к Богу можно прийти разными путями… И потом была встреча, когда один человек сказал мне, что к Богу можно прийти только через Иисуса Христа. Я сразу воспринял эти слова, словно какое-то озарение, сердце приняло их без сомнений. И позже, когда стал читать Евангелие, понял: да вот же то, что я искал!
– Крестили Вас в детстве?
– Нет, крестился я в тридцать три года, вместе со всей своей семьей, с женой и сыном. Крестился в храме 12 Святых Апостолов; спустя какое-то время там же мы с матушкой Зинаидой и венчались, венчал нас отец Лев Махно. Потом отец Лев взял меня на клирос, и целый год я пел на клиросе, службу изучал…
– Продолжая работать по специальности?
– Да, я работал тогда в «Медтехнике». А потом была болезнь, внезапная, неожиданная, необъяснимая. Мучили сильные боли, никто и ничто не помогало. Как я теперь понимаю, это было промыслительно. Врачи приезжали, делали уколы, но они не приносили облегчения. И тогда моя сестра Вера, она работала с женщиной, Ниной Николаевной, которая была духовным чадом отца Ростислава Лозинского, рассказала ей обо всем. И Нина Николаевна обратилась за помощью к батюшке… Он передал мне крещенской водички и артос и стал молиться. И все прошло! Все прошло по молитвам отца Ростислава. Поднявшись, я, естественно, пошел его благодарить. Было это в 1991 году. Потом с месяц был перерыв в нашем общении, и батюшка сам позвонил мне, спросил: почему не приходите? Я удивился: думал, неудобно батюшку беспокоить… Конечно, я тут же к нему пошел, и уже до самой его смерти от него не уходил…
– Чему научило Вас общение с отцом Ростиславом?
– Батюшка давал книги – старинные, дореволюционные. Одной из первых полученных у него книг стал для меня «антисектантский» «Миссионерский посох». Я читал и вспоминал свои встречи на Алтае, изумляясь: «Да вот же оно, все об этом написано, все это у бесов не ново; те же слова, те же «откровения»; все это прошло уже однажды перед моими глазами… У батюшки я и краеведом стал; он сам живо интересовался этим, и нас учил любить и изучать историю родной земли…
У отца Ростислава я ощутил силу его молитвы. Бывало, приходишь к нему из «мира», где всякое случалось, и боль, и унижение, и непонимание, расстроенный, «разбитый». Он говорит: давай-ка, поработай! Берешь грабли, лопату, начинаешь что-то делать в саду; батюшка сидит, молится, а у тебя в душе – птицы поют, так хорошо! Вокруг батюшки сложилась община его духовных чад, много полезного, хорошего было сделано в те годы… Начиналось восстановление Щегловского монастыря, в 1992-м году мы поставили там Крест, но это – особая история… Это был поворотный момент в моей жизни, когда началось серьезное изучение Библии, Ветхого и Нового Завета – тоже с помощью отца Ростислава… Впоследствии, уже после смерти батюшки, многие из нашей группы, и я в том числе, стали преподавать в воскресной школе Щегловского монастыря. А тогда только начинался «миссионерский» этап в моей жизни, и по свойственной многим новоначальным горячности я всех вокруг себя стремился перевоспитать, «обратить» в Православие, наставить на «путь истинный». И бывали в жизни такие встречи, когда понимал, что одних моих поучений мало. Отец Ростислав сказал мне тогда слова, которым я стараюсь и сегодня в своей пастырской практике следовать: «Если ты что-то забираешь у человека (его заблуждения, ложную веру), ты обязательно должен дать ему что-то взамен и вести его дальше по жизни, а иначе – и не начинай!» Тогда же пришло твердое убеждение: истинная вера – только Православие, и исповедовать его нужно по-настоящему…
– То есть как?
– Центром нашей жизни должен быть Господь. А мы призваны быть «удами» Христа в этом мире. Его руками, Его ногами, Его глазами…
– А как появилась мысль о священстве, что Вас к этому привело?
– Предложение рукоположиться мне было сделано еще в начале 90-х, когда стал петь у отца Льва на клиросе, но тогда я к этому был еще не готов. А в 1999-м году, когда начал действовать Союз Православных Хоругвеносцев, мы были на службе в храме святого Димитрия Солунского. И отец Вячеслав Гаврилов пригласил меня пройти в алтарь и сказал, что я – кандидат на священство. К тому времени, продолжая трудиться в миру, я пел на клиросе в часовне Донской иконы Божией Матери. Предложение батюшки принял сразу. И на Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы в 2000 году состоялась моя диаконская хиротония, а на Покров Пресвятой Богородицы в том же году священническая.
– Первые свои шаги в качестве священника Вы делали в храме святого Димитрия Солунского, под руководством отца Вячеслава Гаврилова. Вот и еще один замечательный тульский пастырь, с которым Вас свел Бог. Что дало Вам общение с ним?
– Священники того времени – это целая эпоха в истории нашей Церкви! Эти люди были очень тактичные. Они многое видели, но больше молились, чем говорили. Само общение с ними многому научало: и отношению к службе, и отношению к людям. Батюшка Вячеслав учил всем своим образом жизни, служения… А еще там служил отец Емельян, тоже замечательный священник, живой, веселый! Сколько удивительных историй из своей жизни он нам рассказывал, причем часто – просто совершенно чудесных историй! Я и сам сегодня иногда их рассказываю прихожанам, например, о чудесной помощи святителя Николая, который спас батюшку зимой, когда тот провалился под лед на Оке… Общаясь с такими священниками, ты попадал в мир живой, искренней веры и сильной, действенной молитвы, и стремился к тому же… Когда меня назначили сюда, в храм Александра Невского, поначалу не хотелось от них уходить. И отец Вячеслав сказал тогда: «Если хочешь, оставайся, но – лучше бы тебе пойти». И я пошел – и не пожалел…
– И вот достался Вам этот храм святого Александра Невского… Это сегодня он – красавец, наполненный людьми, а в то время – обезглавленный, изуродованный, разрушенный, с горсточкой людей, готовых трудиться и молиться. Не страшно было на первых порах?
– Зато какая была благодать! Кругом разруха, а на душе так светло, хорошо! Сторожа, остававшиеся здесь по ночам дежурить, рассказывали, что слышали в храме церковное пение и детский смех – удивительно! А жители близлежащих домов говорили, что часто видели в небе над храмом фигуру святого Александра Невского! Служба здесь с первых дней шла – на одном дыхании… Сначала только молебны служили по субботам… Многие из тех первых наших прихожан составили костяк общины и сегодня несут в храме какое-то послушание, трудятся в воскресной школе… Нет, страшно не было, и все трудности как-то преодолевались, с Божией помощью. Все, что нужно, дает Господь, и людей, и все необходимое, только бы мы сами от Него не отворачивались…
– Батюшка, Вы уже несколько раз побывали на святой горе Афон, в его монастырях… Что Вас так тянет туда, что Вы там обретаете?
– Обретаю душевную устойчивость. Распорядок дня, служб там совершенно другой, и что удивительно: постоянная ночная молитва не умаляет сил, а, наоборот, дает их! Спишь мало, а силы есть. Святынь там очень много, так много, что порой и чувств не хватает, чтобы все вместить, и тогда наступает в душе тишина, и в этой тишине ты что-то для себя открываешь, в себе самом, в окружающем… Очень много людей интересных там встречаешь, много жизненных и духовных уроков получаешь… Учишься никого не судить, что бы ни происходило вокруг.
Последний раз, когда мы летели с Афона, с нами была Иверская икона Божией Матери, ее там написали специально для Преображенского монастыря в Белеве. И всю дорогу до самой границы с Грецией образ Божией Матери сопровождал нас на небе с той стороны, где находилась икона, это было удивительно! Господь показал нам, что это – великая святыня, и эта святыня сейчас у нас, в Белеве…
Афон – это школа молитвы и благочестия. Когда едешь туда, никогда не знаешь, с чем встретишься, но главное – ты едешь к Матери Божией…
– Отец Виктор, суть Ваших проповедей кратко можно свести к нескольким словам: «Научитесь быть с Богом!». А можете ли Вы так же коротко сформулировать, что для этого нужно, чтобы быть с Богом? Или этому человек учится всю жизнь?
– Могу сказать одно: если твой день прошел без Бога, он – пустой! Даже если в этот день происходили какие-то важные события. Без Бога все – пусто, все – пыль. Вот это я понял и этим живу.
– Как обычному человеку, который, может быть, еще далек от Церкви, объяснить, как он может встретиться с Богом?
– Нужно обращаться к Богу, чтобы Он Сам Себя открыл. Ведь Сам Господь нам открывается, но у нас должно быть желание этой встречи. Если желания встречи нет, ее и не будет. Обязательно должно быть желание! Всякий человек должен понимать, что, что бы ты ни делал, тебя видят! Тебя видит и слышит вся Вселенная, ты ни от кого не сокрыт… Около человека всегда – либо ангел, либо бес, и наше сердце это чувствует. И только через человека в этот мир приходит либо добро, либо зло, только через человека, зло само по себе не может оказаться в этом мире.
– Отец Виктор, в Вашем пастырском служении много обязанностей. Вы окормляете страждущих зависимостями, вы духовник сестричества милосердия… К Вам приходят люди со своими скорбями и бедами, часто неразрешимыми по мирским меркам… В чем Вы черпаете силы для своего служения, что дает Вам радость и помогает преодолевать трудности?
– Радость дает само служение Богу, сама возможность Ему служить. А вообще в жизни священника должно идти постоянное развитие. Даже если ты что-то узнал, что-то важное прочел – это не означает, что ты этому научен. В свое время старец Христофор, после смерти отца Ростислава, неожиданно сказал мне такую фразу: «Старчествуй, то есть давай советы, только в том, что сам хорошо знаешь, через что сам прошел». Конечно, бывает очень тяжело, и людей очень жалко. На Афоне, у отца Макария, да и до него, у других монахов, я спрашивал: «Как помочь людям?» Иногда кажется, что твоей молитвы – мало, хочется и как-то практически помочь… И был ответ: в чем можешь – помоги, но главное – научись молиться. Молитва очищает сердце, и свою скверну тогда лучше видишь. При общении с людьми должен действовать закон: «Христос посреди нас!» Если этого нет, общение наше неправильное. Поэтому, общаясь с людьми, ты должен молиться, только тогда что-то возможно. Молишься о человеке, чтобы ему что-то сказать, а иногда и говорить ничего не надо. Не всегда надо давать советы, иногда достаточно выслушать человека и направить его.
И вот еще, что я понял, что стараюсь передать прихожанам. Если внешние обстоятельства своей жизни ты изменить не можешь, значит, ты должен изменить что-то внутри себя, тогда и вовне будут изменения. Для любого священника это – главное: помочь пришедшему к нему человеку обрести себя и найти Бога…
Беседовала Татьяна Огнева