На кануне праздника Митрополит Тульский и Ефремовский Алексий совершил всенощное бдение в Успенском кафедральном соборе г. Тулы в сослужении соборного духовенства.
По окончании богослужения владыка обратился к прихожанам: «В благословенное навечерие престольного праздника нашего кафедрального собора, мироспасительного события – Успения Пресвятой Госпожи и Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, Матери жизни нашей, словом мира и любви о Христе приветствую всех вас, всечестные отцы и возлюбленные о Господе братья и сестры!
И предлагаю поднять на себя некий труд по осознанию того, что видят наши телесные очи, а через них и наши внутренние взоры, духовные, взирая на гроб Богоматери, и соотнося себя с тем, что возвещает нам этот факт Ее личной жизни в жизни Святой, Апостольской, Христовой Церкви и всего собрания современных нам с вами православных христиан, живущих по всему лицу земли.
Когда мы пытаемся оценить и посмотреть на свою жизнь в потоке времени, как на факт исторический, то весьма справедливо воспринимаем его как последовательность встреч, которые в своей цепочке выражаются разным качествованием, и в этом смысле переживаются, воспринимаются, оцениваются нами – одни как желательные и приятные, и мы ничуть не против того, чтобы они повторялись и даже по возможности стали бы обычным навыком нашей жизнедеятельности; другие же события, имеющие противоположную сему окраску и оценку, наоборот, вызывают у нас с вами желание того, чтобы не встречаться с ними вообще на жизненном пути, или, уж если деваться некуда, то ненадолго. И то, и другое имеет своим неизбывным признаком мимоходящесть всего этого: может быть, а может и не быть; желаю, но никак не могу получить, а не желаю, и вот оно пришло! Только бесспорно одно – последовательность этих событий и встреч. Одна из них совершенна неизбывна для всех: сего никто не избежит: смерть – общий удел всех человеков. Но когда мы стоим перед неизбывностью этого факта, то здесь перед нами в поиске ответа на вопросы, связанные с восприятием этого факта, открывается тоже некое многообразие восприятия этого неизбывного и неизбежного события в жизни каждого человека и всего человеческого рода, но как по-разному в истории оценивается, осмысляется и передается из поколения в поколение то, что несет с собой этот факт в опыт жизни каждого человека.
Царь-псалмопевец Давид в 33-м псалме говорит: “Смерть грешника люта” (Пс. 33, 21). А другой ветхозаветный праведник, святой пророк Аввакум, говорит, что в отличие от опыта смерти грешного человека может быть и другой опыт – опыт праведной жизни: “Праведный своей верою жив будет” (Ав. 2, 4). Уже новозаветный свидетель, апостол Иоанн Богослов, говорит, что “верующий во Христа, если и умрет, оживет” (Ин. 11, 25), а первоверховный апостол Павел говорит, что замысел Божий о всем миробытии, о человеческом роде и о каждом конкретном человеке направлен к тому, чтобы тленное это наше было бы обличено в нетление, и смертное это наше обязательно будет обличено в бессмертие (1 Кор. 15, 54).
Гроб Богоматери вслед за Гробом Подвигоположника и Спасителя нашего Иисуса Христа говорит о том, что действительно “двум смертям не бывать, а одной не миновать”, но смерть для праведного человека не сесть последняя остановка, не есть неизбывный тупик, человека праведного удержать в себе смерть никак не может. Для того, чтобы мы правильно могли все осмыслить и продумать, апостол Павел говорит это словесно, а Богоматерь показывает самим фактом Своей жизнедеятельности. Для кого жизнь – это не биологический процесс, это не просто участие в геобиоценозе и осуществление метаболизма, а для кого жизнь – это Причастие к собственно Жизни, по сути, к тому взаимопроникновению Трех Собезначальных и Несозданных Божественных Лиц в общении между собою по абсолютному сходству в образе жизнедеятельности, выявляющих жизненный принцип любви в полноте приобщенности к нему, открывающейся в Боге-Слове воплощенном и вочеловечившимся для нашего с вами спасения.
Здесь апостол Павел открывает, что для тех, для кого жизнь есть Христос, для них смерть есть приобретение Христа в полноте (Флп. 1, 21). Это закон. А иллюстрация, святейшая, лучезарнейшая и радостноносшнейшая, к полноте осуществления этого закона – это жизнь Богоматери, Ее кончина, Ее смертный час и раскрытие того, что уготовил Бог для любящих Его, что придет для всех нас в день Всеобщего Воскресения, как факт наследия и восстания пред лицем Божиим во всей полноте нашей человеческой сущности, но в качествовании ином в восприятии этой сущности по сравнению с той, которую мы имеем в своем земном, историческом опыте, ограниченном наложенностью на всех нас кожаных риз, которые после грехопадения Бог ради того, чтобы грех не уничтожил святыню Его любви, выражающуюся в конкретности “я” каждого из нас, обладающего единой и общей для всех нас человеческой природой, наложил на наше естество.
Через Гроб Божией Матери, через гробы Божиих друзей, святых угодников Божиих, открывается как тленность и смертность преобразуются в нетление и бессмертие. Но это качествование вложено в потенцию нашей человеческой свободы и актуализируется не насилием Божественной воли или Божией благодати, а нашей синергией, нашим доброхотным соработничеством в разумном предпочтительном личностном нашем выборе по сходству с Богом, во Святой Троице славимом и поклоняемом, и степень осуществления этого доброхотного схожества нашего с Богом у каждого различная и мы это хорошо чувствуем и понимаем.
Но именно в Пресвятой Богородице и видим Честнейшую Херувимов, которые совершенно опрозрачнены в своей свободе и в своем личностном предпочтительном выборе пред лицем Бога, и являются для Него и Престолами, и выражают Его Господство, и начальствование, и властность, и огнезрачность… Так Она всех превосходит этой Своей способностью и верностью Своему разумному предпочтительному выбору в достижении сходства со Христом. И поэтому, если мы все еще на пути к Всеобщему воскресению и Страшному суду, то Она уже теперь, с самого момента, как только смерть к Ней подступила, раскрывает бессилие смерти удержать Ее в своих объятиях и раскрывает, что же там – за этими развалившимися и рассыпавшимися в пух и прах смертными объятиями, о которых ветхозаветный праведник Соломон, сын Давида, мудрейший из древнейших мудрецов, сказал: “Любовь крепка, как смерть” (Песнь Песней 8, 6). Любовь сравнивается со смертью! Не может смерть удержать того, кто любовь свою, как подсолнух, за солнышком ходя, осуществляет не к самому себе, не эгоистично, а Богоподобно, Христоподобно.
Это – большое подспорье для понимания того, чем должна быть наша христианская жизнь, и поэтому, когда будем в эти дни молиться особо пред образом гроба Пресвятой Богоматери, прикладываться к Ней, во гробе лежащей, а духом Своим пребывающей неисходно, ипостась в ипостась Сына Своего, а через Него и в Отце, и во Святом Духе, и показывает нам к чему мы идем. Что это значит – “Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его” (1 Кор. 2, 9) – эта Небесная слава Иерусалима, вечного и нетленного, к которому мы идем. Исторически, хотим мы этого или не хотим, все движется туда. Когда это раскроется в полноте, когда не мечтательно и гадательно, когда все явится так, как оно есть на самом деле в полноте Истины, и то, что мы только могли сегодня воспринять умным своим взором, и если не подкреплялся он чувственными впечатлениями, то могли его просто выбросить в сторону, то там придется понять, в какую бездну тьмы неведения мы себя заключили, и она выработала навык богонечувствия и богозабвения, и навык, который стал второй натурой. И вот этой-то натурой, второй, здесь, в земной христианской жизни, мы должны к моменту неизбывному – смерти, преодолеть, преобразить не собой, а тем, о чем апостол Павел говорит: “Для меня жизнь Христос, и смерть – приобретение” (Флп. 1, 21), и у Пресвятой Богородицы просить, чтобы хватило решимости, верности и силы к труду на то, чтобы осуществлять эту радостоносную и жизнеутверждающую синергию Божией благодати и нашей человеческой свободы».
Фото Александра Морозова
