В начале прошлого века в подмосковном городке Орехово-Зуево родился обычный советский мальчик. В далеком 1924 никто не мог и подумать, что в этот год миллионы русских матерей рожали будущих солдат, которым спустя 17 лет предстояло спасать Родину и мир от ужаса фашистской оккупации…
Сегодня, в рубрике информационного отдела Тульской епархии «Мы помним…» рассказ о ветеране Великой Отечественной войны – 96-летенем Владимире Николаевиче Сапицине.
С первых лет жизни Володя страстно увлекся сначала футболом, а затем акробатикой, выступая на различных сценах в составе акробатических групп в городском парке, а позже и в передвижном цирке. И это в неполные десять лет!
Однажды юных спортсменов пригласили после выступления отобедать в кремлевской столовой, где после невиданных блюд всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин, лично вручил пацанам из провинции огромный торт в виде Кремля.
А потом началась война…
О вероломном нападении Германии на СССР Володя узнал от соседа, включившего единственное радио на весь общежитский барак: «Я жил в казарме – коридор, а потом комнаты налево и направо. У одного из соседей был приемник, и, как только объявили о войне, он вынес его, и все из комнат повыскакивали и слушали. Это было в 6 часов утра. Потом еще Молотов выступал и подтвердил, что война – фашисты перешли границу. Так мы и узнали, что началась война».
В июле сорок первого наш герой без всякой повестки явился в военкомат, хотя ему не было восемнадцати. Военком поначалу Володе отказал, мол, возрастом не вышел. Но тот настоял: пойду бить немца и всё тут! Взяли. На сборах в Москве Сапицина определили в 1-ю добровольческую Московскую дивизию им. Ленина. Ни оружия, ни формы не выдали. В Наро-Фоминске ополченцы, не имевшие никакого боевого опыта, рыли противотанковые рвы на подступах к столице. Обмундирование и по одной винтовке на двоих необстрелянных парни получили, когда немец был уже под Смоленском. Построились и пошли пешком – Родину защищать.
Волею судьбы Владимир Николаевич стал разведчиком.
«В начале войны моторизированные части фашистов отличались высокой мобильностью, – вспоминает ветеран. – Командирам Красной Армии были необходимы самые свежие данные о дислокации немецких частей.
Однажды пошли мы брать «языка». Пробирались по лесу в темноте, буквально по телам убитых накануне в бою красноармейцев. Залегли на деревенской околице, стали ждать подходящего момента. Утром какой-то немец вышел спросонья из избы. По-тихому оглушили, связали и потащили обратно, в сторону Десны. А как переправлять? Привязали немца к бревну и начали буксировать. Немцы заметили нас и открыли огонь. Половина разведгруппы погибла, но язык был доставлен в тыл».
В окружении часть Сапицина попала в так называемый Вяземский котел. Сегодня военные историки утверждают, что продолжавшие сопротивление части Красной Армии позволили провести перегруппировку и остановить врага на подступах к Москве.
По данным немецких документов тех лет, в Вяземской операции погибло более полумиллиона советских солдат и офицеров. 332 474 были захвачены в плен…
«Долго мы бродили по болотам, пока не нарвались на немцев, конвоировавших пленных красноармейцев, – рассказывает Владимир Николаевич. – Нас тоже забрали, и меня товарищи на руках несли, так как ранен был в ногу и очень ослаб. Иначе добили бы меня фашисты».
Потом был лагерный барак в Могилёве, где всех военнопленных осматривали на обрезание, пытаясь таким образом выявить евреев.
Затем перегон пленных через Польшу в Германию, а затем в Бельгию. Два дня этого пути выпали на Бухенвальд. Повезло – отправили на каторжные работы в шахты Льежа.
Однажды выпал случай сбежать. Так несколько русских военнопленных оказались в бельгийском партизанском отряде, и все мы продолжили начатое под Москвой – освобождать мир от фашистской чумы.
Весть о капитуляции Германии застала Владимира Сапицина в уже освобожденном Париже, где вместе с другими партизанами он проходил проверку, во время которой особисты из НКВД определяли дальнейшую судьбу бывших военнопленных: «Сначала из Льежа мы переехали в Брюссель, а потом в Париж. Там много русских было. Нас проверяли, кто и как тут оказался, а на это время сказали пойти погулять. Мы до башни Эйфеля догуляли, а там, на смотровой площадке когда были, и пришла весть о Победе. Я на радостях сделал стойку на руках».
С документами, подтверждавшими участие в партизанской войне с фашистами, выданными правительством Бельгии, Владимир Сапицин отправился на Родину, проделав большую часть пути на велосипеде.
На Родине бывших военнопленных отправили в фильтрационный лагерь в Сталиногорске, нынешний Новомосковск, чтобы определить дальнейшую судьбу…
Так и остался здесь жить Владимир Сапицин, посвятив всю свою жизнь спорту и молодежи: «Хочу, чтобы молодежь у нас была здоровая и сплоченная – тогда они от любого врага нашу страну защитят. И знания у них должны быть, чтобы добрыми были и умными. И вера должна у них быть. Я вот хотя сам не верил никогда, но на старости лет стал в храм ходить, потому что видел, как более старшие однополчане, к Богу приученные, молились и просили Его дать сил для одоления немцев и завершении войны.
Кстати, меня партизанки в костел водили в Бельгии – они там пели, а я сидел тихонько и слушал, какая красивая молитва»…
Алексей Анкин, фото Сергея Лыкова
