Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Христос Воскресе!

В самом начале истории Христовой Церкви на Евангельское благовестие о Христовом Воскресении не было такого единодушного отклика человеческого духа в движениях разума, воли и всех чувств, какой имеет место у православных христиан XXI века. Из беседы эммаусских путников (Лк. 24, 13 – 21) мы помним с каким трудом люди, бывшие свидетелями жизни и проповеди Господа Иисуса Христа свыкались с мыслью о Его позорной и мучительной Крестной смерти. После тех бесславия и богооставленности, что они увидели в завершении Его служения, совершенной неожиданностью, не смотря на Его предсказания (Лк. 18, 33), было Его Воскресение и затем постепенное уверение растерявшихся и смущенных учеников (Лк. 24, 36-39) в действительности воскресения: Погибший в страшной смерти на кресте Учитель, вдруг воистину такой же живой, как был до Своих страданий!?

Поэтому у апостолов и их окружения такого единодушного и несомненного отклика на благовестие видевших Его живым по Воскресении из мертвых  сразу не было (Мк. 16, 9-11). Да не всегда и в нас, живущих два тысячелетия спустя, проявляется возможность правильно откликнуться на благовестие Церкви о Христовом Воскресении всей полнотой сил нашего существа: и разумной, и волевой, и деятельной, и чувственной силами. Из евангельской истории мы можем понять, почему имеет место такая разница отношения к этому необычайному событию: Иоанн, верует, увидев погребальные пелены на каменном ложе опустевшей пещеры (Ин. 20, 13), Петр же сомневается (Лк. 24, 12), Фома не верит свидетельству всех (Ин. 20, 25). Спрашивается какой способностью человеческого естества осуществляется восприятие реальности Христа распятого и воскресшего? – «чистые сердцем Бога узрят» (Мф. 5, 8).

Мы сегодня совершаем молитвенную память некоторых из числа ближайших учеников Христовых. Двое из них не были, в отличие от двенадцати апостолов, постоянно с Ним в течение трех с половиной лет Его благовестнической жизни и не принимали участие в Тайной Вечери. Это – Его тайные ученики: Иосиф из Аримафеи, человек состоятельный, влиятельный, происходивший из древнейшего иудейского рода, занимавший соответствующее социальное и политическое положение, которое давало ему право в любой момент, когда он считал необходимым, прийти и обратиться на прямую непосредственно к представителю высшей административной оккупационной римской власти – прокуратору, а другой – иудейский законоучитель, человек, который богословски профессионально знал Закон Божий, мог его преподавать и толковать – Никодим, который из опасения впасть в позорное осуждение от начальников и простого народа, ночью тайно приходил ко Христу беседовать с Ним (Ин. 3, 2-21).

Почему? Потому что, как и Иосиф он был человеком, чаявшим Царствия Божия (Мк. 15, 43), он благоговейно и трепетно относился к тому откровению, которое было дано от Бога через пророков потомкам Авраама, Исаака и Иакова, не просто как к определенной сумме знаний о том, как Бог все устроил в этом мире и как Он хочет, чтобы люди с Ним строили взаимоотношения, а стремился к  пониманию внутреннего смысла, который побуждает человека доброхотно быть, подобно Аврааму, другом Божиим (Иак. 2, 21) верным Богу в исполнении Его всеблагой воли, уясняет, почему Бог именно так устраивает все мироздание и ведет его к исполнению Своих замыслов и целей. Из Евангельской истории видим, что в Никодиме и Иосифе, представлявших просвещенную часть тогдашнего иудейского народа, в отличие от некнижных галилейских рыбаков – апостолов, имевших любовь к Иисусу как к одному из пророков (Мф. 16, 13-14), испытывающих дружбу к Нему, было остро развито чувство любви к абсолютной Истине, чувство такого  проникновения в красоту Божиих замыслов и такого доверия к благости Небесного Отца через опознание богоявленной в мироздании и священной истории красоты, что они забывали самих себя в решении бесконечно суетных повседневных проблем выживания и все, какие есть силы, направляли к тому, чтобы не оскорбить, не унизить открывшейся им неземной  красоты, ничем ее не опорочить.

Чистому человеческому сердцу открывается и многое другое, что прочие слышали, читали у пророков, а принять в качестве смысла своей жизни и правильно понять никак не могли. В частности, пророчества ветхозаветного евангелиста, пророка Исаии (Ис. 7, 14), указавшего на Сокрушителя главы древнего змия – богопротивника, которого Бог пообещал падшим праотцам еще в Раю сразу после их падения (Быт. 3, 15); этот Муж скорбей язвлен будет за грехи наши и мучим будет за беззакония наши, наказание мира нашего возьмет на себя и Его ранами мы исцелимся (Ис. 53, 5).

Для понятия обычного, жителя Римской империи начала христианской эры, для язычника и даже для человека ветхозаветной веры, Божественного могущества  вполне достаточно для того, чтобы только одним движением мысли, только мановением воли изменять все из худшего в лучшее, и совсем не нужно Богу для исправления поврежденности принимать на Себя болезни, чтобы их исправить изнутри, так сказать «перепрограммировать» испортившееся.  На то и есть всемогущество, чтобы только мысль направить, и сразу – кривое стало бы прямым. А чистому человеческому сердцу доступно духом пророчества проникать в тайну истины, что всемогущество может действовать не только извне, принудительно подчиняя, но и уважительно воспитывая по закону межличностного общения в свободе доброхотного достижения сходства в деятельности по закону жертвенной жизнеутверждающей любви. Нам становится ясно, почему в богозданном мире возможны боль, страдания и смерть.

Потому что тварное естество не имеет жизни в себе самом, но существование свое имеет по дару Сотворившего,  а жизнь и существование для созданий, в отличие от Создателя, не одно и тоже, не тождественны не только понятийно, но и  реально: созданно существующее по причастию к творческой промыслительной энергии Создателя становится жизнью только, когда находится в неразрывном соединении с самобытным существом Триединого Бога, когда в созданиях жизнь пребывает в полноте богоподобия, какое прародители имели в Раю через то, что нравственно, по дару свойств своей непорочной богозаданной природы и по факту богосоо́бразного действования ее в соответствии с Божиим замыслом о ней, они пребывали в живом межличностном общении с Богом по сходству с Ним.

Поэтому Адам назвал имена всему существующему (Быт. 2, 18–23), ибо личностно пребывал с Богом единонравно, единомысленно, единодейственно и питался от Древа Жизни (Быт. 2, 9). Поэтому никакие болезни к нему не подступали, не потому что таково было его существо, а потому что он по естественному сходству в опрозрачненности взаимодействия был соединен с Нетленным и Всеблагим, от начала Сущим (Ин. 8, 25) Богом-Словом – истинным Образом Ипостаси Отчей (Евр. 1, 3). Поэтому до грехопадения тление в Адаме бездействовало, хотя, по существу, его природа была несамобытная, текучая, неустойчивая, нуждающаяся в Божией помощи. Вызванная всеблагой Божией волей из небытия к бытию человеческая природа, властно по-разному обладаемая неисчисляемыми миллиардами человеческих «я», динамически раскрывается по закону обмена энергий: одна энергия переходит в другую, одна форма существования трансформируется в другую, но сущностно все остается неизменным. Существование единого и общего всем людям естества не прекращается, оно продолжается в замкнутом круге единства в многообразии, пока того желает Творец. Жизнь же, как богосоо́бразное, абсолютно уникальное бытие открывается в человеке, как личном существе, имеющем возможность и внутреннюю потребность войти в межличностное общение с Триединым Богом, потому что и Бог – личное Существо. Когда же человек находится в личном, по доброхотному разумно избранному сходству и подобию, живом общении с Богом, тогда те свойства, которые природно присущи Богу, передаются и человеку, становятся и его собственными свойствами, могут быть лично усвоены.

Аналогично это осуществляется и в нашей повседневной жизни, когда одна личность общается с другой, о чем пророк и псалмопевец Давид Духом Святым нам очень четко говорит, описывая закон межличностного общения в обмене свойств: «С преподобным и ты преподобен будешь, с избранным и ты избран будешь, а со строптивым развратишься» (Пс. 17, 26).  Чтобы не говорить протяженно-сложенно, народ эту истину выразил белее кратко – с кем поведешься, того и наберешься. То есть, если будешь с Богом-Троицей, тогда от Него, по доброхотному с Ним сходству в характере действования, наберешься. Божии энергии, нетварные силы переходят в человека – друга Божия (Иак. 2, 23) и становятся собственными ему, обожествляя его, а удаление от богообщения и возвращение к самому себе или иному созданному существу, приводит к мучительному для существа личностного, замкнутому круговращению перехода форм и энергий.

Итак, замысел Божий о тварном мире состоит в том, чтобы в Личности от начала Сущего (Ин. 8, 25), Божьего Единородного Сына, Им Самим возглавить мироздание и человеческий род и тем, не насилием всемогущества, а естественной богосоо́бразностью действования, исцелить возникшее через грех зло. И, в отличие от падшего Адама, Господь Иисус Христос, его исцеляет не внешним образом воздействия Своего всемогущества, а изнутри в Себе Самом возводит человеческое естество в непадательное состояние, быв послушным Отцу даже до смерти Крестной (Флп. 2, 8) и победоносного Воскресения. Поэтому как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут (1 Кор. 15, 22).

Все это всеблагим Богом делается для того, чтобы люди доброхотно имели бы возможность преодолевать свою тварную ограниченность, свою постоянную природную текучесть в неразрывном соработничестве с Божественной благодатной силой, всегда немощное человеческое врачующей и оскудевающее восполняющей. Для этого должно человеческому естеству быть соединенным с нетварной сущностью в Божественной личности Одного из Трех Несозданных – Единородного Божьего Сына. В Нем две разные природы: Божественная и человеческая имеют один и тот же предел – Личностный неделимый центр самосознающей инаковости Божественной Сыновней Ипостаси. Предвечно от Отца рождающийся Бог-Слово, в Себе Самом соединяет единое и общее со всеми людьми человеческое естество со Своим, Единосущным Отцу и Святому Духу, Божеством, с нетленным источником всякой полноты и то, что как Бог имеет Он в Себе природно, сообщает и воспринятому Им в Себя; сообщает тому, что течет и изменяется, как и в каждом из нас, то есть человеческому естеству.

Когда люди встречались с Иисусом из Назарета Галилейского, они видели необычные силы, от Него исходившие (Лк. 6, 18-19). Никодим, помните, так Ему и сказал: «Учитель, такие дела, которые Ты творишь никто не может делать, если с ним не будет Бог» (Ин. 3, 1). Христос неразрывно соединяет с Собой и в Себе со Своим Божеством сотворенное миробытие и возглавляет Собой его. Им и через Него совершенно новая жизнь (2Кор. 5, 17; Откр. 21, 5) приходит в мир. И люди, если пожелают, могут приобщиться этой жизни Богочеловека, Единосущного со Отцом и Святым Духом по Божеству, и единосущного со всеми нами по человечеству. Он изменил законы естества, Он оживотворил возникшую в результате самовластного отпадения от всеблагого Бога богозданных прародителей человечества смерть.

Поэтому, как выходим мы все на белый свет из Адама Ветхого (Еф. 4, 22) перстными (1 Кор. 15, 48), так в конце земного пути все собираемся в Адама нового (1 Кор. 15, 47). И как в Адаме ветхом мы все умерли, так в Адаме новом – Христе, мы все ожили (1 Кор. 15, 22). И теперь хотим или не хотим, в силу того, что мы все соединены под Его главой, мы все находимся на одном дереве человечества и самый корень у него двойной:  корень Адама ветхого, привит к корню Адама Нового – Христу, и ствол новый, и глава (Еф. 2, 19 – 22; Еф. 1, 22 – 23) новая, сотворяющие новой и всю крону (Откр. 21, 5). Поэтому все воскреснем, не важно какой веры, какой расы и какой нации, где и когда жили. Во Христе Иисусе смерть перестает быть тупиком. Она становится процессом развития. Мы бездыханными телами всеваемся в эту землю для того, чтобы восстать, как встает солнце и как прорастает зерно (1 Кор. 15, 44).

Правда тело наше не будет иметь как теперь кожаных риз (Быт. 3, 21), как имеет сейчас свою дебелость, а будет христоподобно. Христос же по Своем Воскресении беспрепятственно проходил сквозь стены Сионской горницы (Ин. 20, 19). Только что в Иерусалиме говорил с апостолами без Фомы (Ин. 20, 24), и потом во мгновение ока оказался в Эммауссе идущим и бегающим с Лукой и Клеопой (Лк. 24, 13-35). Свойство нетления и бессмертия будет дано всем, и оно уже есть в нас, о чем свидетельствуют святые и чудотворящие нетленные мощи угодников Божиих.  По Воскресении, когда духовная весна придет, так что хотим или не хотим, все равно будем бессмертными и нетленными, ни телесных болезней не будет, ни биологической смерти не будет.

А что будет с духом, с самосознающими инаковостями наших «я», с нашими личностями? Со способностью любить или не любить Бога, доверять Ему и в этом доверии раскрываться в подобии Ему или замкнуться на себе самих в эгоизме и не подобии Ему?  Оказывается, Царство Небесное иное, чем всеобщее Воскресение. Если дары Воскресения, нетления, бессмертия станут свойствами единого и общего всем людям естества, сообщенными ему подвигом Христовым через Крест и Воскресение, и даже всему тварному миру, то новое небо и новая земля, которых мы чаем (2 Пет. 1, 1), наследуются только доброхотно приобретшими единомыслие, единонравие, единодушие и единодействие со Христом содействием Святого Духа, Которого должно стяжать, для чего нужно лично так опрозрачнить себя для Него, чтобы каждому из нас с Ним было хорошо и мило.

Если этого не будет, то при всеобщем Воскресении не будет никакой радости, ибо подобное познается и соединится с подобным.  И Никодим, и Иосиф, и мироносицы, когда увидели, что Господь Иисус Христос не для Себя вочеловечился и пострадал на Кресте, но для хотящих соединиться с Ним в вохристовлении, как лоза, с привитыми к ней веточками (Ин. 15, 5), для любящих Его и верных Ему Он – пища нетления (Ин. 6, 53), не извне, а внутри нас, как закваска в муке (Мф. 13, 33), преображающая все наше естество. И тогда проявляется внутренняя жажда нашего подобия Богу, которая раскроется самозабвенной любовью, потому что только любовь не оскудевает (1 Кор. 13, 4).

Но как только чувство красоты Божественной бескорыстности попадает в нас, то сердце, лишенное радости, черствеет и каменеет богонечувствием и богозабвением. И происходит то, что случилось с Петром, отрекшимся от Христа (Лк. 22, 31-34), и то, что произошло со всеми учениками, когда они разбежались (Мф. 26, 56), как разлетается придорожная пыль при ветре в разные стороны. Физический страх объял их и все разбежались. Только те, у кого в меру самозабвенной, жертвенной любви жила верность Учителю, победили страх: Богоматерь, Иоанн Богослов, Мария Магдалина бесстрашно стояли на Голгофе, участвовали в погребении, а также другие мироносицы – жены (Мк. 15, 43), и Иосиф Аримафейский, и Никодим. Они взором чистого сердца увидели какова любовь Божия (Ин. 3, 16).

Дальше в меру любви раскрывается их восприятие факта Христова Воскресения. Первыми, кто увидел воскресшего Христа, по свидетельству апостола Матфея (Мф. 28, 1-10) были Божья Матерь названная «другой Марией» и Мария Магдалина. Об этом мы читали с вами за Божественной литургией в Великую субботу. Они при глубокой тьме, как только заповедь освободила их от благочестивого покоя иудейской пасхальной субботы, позволив им подойти ко Гробу Иисуса, видят стражу.  Вдруг молния, Ангел в белых одеждах отваливает камень, говорит, что Христос тут лежал, но уже Его здесь нет, Он воскрес, как и обещал. А стражники замертво в обморок попадали. Ангел же предлагает: идите и скажите ученикам, что Он ожидает их в Галилее. На пути Сам воскресший Христос, является обрадованным Богоматери и Магдалине, сказав им: «Радуйтесь!» (Мф. 28, 9).

Ведь Мать, сострадавшая Христу на Голгофе, омывшая Его бездыханное Тело слезами при снятии с креста и погребении, была Той, которую самой первой нужно было узнать радостную весть. И они покланяются Воскресшему, и берутся за Его ножки. И потом, когда пришли и сказали ученикам, те решили, что это были галлюцинации. Богородица, единственная опытно знавшая как Сын Божий, не нарушив Ее девства, зачался и родился от Нее, поняла почему они не видели Христа, как Лазаря (Ин. 11, 43-44) вышедшим из глубины пещеры, после того как ангел отвалил камень от входа в нее, Богоматерь также поняла, что апостолы еще не способны принять свершившегося, и молча в молитве ожидала их прозрения.

А Мария Магдалина такого опыта не имела, у нее было знание только от внешнего опыта богообщения и любовь ее была в эту меру, поэтому согласилась с Петром и другими учениками. Но потом одумавшись, что не призрачно с Богоматерью увидели они пустую погребальную пещеру, а затем на обратном пути встретили Самого́ Воскресшего Иисуса, держались за стопы, целовали Его раны и услышали как Он сказал: «Радуйтесь!», и послал с благой вестью к апостолам. Решила еще раз сходить ко гробу. Видит, действительно никого нет, камень отвален. Смотрит внутрь, там видит пустоту. И потом, оборачивается назад и видит, человек стоит. Думает, что это хозяин этого сада, в котором находятся скала с гробом. «Если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его» (Ин. 20, 15). А Он ей говорит: «Мария!». Она, услышав родной голос Иисуса кричит Ему: «Раввуни! – кричит Ему, – Учитель» (Ин. 20, 16)!

И вновь хотела обнять Его ноги, но услышала: «Не прикасайся ко Мне, ибо я не взошел еще к Отцу моему (Ин. 20, 17). Когда взойду и придет к вам иной Утешитель, от Отца исходящий Дух истины (Ин. 15, 26), тогда вы будете знать Меня не только внешним, а внутренним образом. И тогда все вам откроется, а сейчас не полезно, поэтому потерпи. Так и в нас наша естественная любовь, то присущее нам как разумным и волевым существам человеческим свойство, может ввести нас, в состояние верных учеников Христовых, как и Марию Магдалину, но раскрыться в меру христоподобности можно только внутренним действием в нас Святого Духа. И поэтому святые учат нас, что цель нашей христианской жизни – стяжание, наполнение себя, приобретение себе благодати Святого Утешителя Духа истины, ибо с Кем поведешься, от Того и наберешься. И «прилепляющийся Господу есть один Дух с Господом» (1 Кор. 6, 17).

Всеблагой Утешитель, в нашем соработничестве с Ним, в меру доброхотного нашего христоподобия, начнет преображать наши природные свойства совершенно духодвижными, богоподобными.  И тогда можно будет и нам свидетельствовать: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20). Меры такой любви мы призваны искать в нашей земной христианской жизни. Об этом сегодня свидетельствует нам Матерь Церковь чрез опыт праведных Иосифа Аримафейского и Никодима, чрез опыт святых жен-мироносиц и других святых, их же память благочестно творим, их же молитвами да дарует и нам Господь, распятый и воскресший, благодать Всесвятого Утешителя Духа Своего, да ею будем  жить и действовать во славу Божию и на радость людям. Аминь. Христос Воскресе! Воистину Воскресе!