Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
В детстве, отрочестве и юности жизнь кажется долгой. Сами себе мы видимся могучими – все у нас кипит, все нам по плечу. А потом? В тридцать лет уже спохватываемся, – полжизни прошло, дети быстро растут, родители состарились, многие родственники, а то даже и сверстники ушли в мир иной, внуки поражают своей сообразительностью. Память, желания, стремления, воображение остаются такими же молодыми, а звонки телесной тленности звучат все чаще и ярче, тревожа хроникой.
Но откуда при всем этом живое проявление нетленности, постоянной самоидентичности нашего самосознания, то есть нашего «я»? Оно от того, что каждый из нас и все люди вокруг нас по сути своей благодатны и богозданны. При этом наши душевно-телесные, психосоматические индивидуальности, подаренные нам родителями от их родителей, и по наследственной цепочке от первозданных Адама и Евы, являются конкретизированными выражениями единого и общего всем людям человеческого естества – биологического вида «homo sapiens», а наши богосообразные самосознающие личностные инаковости, то есть наши «я» или по Писанию «внутренний человек» (2 Кор. 4, 16), «сокровенный сердца человек» (1 Петр. 3, 4), имея как все созданно существующее начало от всеблагого Божия изволения, по своему уникальному самосознанию и суверенитету, укоренены не только в творческом действии, дарующем причастность бытию Бога, но в уникальном, неповторимом личностном отношении Святой Троицы к конкретному человеку, выявляющему и тем самым осуществляющему неповторимо-единственную, не имеющую конца уникальную любовь Бога к личностной инаковости конкретно каждого из нас, призываемых к межличностному общению с Создателем и друг с другом.
С детства именно любовь, окружающая нас, приобщает нас к познанию находящегося вокруг нас большого мира, возвещающего и проповедающего своего Творца (Пс. 18, 2). «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим. 1, 20) и «Он достоин тем большей славы пред Моисеем, чем бо́льшую честь имеет в сравнении с домом тот, кто устроил его, ибо всякий дом устрояется кем-либо; а устроивший всё есть Бог» (Евр. 3, 3-4).
Жизнеутверждающая любовь Бога является основным, движущим началом нашей жизнедеятельности. Любовь по природе своей требует общения, в опыте которого крайне важно переживание чувства ответной симпатии, приятности, то есть при́нятости, дружбы, взаимного доверительного уважения и верности в межличностном взаимообщении. Недостаток благодарной взаимной любви погружает нас в узость собственного себялюбия, тьму эгоизма, в богонечувствие и богозабвение. В ложном сумраке самодостаточности и вся последующая обезбо́женная жизнедеятельность проходит как в известном гимне – «весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем мы наш, мы новый мир построим», погружаясь в злую непрестанную порочность Сизифова труда бесплодного себялюбия.
А Творец и Промыслитель указывает подлинно благой путь, который необходим нам, детям этого богозданного и врученного нашей творческой ответственности мира, для достижения счастья, то есть восхождения от ощущения существования как причастности живоносной созидающей воле Триипостасного Бога к созиданию в соработничестве Богу по доброхотному сходству с Ним благобытия, и воспринятия от Бога дара вечного, богоподобного благобытия, то есть обо́жения. Истинная и радостоносная Любовь Божия свидетельствует о себе, раскрываясь людям через Иисуса Христа Духом Святым данным нам (Рим. 5, 5) в жизни святой Его Церкви: «Кто любит Меня, тот заповеди мои соблюдает» (Ин. 14, 21), указывая на законный путь достижения столь желанного всем счастья: «И Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин. 14, 21). И еще: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14, 23).
Доброхотное соблюдение Христовых заповедей дает нам реальный опыт осмысленного ощущения своей богозданности, и того, что Богом, Его заботливой любовью мы и все вокруг нас живет, и движется, и существует (Деян. 17, 28). Это ощущение есть не что иное, как богосообразное, богоприемное и богоносное смиренномудрие.
Исполнение евангельских заповедей приведет нас к ощущению в самих себе негасимого света Божьей благодати, мудрости безграничного Божия уважительного доверия и надежды на ответную нашу любовь и верность в исполнении жизненосной Божией воли. Благодатное это состояние уважительного общения личностных самосознающих инаковостей во взаимной любви, по доброхотному сходству, по началу препятствует, а потом в меру нашей верности, прекращает действие рождаемой в падшем состоянии естества нашего себялюбия и гордыни, и по усердному навыку наконец становится в нас тождественным Христову Богочеловечеству.
По характеру действия, Божественное откровение сравнивает соработничество Божией благодати и нашей свободы со светом во тьме: где свет появляется, тьма бежит прочь (Ин. 1, 5), но она не сразу исчезает совсем, и будет стремиться захватить все пространство, где только убавляется свет. И за это, по свидетельству Христа, данному всем Его ученикам на все времена, ненавидит истинных христиан мир, потому что Христос – Истинный Свет (Ин. 1, 4) избрал их от мира (Ин. 15, 19), дабы, приняв благую весть о данном им спасительном даре Божией любви (1 Ин. 4, 9), они становились органически едины с возглавленным Христом телом Его – Церковью (Еф. 1, 22-23; 4, 15-16; 5, 30). Доброхотно и благодарно приняв этот нетварный Свет (Ин. 8, 12), мы, верующие и верные Христу ученики Его, способны ощутить радость, и благодать, которую никто отнять у нас не сможет (Рим. 8, 38-39), и ей неугасимо светить окружающему нас историческому миру.
Но прежде, для того чтобы все увидели, как Бог любит Свое творение – человека, Он добровольно пошел путем уничижения (Фил. 2, 7) в служении Своему созданию жертвенной, животворной любовью, субъективно ощущаемой Им в Лице Единородного Божия Сына, ставшего Сыном человеческим, в переживании по единосущному со всеми нами человеческому естеству страдания, насильственной Крестной смерти, погребения и сошествия во ад, воскресения и восхождения в славу сидения одесную Бога Отца, ради того, чтоб мы могли измениться во взаимной к Нему ответной любви по сходству с Ним.
Так и для нас субъективно это будет тем же самым путем самоотречения, путем схождения в бездну тьмы себялюбия и самодостаточности, но не для того, чтобы быть связанными этой тьмой, а чтобы изнутри наполнить ее победоносным светом доброхотно приобретенного нами христоподобного Божественного бессмертия, желанно усвоенного добродетельным, благочестивым соработничеством нашим со спасающей, преображающей и обо́живающей нас Божественной благодатью.
Ярким примером этому через два с половиной столетия, после Евангельской проповеди святого апостола Павла стала жизнь Христовой Церкви на территории Северной Греции, которая именуется Фессалией, в ее столице, городе Фессалониках, в древнеславянской огласовке – Солуни, и в частности, христианская жизнь великомученика Димитрия, его же память мы благочестно творим ныне. Христианство во всей Римской империи того времени признавалось за религию вне закона. Христиан арестовывали, бросали в тюрьмы, а затем убивали на аренах цирка в гладиаторских боях или отдавали на растерзание голодным диким зверям на злорадство и потеху зрителей цирка.
Благородная, богоподобная стойкость христиан в их страданиях и жестокой насильственной смерти за Христа обращали к Нему сердца многих язычников – многобожников. И опыт христианской жизни возрастал в людях внутренним осознанием живительного света преображающей Божественной благодати, ведущего к сердечному умиротворению, жизнеутверждающему радостному миру с Богом, с собой и с окружающими, к общению в богоподобной жертвенной любви. Но для некоторых христиан, по Божественному предведению движения глубин человеческого духа, доступен и особый подвиг свидетельства, который мы называем подвигом добропобедного мученичества и исповедничества, и на него не всякий из христиан бывает призван.
Только тот, кто действительно получает от Бога призвание голосом совести своей в чистоте своего боголюбивого сердца (Мф. 5, 8), или вестью от Ангела, или благословением духовного наставника. Наконец, ходом жизненных обстоятельств, человек несомненно сознает, что Бог ждет ответа его человеческого произволения на Божие призвание стать Его свидетелем в страданиях за Него, которое в случае доброхотного согласия будет благодатью Божией добропобедно увенчано. Ибо, как мы слышали сегодня от апостола Павла в его беседе с Тимофеем, «Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» (2 Тим. 2, 5).
Димитрий же, воспитанный в любви к Богу истинному и послушании Святой Церкви, после того, как родители его отошли в вечный мир, как наследник своего отца, благородный, способный, молодой и перспективный человек был поставлен императором Максимианом продолжателем отцовских трудов – военным губернатором Фессалийской области. Усмотрев особое над собой действие Божьего промысла, поставившего его быть соработником основателю христианской Церкви в Солуни, устроившему ее двумя столетиями ранее апостолу Павлу, – поддерживать своим властным покровительством христианскую общину, давать молодежи христианское просвещение, избавлять гонимых от мучений. И хотя должен был как высший чиновник исполнять весь протокол государственного языческого служения, употребил все усилия, чтобы просветить светом Христовой истины жителей подвластной ему отчизны. Но были среди его земляков и завистливые себялюбцы. Они и донесли императору об измене Димитрия, надеясь занять его место.
Ничего другого не осталось императору, как защищать свое царство тьмы, и он повелел посадить ослушника в темницу, чтобы по возвращении из военного похода на Персию устроить в Солониках для своих подданных увеселение: любимец цирковых игр императора и публики, гладиатор из варварских, то есть иноземных племен Европы по имени Лин, на потеху всем убивал христиан, борясь с ними на помосте и сбрасывая побежденных на копья оруженосцев.
И кричащие от боли голоса пронизываемых были для жаждавших острых ощущений зрителей моментом безумного восторга от внутреннего ликования: хорошо, что не нас, а этих глупцов, ценящих давно Распятого больше своей жизни, так отправляют в царство Аида, а нам предстоят многие годы хлеба и зрелищ.
Среди учеников Димитрия был один юноша-христианин по имени Нестор, который опытно знал действие преображающей Божией благодати. Свет ее влек его, он словно слышал внутри себя, как прежде святой священномученик Игнатий Богоносец, призыв Утешителя – Господа Святого Духа: «Иди к Отцу!» (Игнатий Антиохийский (Богоносец), послания к Римлянам, глава 17). Зная из опыта Церкви, что ни одно самовольное деяние не бывает увенчано Божиим содействием, а «благословение отчее утверждает домы чад» (Сир. 3, 9), Нестор пришел к святому Димитрию в темницу, и просил помолиться Богу и благословить его на сражение с Лином, чтобы дал ему Господь силы победить надменного силача и гордость богохульного императора, для духовного прозрения тех людей, что совсем погрязли во тьме страстей.
И Димитрий благословил его на это свидетельство о победоносности силы Божией, в немощи человеческой совершающейся (2 Кор. 12, 9). Нестор победил Лина. И тогда многие, и неверующие, и слабые верой малодушные христиане стали благословлять Христа, утверждаясь в своей вере и исповедуя: велик Бог христианский. Императору сообщили, что его гладиатор-любимец убит юным учеником Димитрия, Максимиан приказал убить обоих, и воины закололи их копьями в тюрьме. А слуга Димитрия, по имени Лупп, по предсмертному распоряжению своего господина, все его имущество раздал нищим, и на месте казни собрал полотенцем кровь страдальца, снял с его пальца перстень, омочил его в кровь святого великомученика, чтобы хранить как великую святыню.
Затем тело было похоронено, но от плата, напоенного кровью великомученика, и от его перстня, стали совершаться чудеса: люди, одержимые недугами и болезнями, получали исцеление. И это известие стало распространяться повсюду, и приводило людей ко Христу – Источнику блага. Вот так человек, уже умерший насильственной смертью за Христа, продолжал жить и радостоносно действовать, помогать тем, кто приходил к нему, обращаясь с молитвой, верой и надеждой влекомый сиянием приобретенной святым страдальцем по сходству со Христом Подвигоположником.
Через тридцать лет после мученической кончины страстотерпцев, при императоре Константине Великом, христиане Солуни над местом погребения Димитрия поставили небольшой храм, а позднее построили новый, бо́льший храм, при постройке которого обрели мощи святого великомученика. Открыв гробницу, увидели, что целокупное тело, столько столетий пролежавшее в земле, источает из себя благоуханную жидкость – миро, наполняя всю округу необычайным ароматом.
И до ныне в Церкви неизменно хранится присвоенное великомученику Димитрию Солунскому наименование мироточца – мироточивого. Перед свидетельством опыта человеческой жизни святых великомученика Димитрия, его ученика Нестора и верного слуги Луппа мы слышим глагол Христов: «Я избрал вас от мира, и поэтому ненавидит вас мир» (Ин. 15, 19), но «дерзайте, ибо Я победил мир» (Ин. 16, 33). Быть верным этому призванию невозможно иначе, как действительно начав идти путем ответственного исполнения евангельских заповедей, который будет научать нас благодарности Творцу за одаренность жизнью и призвание к уподоблению Ему, то есть христианскому смирению.
Вместе с ним придет и ви́дение слабости своей, и жажда Божией помощи, то есть кротость, и только она поможет христоподобно понять и бескорыстно полюбить всех людей, и не ненавидеть пребывающего в смертной тьме грешника, а светом Христовой правды терпеливо понести немощи его (Гал. 6, 1-2). Именно это и делали святые мученики: не для себя они приобретали в страданиях за Христа Божию силу и славу, а для тех, кто рядом и вокруг, даже для тех, кто их мучает: дабы и их сердцам была открыта и понятна правда жертвенной и живоносной Божией любви.
С твердой решимостью, будем и мы руководствоваться в жизни правилом: храни ради Христа верность в том малом, что в состоянии соблюсти непорочно, и благодари за это не себя, а Бога. И тогда Господь поставит нас над многим (Мф. 25, 21). Аминь.