За каждой Божественной литургией во Всехсвятском кафедральном соборе Тулы и в храмах, где бывали с визитациями правящие архиереи Тульской епархии, православные верующие вот уже пятьдесят лет имеют возможность слышать проникновенный голос протодиакона Тульской митрополии Вячеслава Чернышёва, героя очередного выпуска епархиального проекта «Ровесники века»…
Вы росли в государстве, где религия была опиумом для народа… Как так вышло, что октябренок, пионер, а потом и комсомолец принял решение связать свою жизнь с Церковью?
У меня была очень верующая мамочка, которая вышла из партии в свое время. Она меня водила в церковь и на мое воспитание это повлияло.
После школы я был призван в армию и служил в группе советских войск в Германии. И там я был солистом в немецко-советском хоре.
После армии мама так и не оставляла мысли своей, чтобы я был все-таки служителем Церкви.
В то время занимался вокалом у профессора, который надеялся, что я его имя пронесу по всей Вселенной, но как-то приключилось с ним некоторое нежелательное явление, и он крепко заболел…
Теперь вы поняли – я между двух позиций. Мамочка говорит быть мне служителем алтаря Господня, а профессор хочет мне иной доли.
Все чем кончилось? Профессор согласился с мнением моей мамы и сказал: «Пусть Вячеслав служит Господу, пусть эта свеча горит».
После того, как решили связать свою жизнь со Христом и служением Господу, что было самым сложным и что самым простым?
Знаете, я как вам скажу… в службе простого нет. Все очень ответственно, все от и до.
Вот на трех Святителей я был посвящен во диаконы. Сретение Господне – уже на должности первого протодиакона. И так пошло.
Впереди Пост Великий – службы сложные. Далее Пасхальный период, тоже сложно. Но я, с Божией помощью, все это как можно быстрее охватывал, запоминал. Приходил домой – сразу на подушку и меня нет. А утром рано вставать надо. Я ведь должен был подготовиться!
Вот теперь вы понимаете – я только что принял сан и сразу первый протодиакон. Значит не то, что кто-то меня будет чему-то обучать, а сам должен следить, как ведется служба.
А вы говорите, как все сложно было – один Бог знает!
Бытует мнение, что диакон практически ведет службу и на его, если можно так сказать, указания ориентируются священники и даже архипастыри. Насколько это соответствует истине?
Здесь есть такая книга – «Типикон», где указывается, когда, что, почему и так далее. Вот как раз им руководствовался и начал его изучать. Все, что считал для себя нужным запомнить сразу, подчеркивал карандашиком. У меня до сих пор этот «Типикон» сохранился.
На своем веку вы много повстречали людей Церкви, кто запомнился особенно?
Я не могу ни про одного архиерея что-то такое сказать особое. Все очень добро ко мне относились, я старался отвечать, понятно, как можно глубже на это внимание к моей худости. Вот могу только так сказать…
Сейчас у нас правящий архиерей владыка митрополит Алексий. Что о нем скажешь?! – У него великолепные проповеди. Когда я вел уроки в нашей семинарии, всегда внимание ребят обращал на то, чтобы они внимательно слушали, как он четко, словно ручеечек течет, говорит и говорит, и говорит очень ценные и нужные для спасения мысли
С владыкой Ювеналием (Поярковым), ныне митрополитом Крутицким и Коломенским, Вам доводилось служить за границей. Отличается ли по каким-то внутренним ощущениям Божественная литургия за границей от той, что совершается на Родине?
Литургия в любом месте Земного шара есть литургия… Главное, чтобы она была Православной. Бог над всеми, а литургия, – за границей, на Южном полюсе или на Северном, – всегда литургия, тем более архиерейским чином.
Что же касается поездок за границу, то был я с владыкой митрополитом Ювеналием в Италии, где посещали Бари, Лоретто и Рим.
Кстати сказать, в Риме замечательный собор, громадный! Я когда зашел в него, то подумал: «Господи, какой же я совсем маленький»!
Владыка перед поездкой за границу мне сказал подготовиться, чтобы что-то мог спеть, и мне пришлось петь папе римскому, тогда это был Павел VI.
Исполнял чисто русские народные песни и еще монолог Пимена из оперы «Борис Годунов»…
Потом мы ездили на Кипр. Это было в бытность архиепископа Макариоса (Макариос III, предстоятель автокефальной кипрской православной церкви – Авт.). Там мне тоже пришлось петь и я старался подбирать духовные вещи.
Чем больше всего запомнился вам владыка Ювеналий не как священнослужитель и архиерей, а именно как человек?
Он чудесный человек, очень чудесный! Несмотря на свои высокие должности и высокий сан, он очень сердечный человек… Любит порядок – чтобы никаких запинок, чтобы все шло нормально, спокойно… Я никогда не видел его раздраженным. Он всегда слегка улыбается!
Вам довелось служить и с владыкой Серапионом (Фадеевым), тогда митрополитом Тульским и Белевским, каков был в общении и служении он?
Это совсем другой человек! Но тоже превосходный! Он даже доходил до того, что когда спрашивал благословения что-то сделать, он предлагал делать, так, как считаю необходимым: «Как ты считаешь нужным, так и делай, когда надо – я поправлю».
Вам довелось служить, с двумя Патриархами – Алексием II и Кириллом. Ощущается ли, что это люди разного времени?
Но я служил еще и при Патрирахе Пимене (Извекове)!
Они оставались высшими иерархами, и они делали свое дело. Не важно, какой режим – советский или вот нынешний, потому что все мы делаем одно дело, и оно не может быть разным в зависимости от эпохи.
По моим ощущениям это были прекрасные люди в полном смысле этого слова. Очень внимательные. Казалось бы, Святейший Патриарх, но он все видит и когда надо – аккуратненько подскажет.
Была возможность задать кому-либо из них волнующий именно вас вопрос? Если да, и если это не тайна, то каков был ответ?
Совет я, прежде всего, спрашивал у правящего архиерея – самый близкой ко мне человек, ну а со Святейшими только служить надо, чтобы все четко, ясно и, не побоюсь сказать, красиво.
Самый волнительный, самый любимый момент богослужения?
Все моменты любимые, поверьте мне – все! Нельзя здесь выказывать в эту или в ту сторону. Говорю простую стихиру «Паки и паки, миром Господу помолимся». Вроде бы просто, а надо сказать так, чтобы все поняли, о чем я речь веду.
Паки и паки – еще и еще… Как – миром, с миром помолимся!
Куда еще важнее и любимее?!
Когда люди, простые прихожане, были более искренними – тайком ходя в храмы при советской власти или сейчас, когда храмы, практически в шаговой доступности?
Сложно ответить, ведь в сердце человека не заглянешь. Я, например, не вижу разницы. Правда, народу меньше ходило, но приходили и молились истово! Помню, храмов было мало, в нашем соборе одновременно службы, ранняя и поздняя, – и в нижнем храме, и в верхнем. Много народу? Много. Правда, вы скажете, что мало церквей было. Сейчас-то слава Богу!
Думаю, что кто хочет, тот приходит. Конечно, в то время аккуратненько надо было, потому что, если в храме заметят, можно было и работу потерять.
Сейчас любой может войти и пожалуйста – стой и молись. Тут уж действительно добровольно, никто не держит – все открыто… Приходи и молись.
Расскажите, пожалуйста, о Ваших заграничных поездках в составе хора Тульского духовенства
В Германию мы ездили в небольшом количестве – октетом, хотя в хоре пело 24 человека. Это обусловлено было тем, что немецкой стороне было сложновато всех принять.
Там нас с удовольствием слушали и каждый день были концерты – все две недели. Даже интересовались, а где сегодня поет хор тульского духовенства. Залы были полные. Мы что-то пели на немецком языке, допустим «Многая лета» или «Господи, помилуй».
Имея за плечами опыт полувекового служения Господу, чтобы хотелось пожелать современной молодежи?
В любом деле важно, тем более в благословенном Богом, учиться. Поэтому пожелать надо, чтобы учились, учились, учились и учили себя! Преподаватель только помогает, а студент должен выкачивать из него все, что имеет тот на данный момент. Так интересно и профессору, и тому, кто получает сведения.
Если же человек не хочет этого принять, я имею в виду этого студента, профессор как заставит учиться? Здесь важен именно личный труд.
Часто мы слышим, как говорят, что имеют высшее образование и больше ничего не надо. Простите, пожалуйста, почему не надо? Век живи, век учись. Ты заложил только фундамент, да еще нужно посмотреть, каков он этот фундамент. Может он слабоватый, а тебе на этом фундаменте нужно строить здание дальнейшее.
Значит, сидишь и сидишь за книжками! Так что желаю, чтобы учились все – неважно, врач, учитель, повар. Тем более священнослужитель – он должен работать, работать и работать, чтобы вопиющему дать ответ.
Поэтому пока я дышу, я живу, а коли живу – я учусь.
Ваши дети, внуки – кто-то из них избрал путь служения Господу?
Нет. Я не навязываю, потому что человек должен выбирать свой путь сам. Когда войдут в возраст, сами себе занятие по душе выберут…
Вы счастливый человек?
Скажу так: «Вельми зело»! По-славянски это значит – очень-очень. Я благодарю Бога за то, что вот так все сложилось – мамочка довольна, все окружение довольно, профессор доволен, главное чтобы профессор был доволен, он ведь много руда положил, чтобы меня обучить…
Так что, конечно, счастливый я!
Будучи, как служитель, посредником между алтарем и народом, я если сердцем служу, то и народ молящийся это сердцем воспринимает.
К тебе подходят и благодарят: «Вы все четко все делаете, что стоим на Богослужении, и слезы льют»… Разве это не счастье?! Счастье! Я благодарю Бога – Господь сподобил меня, недостойного, вот такого моего положения…
Алексей Анкин, фото Максима Курчакова
