Проповедь в день памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского в соименном храме при Тульской городской больнице скорой помощи имени Д. Я. Ваныкина

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Во Святой Троице славимый Бог наш, всегда являющийся в Себе по превосходящей благости Своей безначальной и бесконечной Полнотой, непрестанно созерцает Свои мысли, которые являются подлинным и истинным основанием всего многообразия богосозданного миробытия. Когда же Господь восхотел этому пребывающему в Его Триедином мирородном уме многообразию осуществиться из замысла, пребывающего во внутри Его Божественной жизни, перейти в иноприродную Ему, но пребывающую по Его благоволению  наряду с Ним реальность, то через ипостасного Сына Своего изрекал самодействием Сыновним Свой Триединый творческий глагол. И эти глаголы, логосы, веления, получают от Создателя осуществление и импульс движения с устремлением к Нему же, становятся не тождественной Божеству реальностью, которая для Бога желанна, Богом уважаема и не просто Им замыслена и осуществлена, а призвана как потенциально богоприемная через властно возглавляющего ее человека, в силу естественной его сообразности, Первообразу войти с Ним в реальное межличностное взаимодействие по подобию и достижению богоносности для восхождения от силы в силу (Пс. 83, 8) и от славы к славе (2 Кор. 4, 6), от бытия к благобытию и, наконец, присноблагобытию, то есть обо́жению.

И поэтому, на всех уровнях своего созданносуществующего многообразия, выражая неисследимую бездну могущества, премудрости, благости и плодотворности Божеского естества, будучи соотнесено и напечатлено многоразличными гранями единой Божьей сути, выявляя ее вовне́ внутри-Божественной жизни, будучи аналогична, но не тождественна, не единосущна со своим Первообразом, получает от Божиих глаголов не только свое иконичное существование, но и импульс движения, потому что Бог для всего миробытия, а значит, и для каждого из нас, является не только началом, дающим нам ощущение бытия (Ин. 1, 10), но и, вместе с этим и началом нашего движения, нашей деятельности, нашей жизненной энергии (Деян. 17, 28). Триединый Бог, будучи Началом, тут же, в этом импульсе движения задает Самого Себя и конечной Целью для того, что Он замыслил, осуществил и во что вкладывает энергию движения (Евр. 2, 10; Откр. 1, 8).

Бог открывает Себя как ту предельную цель, к которой все стремится, будучи естественно по аналогии соотнесенности устремленным к Нему. Поэтому, особенно для нас, существ разумных и самовластных в предпочтительном выборе своих идеалов, могущих искать взаимодействия с Триединым личным Богом не просто в силу природной своей необходимости, а еще и по разумному свободному предпочтительному своему выбору в межличностном общении, привлекательно выражение святителя Августина, епископа Иппонского: «Ты, Господи, создал нас со стремлением к Тебе, и беспокойно наше сердце,  доколе не успокоится в Тебе». Сразу понять глубину Божественного замысла, его полноту, и красоту, и радостоносность этого призвания ограниченной нашей познавательной способностью невозможно, но и отказаться от поиска счастья благобытия тоже никак невозможно.

Мы не просто ищем того, чтобы осуществить свою психосоматическую, душевно-телесную природную потенцию, вложенную в наше человеческое  естество, но мы ищем такой степени окачествования своей жизни, которое  приносило бы нам не просто ощущение бытия, и даже не просто ощущение существования в добре, в благе, а не во зле, не в болезнях, не в муке, не в воздыханиях, а в том, что мы называем счастьем и при этом понимаем, что если счастье дается на один вздох и за ним даже нельзя будет осуществить полноценного выдоха – это уже не счастье, это уже какая-то уродливая ущербность, какая-то злобная ухмылка и насмешка над нашей разумностью. Если же нам дается то, что мы ощущаем как свое человеческое существование, и не на два вздоха, а на перспективу среднестатистических 70-ти, а кому 80-ти (Пс. 89, 10) лет, то даже и это повергает нас очень часто в уныние, а некоторых и в отчаяние.

Мы не можем принять и удовлетвориться конечностью дара нашей жизни, подаренного нам всеблагим Создателем через наших родителей без всякого на то нашего согласия. Мы интуитивно настойчиво ищем сформулированного Блаженным Августином опытного переживания: «Ты, Господи, создал нас со стремлением к Тебе, и беспокойно наше сердце, доколе не успокоится  в Тебе» – то есть в Том, Кто есть Сам Собою, имея Самого Себя сразу и началом, и срединой, и целью Своего бытия, является уже выявленной в достижении всеполнотой. Если для всего того, что всеблагой и Премудрый Господь задумал и осуществил, о чем заботится и к чему через человека призывает в межличностное общении с Собой, можно в этом общении получить, что Сам Он имеет в Себе природно: безначальность, нетленность и бесконечность, тогда для всего богозданно-существующего многообразия форм, сущностно являющихся, по свидетельству современной науки,  разночастотным излучением материи,  проявляющимся сразу и как волна, и как частица, так что человеческий ум, не просвещенный благодатью Божией и не укорененный в ней, и этой квантовости материальной действительности до конца не может принять, вместить и удержать, тем более трудно понимается нами, что Богом созданно-существующее является потенциально богоприемным и боговместимым, и инстинктивно и интуитивно стремится актуализировать эту способность.

В людях, которые созданы по Божьему образу и подобию (Быт. 1, 26), через каждого из нас эта потенция реализуется, когда отличительным человеческим свойством разумного предпочтительного выбора мы четко и твердо, доброхотно и поэтому для себя радостоносно раз и навсегда останавливаемся не на текучести, и неустойчивости материальной реальности, в которую нас увлекает наша психосоматическая суть, а на Том, Кого ищет наш разум, чего жаждет наше сердце – успокоения в неизменной Пребожественной константе, нетварные энергии, действия пребожественной славы, которой нами по закону межличностного общения могут быть усвоены в наше собственное обладание.

Тогда то, что в Боге пребывает природно естественно, Им доброхотно нам дарствуется, и нами через ответное доброхотное  устремление к сходству с Ним  может быть и привлечено, и принято, и  вмещено в себя, и удержано, как наше собственное благоприобретенное действие и с благодарностью славословием добродетелей опять возвращено щедрому Дародателю, но уже будучи обогащенным множественной инаковостью и ни к кому другому не сводимостью характеров нашего личного восприятия этого Божьего дара в нашем творческом его осмыслении и выражении во славу Дародателя, на радость всем, кого Он наряду с нами призвал к взаимодействию с Собой в многообразии и гармонии мироздания.

В этой гармонии взаимопроникновения и единодействия раскрывается предвечный Божий замысел о конченной цели для человечества и мира. Поэтому все, кто вслед за апостолами, впервые ощутившими в своей жизни возможность с помощью действующей в церкви Божественной благодати актуализировать в себе ощущение: «Ты, Господи, создал нас со стремлением к Тебе, и беспокойно сердце наше, доколе не успокоится в Тебе», получив живой  убедительный опыт спасения, затем, как сказал нам Сам Спаситель и Подвигоположник наш Иисус Христос, будучи от Него поставленными на подсвечнике, чтобы как и Он, Солнце Правды,  светит незаходимым светом красоты богочеловечества, и им по сходству с Ним  светит окружаемому миру, помогая ему славить Отца нашего Небесного (Мф. 11, 25). И когда ум наш касается к этому откровению, боимся, как бы нас не ослепило несозданное, Божественное Лицо Сына Единородного,  неслиянно пребывающего внутри Отчей Ипостаси и собезначальной Им Ипостаси  Духа Святого, нам же Себя выявляющего не напрямую, но под завесой нашего единого и общего с Ним человеческого естества. При этом и окруженного многосиянием других людей, доброхотно по сходству с Ним в действиях, ставших друзьями Божиими (Ин. 15, 15). Вот так, как эта лампада на большом подсвечнике окружена горящими свечами, что вокруг ее сияют тем же самым единым светом, открывая нам замечательную формулу христианской жизни: Бог для того создал мир, для того пришел в мир и вочеловечился, чтобы люди по ответной любви к Нему, достигая доброхотного сходства с Ним в действовании, могли обо́житься: стать по усвоенному ими дару благодати тем, чем Триединый Бог есть по Своей природе: огнем поядающим (Евр. 12, 29).

Поэтому видим ближайшего ученика и даже современника апостолов, память которого сегодня мы благочестно всецерковно совершаем – священномученика Игнатия Богоносца, епископа Антиохийского, третьего по счету после первоверховных апостолов Петра и Павла из священноначальствовавших на Антиохийской кафедре на территории современной Сирии, где впервые ученики Христовы стали называться христианами (Деян. 11, 26). Видим, как ещё маленьким мальчиком, когда родители его путешествовали по торговым дорогам Востока, будучи купеческого звания и взяв его с собою, однажды были на беседе, которую Христос проводил с теми толпами народа, которые со всей средиземноморской округи стекались послушать Его и получить от Него исцеление,  потому что от Него исходили силы (Лк. 6, 19). Помните, когда некоторые, по тесноте боясь, что затопчут детей,  и что из-за этого  разозлятся апостолы,  запрещали и не допускали детей к Нему, то Он сказал: нет, не запрещайте детям приходить ко Мне, потому что их есть Царство Божие (Мф. 19, 14). И взял одного такого, которым и оказался этот будущий Игнатий Богоносец, посадил его себе на коленочки, прижал его к Себе нежно и сказал: если вы не станете в своем жизненном опыте как дети, в доверии своем к родителям не утверждающимися на опыте своего суждения, а полностью себя ввергающими в благость родительской любви, живоносной для них, не сможете войти в Царствие Божие (Мф. 18, 3).

И этот самый Игнатий, когда вырос, то на Христов призыв ответил полной мерой своей самозабвенной любви к Богу. Так что гонят христиан, мучают их, а он, разделяя вместе со всеми горечь страданий за Христа, вдохновленный дыханием Святого Духа, святыню Божией благодати переживает не как внешнюю по отношению к самому себе реальность, а тем самым огнем, который в нем, как в раскаленном металле живет и действует совершенно огнесообразно, огнедвижно. Так и святой Игнатий действовал христоподобно (Гал. 2, 20), показывая пример стойкости в вере и благочестии. И когда император Траян осудил его на растерзание дикими зверями в Римском Колизее на потеху толпе, то христиане, зная из опыта, что можно было выкупить и избавить любимых пастырей своих из рук мучителей, предлагали ему это. Он же всей душой восставал против! Как он писал христианским поместным Церквям, двигаясь с территории Малой Азии в Рим, где ему предлежало принять страдания за Христа, быв как пшеница смолотым челюстями и зубами диких зверей. Какие это необычайные по силе самозабвенной любви и преданности Божию промыслу свидетельства.

Но это второй век нашей эры, а проходят столетия и тысячелетия, и в начале ХХ века, и не там, на Ближнем Востоке, а у нас на Руси является сияющий тем же светом христоподобия сонм новомучеников и исповедников. Но рядом с ними в России, по потенции дара крещения – святой, по актуализации же его в повседневной реальности очень часто христопродажной, падающей и не желающей восстать, не один россиянин, а миллионы с радостью отреклись и спокойно забыли о Боге и Его благодати. Однако и в этих миллионах отпавших от веры отцов находятся раскаявшиеся, увидевшие свет истинного христианства в новомучениках, как негасимый жизненосный свет, как основание непреложное для распространения христианской жизнедеятельности. И такие светильники для многих теплохладных становятся маяками правды, истины и радостоносного смысла земной жизни даже посреди непроглядной ночной, долго тянущейся в зимние периоды тьмы.

И таким в последней четверти XIX-го, начале XX-го века был святой блаженный праведный Иоанн, протоиерей Кронштадтский, его же память благочестно совершаем, тем более в этом году 110-летняя годовщина блаженного его преставления и перехода от худшего к лучшему, от временного к вечному, от того, что здесь через причастие жизни Христовой Церкви может быть истинно познано только отчасти, к тому, что пребывает в первообразной красоте и в превосходящей благости  Пресущественной полноты.

Сегодня отец Иоанн Кронштадтский собой являет нам Христа и указывает на Него как на наш Путь, Истину и Жизнь (Ин. 14, 6), приблизившуюся к нам. Ибо, сохраняя Свою недоступность по Божеству, Богочеловек Христос Иисус доступным нам открывается в Своем воплощении, устроении Святой Церкви и в непрестанном Своем служении евхаристии, доброхотного самоуничижения в служении жертвенной любовью нам, чтобы омывать нам ноги и головы (Ин. 13, 6) и души, и сердца наши орошать Кровью Своею, и насытить нашу немощь, не простой пищей, а живоносным Телом Своим (Ин. 6, 51).

50 лет изо дня в день отец Иоанн служил Божественную литургию и призывал людей приходить в покаянии ко Христу Живому, любящему кающихся грешников и дарующему им силу и решимость одоброкачествовать себя в органическом с Ним соединении в таинствах Церкви и сходстве с Ним в действиях, сколько они смогут принять, вместить и удержать. Если будем настойчивы в таком труде, и в навыке этом утвердимся совершенно, тогда благодатная сила будет проявлена в нас, как и в богочеловеческой жизни Христа Господа.

Эта радость жизни в Церкви опытно тысячелетиями свидетельствуется святыми друзьями Христа: «Ты, Господи, создал нас со стремлением к Тебе, и беспокойно наше сердце, доколе не успокоится в Тебе».

И нет никакой разницы, видим ли мы Христа, как Его видели в своем жизненном эмпирическом опыте апостолы, или их ученики, как Игнатий Богоносец, или их же позднейшие ученики, как святой Иоанн Кронштадтский 110 лет назад, или мы с вами сегодня. Христос вчера, сегодня и во веки Тот же (Евр. 13, 8). Разница только в качестве нашего разумного предпочтительного выбора. Мы все постоянно проходим в нашей жизни через его сито – каждое мгновение выбираем: куда, с кем, для чего пойти, зная закон межличностного общения (Пс. 17, 26). Как благочестивые христиане, мы своим выбором пребываем со Святой Троицей.  Примем Ее всей полнотой нашей жизни, не допустим лишь чуть-чуть приоткрыться сердцем, а потом закрыться для Триединого Бога дверью наглухо. В зависимости от нашего выбора и будет ощущение ущербности или полноты блага в нас.

Поэтому апостол Павел сказал, что кто Христов, тот распял плоть свою со страстями и похотями (Гал. 5, 24). Игнатий Богоносец показал, и блаженный старец наш Иоанн Кронштадтский также утвердительно показывает, как спасаться о Христе. А наше дело дать ответ на это свидетельство, если и мы   хотим и здесь, на земле, и там, где первообразное пребывает, славить со всеми святыми великое Имя Живоначальной Троицы – Отца и Сына и Духа Всесвятого. Аминь.