Митрополит Тульский и Ефремовский Алексий во время уставного вечернего богослужения совершил чинопоследование Пассии с чтением акафиста Божественным страстям Христовым и повествующих о страданиях Спасителя (Лк. 22; Лк. 23) в Успенском кафедральном соборе города Тулы в сослужении соборного духовенства.
По завершении службы владыка обратился к молящимся со словом назидания: «Творческим осуществлением всегда находящегося в мирородном своем уме замысла Всеблагой Бог — как роду человеческому так и всему мирозданию — в силу ограниченности и нетождественности их Его Божественной полноте, а только сопричастности ей как оттиску, как тени своего Первообраза, не мог сообщить человеку опытного познания зла — ибо Бог зла не творит, и не мог сделать его богом, ибо тогда должен был даровать ему единосущие с Собой, перестав через это быть собезначальным Триединством, то есть существенно измениться, что невозможно для неизменного во веки а сотворил его потенциально способным как к тому, чтобы обожиться по благодати, то есть доброхотном достижении сходства характера жизнедеятельности, так и к тому, чтобы отказаться от обожения — своим предпочтительным выбором выявления инаковостей предпочесть своему Создателю другую инаковость, и в этом предпочтении осуществить достижения цели по закону межличностного общения: с кем поведешься, от того и наберешься.
Но если это так, то тогда в Предвечном Божием Совете это не могло быть сокрыто от всеведущего Создателя. И тогда, еще прежде сотворения человека, предупреждая это свободное уклонение ограниченного человеческого естества к неполноте бытия — когда мы спотыкаемся и достигаем ложного результата — Богом предусмотрено с тем, чтобы не по закону всепревосходящей благости Божественной благодати и тем более ненасилия божественного могущества, а по закону свободного анализа в этом предпочтительном выборе мы получили возможность возрождения самовластно отверженной нами взаимной любви, возможность проснуться в новом образе ее проявления и действования. И новый он потому, что проявляется не через прямое послушание создания своему Творцу, а через ощущение покаянного возвращения в явлении того, что Бог так любит Свое творение, что, позволяя ему пасть, получить горечь от результата этого падения и не быть через это Им уничтоженным, но, будучи наученным этой горечью, пожелать больше к ней не иметь никакого отношения — отвернуться и забыть, раз и навсегда!
И, как бывает в жизни, человек идет по ней, молодой, занятый делами и заботами в ощущении неисчерпаемости жизненных сил, и вдруг — тяжелая болезнь или пандемия коронавируса, или еще нечто неожиданное, и все благополучие внешнее отнимается в мгновение ока… Это все пробуждает, отрезвляет, дает возможность прочувствовать, что не из самого себя и не самим собою, а получил каждый из нас этот бесценный дар свыше и пришел в этот мир, многообразный и так чудно устроенный, свидетельствующий о нашей причинно-следственной связи с этим многообразием и Его источником: оно нас одаривает, а от нас ждет возвышения все по тому же закону межличностного общения, во взаимодействии с Творцом и Дародателем по межличностному образу отношения.
И Крест Господень есть выявление предвечного Божественного замысла: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3, 16). Поэтому мы, даже когда совершаем физическое действие поклонения Кресту, поя: «Кресту Твоему,поклоняемся Владыка, и святое воскресение Твое славим», осеняя себя Крестным знамением, делая земной поклон, то задаемся вопросами: Кому или чему и какое поклонение осуществляем? этому дереву и краскам, наложенным на него? или той информации, сконцентрированной, сжатой в этом предмете земном, о Боге и Его отношении к Своему созданию, человеческому роду и каждому конкретному человеку?
Мы только что в молитвенном обращении слышали пронзительные слова ветхозаветного пророка, которого называют ветхозаветным евангелистом, Исайи: «Вем, воистинну вем со пророком, почто червлены ризы Твоя: аз, Господи, аз грехами моими уязвих Тя». То есть мы изъязвили Господа нашим предательством в нашем предпочтительном выборе поиска не удовольствия от единомыслия, единодушия, единонравия, единочувствия и единодействия с Ним, а удовольствий чувственных во всем их многообразии, которые доступны нам через наши природные сенсорные способности. Но подобное очень хорошо для растений, животных, но для человека, который через свою личностную инаковость, абсолютную несводимость как ни к кому другому, так и ни к чему иному, то есть опознавая себя эхом голоса Бога, понимает о своей неразрывной связи с Ним, выявляя и показывая ее своей личностной инаковостью, что если каждый из нас, не будучи самобытен, а являясь уникальным подарком себе от самобытного Дародателя – Бога, Который есть Любовь (1Ин. 4, 16), то есть и каждый из нас как эхо голоса, полагающего начало возникновения но не имеющего предела Его уникального личного отношения, животворящего самосознающую инаковость каждого человека, как созданного по образу Божию (Быт. 1, 27) уникально воипостасно конкретизирующего единое и общее всем людям богозданное человеческое естество, естественно потенциально стремящегося к межличностному взаимодействию со своим Первообразом. И Господь призывает каждого из нас через это выстроить с Ним межличностные отношения, чтобы вырасти в исполнении закона доброхотного межличностного взаимодействия (Пс. 17, 26 – 27) в друга Божия (Ин. 15, 15), откликнуться, увидеть Его и понять, каков Он есть через то, что перевозглавил Самим Собою наш род человеческий и все то, что Адам первозданный как единственный возглавитель рода человеческого передал нам по нашему геному, преобразил в Себе Самом в отличии в Ветхого Адама быв послушен всеблагой Отчей воле даже до смерти крестной (Флп. 2, 8) и как Новый Адам всякого, кто прививается к Нему через Таинство Крещения, чтобы умереть для грехотворчества, и соединиться с Ним в единомыслии, единонравии, единодушии, единочувствии и единодействии, наполняясь дыханием Святого Утешителя Духа истины. Символом этой любви, этого самозабвенного жертвенного, обращенного к нам и нам приносимого дара и является Крест Господень и его изображение.
Поэтому мы, когда видим любое средокрестие, где бы оно не встречалось, не воздаем ему религиозного поклонения, но поклоняемся лишь Кресту Господню как выявлению Божественной любви, зрительно воспринимая информацию, которая относит это средокрестие к Самому Иисусу Христу, к изображению Его висящего, бездыханного, пропятого тела и стекающей крови, которой омываются все грехи и беззакония наши, и надписанием титлами: Иисус Христос. Тогда такое чувственное, эмпирическое восприятие во внутреннем человеке (Рим. 7, 22) по закону мысленного, внутреннего резонанса соединяет нас с Предвечным Божием Советом, с Евангелием и со всей тайной Божественной любви — потому мы и целуем его, и поклоняемся ему, воздавая честь, этому материальному предмету, вознося ее к Первообразу».
Марина Полянская, фото Александра Морозова
