Беседа с певчим храма святителя Николая (на Ржавце) Сергеем Переведенцевым в день памяти преподобного Сергия Радонежского.
В любом коллективе, и певческий не исключение, всегда присутствует человек, чей талант придает особую неповторимую огранку тому целостному образу, который приобретает тот или иной хор.
Так и в храме святителя Николая (на Ржавце) особую любовь прихожан и клира приобрел Сергей Переведенцев, чьи возгласы канонарха наполняют храм неподражаемой красотой и пронзительной чистотой.
Но путь к храму у Сергея был неблизкий. Как он рассказал, его путь к вере начался в 1986 году. В 23 года, после армии, закончив Тульское училище имени А.С Даргомыжского по классу баяна, пошел работать учителем пения в общеобразовательную школу. И здесь Сергей особо отметил: «Могу сказать, что мне всегда нравилось церковное пение. Всегда неосознанно и сильно тянуло в церковь».
– А где Вы могли услышать в 80-е годы церковное пение?
– По-разному. Когда на крестинах у кого-то был, на больших праздниках иногда слышал. И очень нравилось. Я не могу сказать, что слышал много, но то, что я слышал – я чувствовал. Это оставалась и в сердце, и в голове.
– Каким был ваш первый храм?
– В храме Спаса Нерукотворного на Горнах в Заречье. Там я и начал свое обучение певческом искусству. Ходил на спевки, потихоньку начинал петь, и так со второй половины 1987 года я уже пел тенором.
– Вы сталкивались с какими-либо сложностями из-за того, что стали петь в храме?
– Нет. Просто никто не знал, и я не считал нужным кому-то говорить. В будни я работал в школе, а на выходные приходил петь в храм. Ну и, в принципе, в то время уже мало кто за этим следил, может быть, просто посматривали косо.
А с началом перемен в стране стали происходить и перемены в храме. И меня потихоньку стали переманивать в другой храм, на улице Калинина. Так, отец Владимир Попков стал моим первым духовником и наставником. Я вместе с ним изучил церковно-славянский язык, до сих пор помню, как он мне дал маленькую книжечку с азбукой. Правда, к нему в храм я не сразу пришел, а еще два года пел во Всехсвятском соборе. Но с профессионалами петь было тяжеловато: терялось духовное наполнение. Пелось не то, к чему лежала душа, несмотря на то, что звучало все красиво, и я вернулся в храм Феодосия, архиепископа Черниговского на улице Калинина.
И задержался я там уже надолго – на 15 лет, став регентом мужского хора. Там мы, кстати, познакомились с отцом Алексием Мельниковым, диаконом нашего храма, который начинал свое служение там, на Калинина.
– Как же получилось, что уже почти 7 лет вы поете в нашем храме?
– После того, как я женился, появились дом и семья, стало не хватать средств. И с пением пришлось расстаться. Устроившись на светскую работу, я перестал ходить в храм. Наверное, лет 8-10 меня не было там. Надо признать, это был очень трудный период в моей жизни. Но, в конце концов, я понял, что так больше жить нельзя. Я зашел в храм, ведь я живу здесь недалеко, и, встретив случайно отца Алексия, узнав, что теперь он служит здесь, я обратился к нему с вопросом: могу ли я петь в этом храме, храме Николы на Ржавце. Так с 2014 года и состоялось мое возвращение в Церковь. И пение здесь стало радостью.
– Если сравнивать ваш опыт пения в разных храмах, что вы можете сказать? Чем отличается пение в нашем храме?
– Ну, во-первых, тут я пою басом. Басом я никогда в жизни не пел. Я пел всегда тенором, а во Всехсвятском – баритоном, но это вообще не поймешь, что на чем. А здесь все-таки бас. Это основа гармонии, основа ритма, и еще здесь более-менее смешанный хор. Там, где я начинал, нас было всего 1-2 мужика и 8 женщин. И еще, там, в Заречье, голова кипела – надо было все запоминать, успевать, учить. А здесь я уже все знаю. Я даже не задумываюсь – смогу я что-то спеть или нет. Все идет само собой. И здесь очень хорошие музыканты.
-А как живет ваш творческий коллектив внутри?
– То, что внутри у нас происходит, я считаю, это просто рабочий процесс, без которого не будет ничего хорошего. Если в коллективе все гладко, то это уже плохо. В творческих коллективах без трений нельзя, ведь тогда и не будет консенсуса и какого-то прорыва. А так у нас каждый стремиться совершенствоваться.
– Что является для вас самым важным в певческом деле?
– То, что я люблю больше всего – это канонаршить. В этот момент, и батюшки так говорят – это не я. Что-то меня заставляет так делать сверху. Дело не в том, что я хочу так спеть или не хочу – это происходит само собой. А еще очень люблю наш концертный вариант «Отче наш». Это такая гармония и красота.
– Ваш небесный покровитель Сергий Радонежский очень почитается в народе, а есть ли у вас свои особые молитвенные отношения с ним?
– Да. Я думаю, что он действительно помог мне, когда я работал на светской работе в «Газпроме». Особенно в последний период перед увольнением, примерно полгода. У меня работа начиналась с акафиста Сергию Радонежскому. Я приезжал на работу, запирался в кабинете и пока полностью его не прочитывал, не начинал работать.
– В чем же заключалась Ваша работа?
– Я – специалист по охране труда и пожарной безопасности. Я был один на всю область в компании «Газпром межрегионгаз Тула». 13 филиалов, 5 000 человек, и везде проверки таких структур, как Роспотребнадзор, пожарная охрана, трудовая инспекция, и тому подобное.
Огромный объем документации, проверок и сложности взаимодействия с начальством настолько сильно давили, что я, попросив благословение у батюшки, принял решение уволиться. Здоровье у меня подкосилось так, что я два года вообще не мог работать. Можно сказать, что сейчас я начал воскресать, потому что там я был почти у края.
-А подводя некий итог сегодняшнему периоду в Вашей жизни, что бы Вы отметили?
– На данном этапе моей жизни мне становится все легче и легче. И я благодарю Бога за то, что он дал мне возможность славить Его каждый день и в тоже время молиться.
Татьяна Корнаухова, фото автора
