В день престольного торжества митрополит Тульский и Ефремовский Алексий совершил Божественную литургию в соименном храме села Осаново в сослужении благочинного Новомосковского округа протоиерея Владимира Лысикова и настоятеля иерея Александра Степанчикова.

По заамвонной молитве совершено славление перед местночтимым образом Пречистой Девы Марии, именуемом «Казанский».

На заупокойной ектении молящимися совершено сугубое моление об упокоении в селении праведных приснопамятных благоверного князя Димитрия Пожарского, боголюбивого Нижегородского старосты Кузьмы Минина, Костромского гражданина Ивана Сусанина, христолюбивого воинства, благочестивого казачества и всех народных ополченцев победы ради над польско-литовскими захватчиками в лихолетье Смутного времени в начале XVII века потрудившихся.

По окончании богослужения митрополит Алексий  обратился к духовенству и прихожанам с просветительским словом: «В благословенный день престольного торжества сего святого храма и мы на Новомосковской земле, в богоспасаемом селении Осаново, со всей православной полнотой духовной нашей Матери, Русской Православной Церкви, единодушно и единомысленно прибегаем под покров молитв, материнской ласки и заботливого попечения Пресвятой Госпожи Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, Честнейшей Херувимов и Славнейшей без сравнения Серафимов, Царицы Неба и земли, благоволившей чудодейственно, понятным для человеческого восприятия образом, являть Свое покровительство нам в исторических испытаниях, постигших наше Отечество, народ и Церковь в начале XVII столетия.

Казалось бы, весь тогдашний мир — и христианский, и нехристианский — смотрел на Российское государство и его столицу, как на оплот Православия, а столицу, златоглавую Москву, именовали не иначе, как Третий Рим, и у нас часто возникает вопрос: почему же тогда такие беды и страдания, такой страшный голод, несмотря на то, что царь Борис Годунов открывал все житницы, в которые он предусмотрительно собирал хлеб на черный день? Москвичи приходили и брали из запасов, но каждый при этом брал гораздо больше, чтобы не только утолить голод сейчас: испечь одну лепешку, а дальше — полностью, со всей кротостью и смирением, доверить себя воле Божией, зная, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Люди думали о грядущем черном дне…

Именно так и было тогда в Московском государстве, которое погрузилось во тьму Смуты, утратив мир после прекращения многовекового царствования династии Рюриковичей, начавшейся от святого Крестителя Руси равноапостольного князя Владимира. После смерти последнего сына Иоанна Грозного — благоверного царя святого Федора Ивановича, была потеряна династическая преемственность правителей, в которой, как казалось народному, во многом искаженному, представлению, утверждалась вся сила, вся крепость, все благополучие Руси, а Бог — истинный источник благ по народному понятию пребывал в Царстве Небесном.

Стоило династии прерваться, как начиналась Семибоярщина, затем —самозванцы Лжедмитрии, потом, раздираемые внутренними распрями бояре, которые прежде заботились о своем земном благополучии, о том, как показать свою значимость и превосходство друг перед другом, пригласили и внешних правителей из Польши. И те пришли, и разместились в Москве, в Кремле. Патриарха Гермогена заточили в подземелье кремлевского Чудова монастыря и морили голодом, все, что можно было, обобрали, в храмах наших православных конюшни и стойла сделали, иконы жгли в печах, чтобы обогреться.

Как оказалось, Россия конца XVI-начала XVII веков, претендовавшая на звание Третьего Рима и называвшаяся им, жила только внешней, формальной обрядностью: молитвы читались на церковнославянском языке, Символ веры знали наизусть правильный, без фелиокве, строились и богато украшавшись храмы, духовенство возрастало в своей численности — и думалось всем, что этого достаточно.

Но где же были сердца человеческие, думали ли они о том, что, крестившись во Христа, в Него нужно облекаться (Гал. 3:27)? Жила ли в них несокрушимость веры в то, что спасти от всех бед может только один Господь, но Он не для того даровал нам жизнь, чтобы, прибегая к Его помощи, максимально приобретать благо земное, и в этом приобретении друг перед другом устраивать соревнование без всякого поиска идеала для подражания во Христе.

Вот и получилось, что брали-то из запасов не на то, чтобы выжить сегодня, но и на черный день, обличая самих себя страшным судом. Ибо не может быть черного дня у человека единомысленного, единонравного, единодушного и единодейственного с Богом, Который есть любовь (1 Ин. 4:16) и от Которого ничто — никакие страдания и мучения на земле и небе — и никто не могут отлучить (Рим. 8: 35-39), если только человек во Христе Иисусе чувствует, видит, понимает и переживает единственную свою жизненную драгоценность.

Вот поэтому и пришел черный день на Русь. Но остались в то время и те, кто жил, подобно Христу, Который пришел не для того, чтобы творить волю Свою, но пославшего Его Отца (Ин. 6:38), и не для того, чтобы Ему служили, а чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мф. 20:28). К ним-то и обращал свои послания с призывом собирать ополчение из темницы Чудова монастыря Патриарх Гермоген.

Тогда, принеся действительное покаяние, обратились пращуры наши к Пречистой Божией Матери, взяв новоявленную в Казани чудотворную икону, и с ней, уповая на благодатный покров Богородицы, Русской земли Заступницы, пошли освобождать Москву. И до этого Скопин-Шуйский, рязанский голова Прокопий Липунов со своими ополченцами шли  уже на Первопрестольную, и казалось бы, освободили столицу, но в малодушии и маловерии не раскаялись и смиренно Бога не призвали, покоряться во всем воле Божией не захотели, а только стремились восстановить прежний порядок политической власти — и опять ничего не вышло.

И только, когда суздальский князь Дмитрий Михайлович Пожарский, к тому времени бывший Зарайским воеводой, согласился как опытный военачальник возглавить и войско, и народное ополчение, помните, как Кузьма Минин, будучи Нижегородским старостой, от всех свидетельствовал: все отдадим ради победы — если сами не отдадим, то придут и не только имущество, но нас с лица земли сотрут. Но не сами по себе, а под покровом Божией Матери с покаянием будем спасать и веру, и Отечество. И тогда приобрели оружие, обучились военному делу, отговев, причастились Святых Христовых Таин, из Ярославля пришли в Сергиеву Лавру, где получили благословение, затем пошли на Москву и освободили ее от вооруженного польского войска, хотя силы были совершенно несопоставимы.

И всякий раз, когда мы не внешне, а сердечно, самой сутью, сосредоточием своей жизни раскрываемся христоподобно в кротости и смирении, приглашаем войти мир небесный внутрь себя по доброхотному сходству с ним, усваиваем себя этому миру и благодати Триединого Бога, тогда и совершаются чудеса. Когда же не делаем этого, когда по ветру своей головы навязываем Богу себя, грехолюбивых и тщеславных, полагаясь на формальное, внешнее исполнение обрядов и ритуалов, тогда и Божия Матерь нам не нужна, и Господь не чувствуется сердцем и забыт — ибо мы самовластно отвратились от Него, но Всемилостивая Владычица по Своей любви и милосердию все равно являет Свою благость на всякое проявление искреннего стремления  к покаянию, как неоднократно было в многострадальной истории Отечества нашего и народа.

И сегодня, когда мы доставшийся нам исторический урок пред ликом Казанского образа Божией Матери принимаем внутрь своего человека, естественно и праведно возникает у нас чувство покаяния, потому что мы лукавим в своем христианстве, забывая спрашивать себя: во Христа крестившись, облеклись ли мы в Него (Гал. 3:27)?.

Поэтому, подходя к иконе Божией Матери, будем просить Её, как за каждой вечерней молитвой: «Не попускай, Пречистая, исполняться воле моей, ибо она зла, но да будет воля Сына Твоего и Бога моего, да спасет меня, и вразумит, и подаст благодать Святого Духа», чтобы наконец-то мы перестали лукавить, стали настоящими христианами, то есть поняли, что требуется от нас лишь одно — облекаться в единомыслие, единонравие, единочувствие, единодушие и единодействие со Христом!

Причастников в этот праздничный день вседушевно поздравляю с Принятием Святых Христовых Таин!

Благодарю отца-благочинного, отца-настоятеля и всех вас за то усердие и прилежание, с которыми вы здесь, пред ликом Божией Матери, стараетесь проходить науку нашего отцепреданного христианского православного жительства».

Марина Полянская, фото Александра Морозова