Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

В сей нареченный и благословенный день родительской великопостной субботы, когда православные христиане по всему лицу Земли от Востока солнца и до Запада собираются в общение благодарения в молитвенном священнодействии Евхаристии под своды наших храмов к престолу небесной благодати на земле,  для того чтобы опытно пережить молитвенное общение с Богом, во Святой Троице славимым и поклоняемым, Которого мы опознаем в своей христианской жизнедеятельности как своего Творца, заботливого  и попечительного Отца – Промыслителя, жертвенной  любовью Своей искупившего нас от тягостного беспросветного плена плодами нашего себялюбия, грехолюбия и смертотворчества, тем что в одном из Трех Своих Божественных Лиц – Единородном Божием Сыне со дня Благовещения (Лк. 1, 26-38) Он возглавил общее и единое у нас с Ним, «от начала Сущим» (Ин. 8, 25), человеческое естество и в Его собственной человеческой индивидуальности явил норму существования человеческого естества и показал Богом предназначенную еще прежде создания мира конечную цель, в которой раскрывается смысл всего движения тех, кто носит эту единую и общую всем людям человеческую сущность – одесную Бога и Отца сидение (Ин. 16, 19), то есть восприятие нетварной славы Божества в собственное обладание человеческими личностями в меру их доброхотного деятельного сходства с Богом Троицей.

Явив полноту Божества телесно (Кол. 2, 9) в Себе, Подвигоположник наш Христос Господь не удерживает этой реальности только для Самого Себя, а щедро и жизнедательно делит ею с теми из нас, кто отвечая на вопросы нашей познавательной потребности, стремится узнать: для чего зачат, родился, живет и умирает каждый человек?

В конце концов мы понимаем, что мы на земле движемся к тому, чтобы как все потомки первозданной четы, как наши мамы и папы, бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки –  и так до Адама первозданного, все до единого не просто однажды заснули к ночи, чтобы утром проснуться, а заснули сном всей земли и получили себе прописку на небольшом участочке на поверхности земли длиной в два метра, полтора метра глубиной, и бугорочек, который потомки могут затоптать, заездить, а в советское время даже экскаваторами повыкапывать, поразбросать во все стороны белого света, города на этих местах поставив. Ну и зачем, мы живем, зачем надрываемся? Затем ли только, чтобы все это оставить?

Как Иов Многострадальный за три тысячи лет до Рождества Христова, рассуждая над этими вещами, подытожил: нагим, говорит, – я пришел из чрева матери моей в мир и выхожу из него опять совершенно таким же, нагим (Иов. 1, 20). И это выход того, который был богатейшим человеком, князем своего большого семейства и народа.… говорит – нагим выйду из этого мира!  В суровых испытаниях земных утрат и скорбей он познал, что смысл жизни человека – не только и не столько в том, чтобы хорошо и беспроблемно завтракать, обедать и ужинать, спать и просыпаться, плодя себе подобных и в конце концов, заснуть сном всей земли в шикарном мавзолее или пирамиде Египта, а в том, чтобы приобрести устойчивый навык межличностного общения с Триединым Богом Творцом и Промыслителем – Началом и Концом мироздания (Откр. 1, 8).

Это достигается не по природному закону сохранения энергии при постоянной смене многоразличных форм природных существ, в окружающем нас мире переходящих одна в другую, а по закону межличностного общения – с кем поведешься, от того и наберешься, по слову псалмопевца царя и пророка Давида: «С преподобным преподобен будешь, и с мужем неповинным неповинен будешь, и со избранным избран будешь, и со строптивым развратишься» (Пс. 17, 26-27).

Не так, как ребенок требует от мамы с папой – дай мне, если ты меня родил, и это, и то и еще вот это, и чтоб было лучше, чем у соседских детей, по крайней мере, не хуже. Иов научился общаться с Богом, не требуя исполнения своих желаний от Него, но доверяя Богу по-детски как благому Отцу больше, чем самому себе. Это требовало очень глубокого духовного подвига и правильного склада мыслей. Помните, когда он был лишен не только богатства внешнего, но и всех своих детей, а сам был поражен страшной проказой и вонял так, что невозможно было рядом с ним находиться, от чего слуги отвернулись и оставили его. Его вынесли за пределы города, в котором он жил, и там соскребал он гной с себя с кусками разваливавшегося тела, и только голодные собаки приходили есть и слизывать отпавшее.

И жена поневоле приходила к нему, чтобы его покормить, затыкала нос и проклинала всё на свете, говоря: ты и твой злосчастный Бог до смерти надоели и замучили меня. Прокляни Его за такую свою судьбу! Тогда и ты помрешь, и я от этого ада избавлюсь наконец-то, у меня еще силы есть, мне жить хочется, а я должна тут за тобой ходить. Он ей говорит: ума лишенная ты баба, ты рассуждаешь как обычное животное, скотина, которая привыкла к своему хозяину и за получки, что он ей дает, она к нему и ластится. Вот, кошку положи на колени, и она мурлыкает, покуда ты ее гладишь, а чуть-чуть против шерсти – она вопьется и когтями, и зубами. Так что ты думаешь, в отношении с Богом я должен также как скотина себя вести?

Нет, Богу нужно доверять больше, чем самому себе, и благодарно принимать от Него то, что мне кажется нехорошим и неприятным, Он, всеблагой, знает, что это для меня, наследственно от прародителей больного противоестественностью, то есть грехом, – благо. А было бы не так, Он никогда бы мне этого не послал, потому что Он Благ и только благое творит, вредить же никому не вредит в отличие от меня, доброго только по потенции, но не имеющего в себе полноты силы, чтобы эту потенцию осуществить в бескорыстном добротворчестве (Рим. 7, 19). Поэтому Имя Его, благословенного всегда во всех путях Его. Куда бы Он меня ни повел, я буду благословлять Имя Его.

Такой характер отношений в межличностном общении с Богом наполняет Иова удивительным ощущением: – он весь заживо медленно гниет, а когда жена и друзья рассуждают: ты мучаешься, ибо какие-то тайные грехи имеешь, он говорит, нет. Я и сейчас, в этом состоянии находясь, ощущаю то, чего вы не можете ощутить. Я вдыхаю и выдыхаю воздух, как и вы, но в ноздрях моих чувствую, что каждое мое дыхание – это не просто функция моей физиологии, а это я Богом живу, и двигаюсь, и существую (Деян. 17, 28). Это Он дает мне силы делать и вдох, и выдох. И знаю точно: «Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам, мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов. 19, 25-27). Слава Богу за все, и за скорбь, и за радость! Бог дал, Бог взял! Буди имя Его благословенно во веки!

И сейчас, слыша свидетельство уже из священной евангельской истории, мы оказались поставленными перед тем же, что и современники Господа Иисуса Христа. Часть из них, подойдя к Нему, стали говорить почти то, что мы не только весь ХХ век, а начиная с эпохи просвещения и до сегодняшнего дня, слышим: жизнь – только биологический процесс, метаболизм, обмен веществ, превращающий еду в жизненную силу наших организмов. Никакой другой больше жизни не существует! Человек есть то, что он ест. И во время жизни Спасителя и Господа Иисуса Христа немало было тех, которых называли саддукеями в обществе народа израильского, не признававших воскресения и вечной жизни.  И мы сейчас слышали, как они, подойдя к Учителю, от Которого совершались силы Божественные, и как весь народ, Его окружавший,  живя в межличностном общении с Богом через исполнение установленного религиозного ритуала священнодействий и молитвословий, зная историю своего народа, понимали: Он – пророк, рожденный от своих отца и матери, но имеющий в межличностном общении с Богом особую благодать выявлять Божии действия и объяснять людям, как учитель объясняет ученикам, неведомые законы мироздания и Божию волю.

Поэтому спрашивают Его: мы слышим от отцов наших: Моисея, Авраама, Исаака и Иакова, что будет Воскресение, но мы недоумеваем, как это может быть? Вот, Моисей нам повелел: если умирает человек, не родивши себе дитя, оставив бездетную вдову, то его братья, родные или двоюродные, должны женившись на вдове, восстановить его род. Уже дети, которые будут рождаться по закону Моисея будут считаться детьми умершего брата. И вот, семь братьев подряд друг за другом после смерти первого на одной и той же женились и все поочередно умерли бездетными, а в Воскресении – чьей женой она будет? Физиологически в каждом браке она менялась, а как самосознающая личностная инаковость она всегда была самоидентична от зачатия и рождения своего во все дни жизни своей и до смерти. Что же будет по Воскресении, чьей же женой она обретется?

Услышали ответ: продление рода человеческого, умножение его в ипостасях человеческих «я» – это дело земной жизни, этого века, а в будущем веке эта функция не потребуется, она вся раскрывается только здесь как в сеянии. Там уже собираются плоды, и общение будет, не ради размножения, а ради обо́живающего богообщения как пребывают ангелы, непрестанно в радости воспевая друг другу небесную Божественную славу: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!» (Ис. 6, 3). В Царствии Небесном, в веке будущем, именно эти отношения и будут являться сутью всего. Не для того отец и мать родили дитя, чтобы его кормить и поить в надежде, что когда состарятся, то оно воздаст – врача вызовет, накормит, обиходит и достойно похоронит, но для воспитания в непадательном навыке богообщения по доброхотному сходству действования с Триединым Богом, то есть обо́жении, да будет Бог все во всем (1 Кор. 15, 28).

В эти субботние родительские великопостные дни мы учимся такому качеству общения с Богом и в Нем друг с другом: мы приходим к Нему именно для Евхаристии, для глубокого всецелого благодарения, не для того чтобы свечек наставить, записок написать, все положенное время службы отстоять, себя томить, все выслушать, выдержать и со спокойной совестью пойти домой. Нет, мы пришли для того, чтобы совершить молитву благодарности Ему, Всеблагому Богу-Троице, как многострадальный Иов, доверяя Ему всем своим существом, вручить себя Ему, и получить радостоносное ощущение, что Господом как каждый из нас, так и все во Вселенной живет, и движется, и существует (Деян. 17, 28). Только тогда в Нем мы самих себя к нему приблизим, когда соединимся с Ним в Евхаристии, став с Ним единокровными и единотелесными, и в благодарственной молитве в межличностном общении, как Иов, по дару прозрения, увидим в единстве единосущного у всех людей с Ним человеческого естества всех его конкретных носителей, при нас, до нас и после нас населяющих богозданный мир от Адама Первозданного, неслитно и нераздельно пребывающими как шрифт в печатной матрице, собранными в Боге-Слове.

Преподобный Макарий Египетский пишет, что по всеобщем Воскресении все праведники будут во Христе ипостась в ипостась по сходству с Ним. В Евхаристии мы и призваны, осуществить и получить этот опыт на земле. И та любовь, живая и трепетная, которая составляла суть нашего общения при жизни наших усопших, угасшая от времени после их земной кончины, но еще не исчезнувшая бесследно, в эти дни собрала нас именно к евхаристической Чаше, чтобы мы общались со Христом, и в Нем общались и друг с другом, как с зримыми рядом, так и невидимыми – прежде  усопшими.

И как Иисус сказал саддукеям, ссылавшимся на Моисея, жившего за тысячу триста лет до них, но почитаемого ими их учителем, вы знаете его свидетельство, когда он на Синайской горе при виде́нии ему куста живого, огнем объятого, но несгораемого, – купины по-славянски, спросил у Бога как Его Имя, то Господь ему сказал: «Я – сущий» (Исх. 3, 14), Бог Авраама, Исаака и Иакова. Бог не есть Бог мертвых, но живых, хотя Авраам, Исаак и Иаков жили за несколько столетий перед Моисеем.

И Христос саддукеям говорит, что Бог – не Бог мертвых, но живых (Лк. 20, 38; Мф. 22, 32). Это мы их называем мертвыми, а на самом деле мы, может, мертвее их по своему́ грехолюбию и актуализации смертотворчества в своей жизнедеятельности. Но наши «я» укоренены не в психосоматических функциях наших организмов, а в той уникальной любви межличностного отношения Трех Несозданных Личностей Божества к миллиардам человеческих богосообразных личностей (Быт. 1, 27), которой Бог, называя не существующее, дает ему быть существующим совершенно уникальным и ни к кому другому, и ни к чему иному не сводимых.

Вот этого межличностного взаимодействия самосознающих инаковостей по доброхотному сходству с Триипостасным Богом нам надлежит искать в родительские субботы, – выстраивая свое отношение в благодарении Богу «за все и за вся», чтобы ощущать с трепетом и с благоговейным страхом, что вдох наш и выдох – это дар Троической Любви, и все, к чему бы мы ни коснулись, и солнышко, и свет, и тепло, морозец и снежок, и трава с цветами, что находится под ним, распускаясь по весне лепесточками, ягодками придет летом к нам на стол – это все Божия любовь, неизреченная, многогранная, неисчерпаемая.

И открывается великая радость, весь смысл смыслов и нашей личной человеческой  жизни, и нашего христианского служения Богу и людям во славу Его Пресвятого Имени и на радость всем. И пусть сегодняшняя наша молитва об упокоении усопших в надежде Воскресения и жизни вечной перестанет быть просто формальным ритуалом: Бог прежде того, что мы решили прийти на службу, всё предвидит и знает. А принимает от нас только то, что Ему подобно – самозабвенную, бескорыстную жертвенную любовь, которая может по сходству с Ним сочетаться, умножившись в единстве своего взаимопроникновения и гармоничного содействия, а не будучи сожжена, как солома, дерево или еще что-то, что попадает в огонь и им уничтожается.

Вот так и мы будем не просто слушать, в той ли последовательности, как мы написали, читает духовенство наши записки – ритуал правильно ли исполняется? – Нет, не этим будем заниматься, а искать внутреннего состояния своего духа, движимого любовью к отошедшим в иной мир родным. Господь нам показывает, что в Нем мы все есть неисходно и никому в Нем друг с другом не тесно. И только здесь, за литургией в храме мы это можем ощутить, понять и вырасти в меру друзей Божиих (Ин. 15, 15), и действительно прославить Его преблагое Имя – Отца и Сына и Духа Всесвятого. Аминь.