Тульский епархиальный паломнический центр организовал и провел конференцию на тему «Старцы и духовники из числа братии Богородичного Щегловского монастыря и ее благотворители и сподвижники в XIX – XX вв.»
Участники собрались в помещении Тульского музея Порфирия Крылова на улице Кутузова, 10. Работу конференции открыл иеродиакон Евлогий (Харитонов), кандидат философских наук.
Свои сообщения сделали ведущий Духовных бесед Щегловского монастыря иеродиакон Евлогий (Харитонов), иеромонах Лазарь (Поляков), протоиерей Сергий Семочкин, Сухопаров Владимир Николаевич.
В работе конференции приняли участие слушатели Духовных бесед Щегловского монастыря, родители учащихся воскресной школы обители и прихожане храм Тулы – участники многих паломнических поездок.
За духовным советом к старцам Щегловской обители
Иеродиакон Евлогий рассказывал о достойных преемниках Глинских старцев – насельниках Богородичного Щегловского мужского монастыря. В числе учеников старцев был игумен Дометиан, в схиме Серафим, к которому ехали за духовным советом и наставлениями верующие России. Глубоким был рассказ о святом преподобном Варсонофии Щегловском и Тульском – основателе и благотворителе Богородичного, что в Щеглове, монастыря г. Тулы.
Искусным «кормчим», «наставником» в деле спасения души исстари православный народ признает именно мужские монашеские обители. Божьим Промыслом совпало стремление храмоздателя Василия Макарухина – будущего преп. Варсонофия и тульского православного люда построить и украсить в Туле святую обитель.
Основатель мужского монастыря Василий Иванович Макарухин обратился за помощью в известные всему миру своим духовным авторитетом монашеские обители — в Русский на Афоне Пантелеимонов монастырь и Глинскую пустынь. Эти святые обители славились не только строгим уставом, но и развитием старчества.
С Афона в Щегловский монастырь были посланы святыни. В 1870 году Глинская пустынь прислала в Тулу иноков и иеромонахов, учеников Глинских старцев, из коих некоторые были позже настоятелями. В Щегловском монастыре был принят устав Глинской пустыни. Так было положено начало тульской линии старчества.
Иеромонах Илларион, ученик канонизированного в конце XX века монаха Мартирия (Кириченко), стал в Тульском монастыре братским духовником. Затем духовником Щегловской обители стал глинский иеромонах Дометиан (в схиме Серафим). Он принимал и исповедывал всех, кто к нему шел. Посетителям он дарил скромные подарки: крестик, образок или поясок. К таким подаркам верующий народ относился с особым благоговением.
В воспоминаниях митрополита Евлогия (Георгиевского) есть рассказ о беседах со старцем Богородичного Щегловского монастыря. «Помню ласкового старца Дометиана, монастырского духовника. Увидит меня — и радушно: «Чайку! Чайку! Идите ко мне…»
Беседы с ним были назидательны, хотя он никогда прямо не назидал, а либо совет какой-нибудь даст, либо что-нибудь из монашеского быта расскажет. Давал он мне и книжки читать, приоткрывал тайну монашеской жизни и учил молиться. В монастыре я пробыл около месяца. Монахи научили меня многому. Мечтать о монашестве — это одно, реальность его — другое. Монахи показали мне внутреннюю, скрытую красоту монашества, ту тонкую красоту духовных состояний, которая раскрывается лишь на путях духовных. Этим они меня успокоили и привели к гармонии противоречие мечты и реальности».
Присутствие в Богородичном Щегловском мужском монастыре иеромонахов Глинской пустыни было благоприятным для формирования в нем духовной жизни, ведь все они прошли большой путь под старческим руководством в Глинской пустыни.
Так созидалась здесь тульская линия старчества – учениками глинских старцев, делателей умной молитвы, соратников оптинским старцам, продолжателей дела преп. Паисия Величковского, возродившего древнее учение исихастов – священнобезмолвствующих и созерцающих в молитве нетварный Фаворский свет.
Иеромонахи, монахи и иноки Глинской обители принесли на тульскую землю дух старчества, они духовно окормляли страждущих, и Богородичный Щегловский мужской монастырь в Туле по праву считался духовным центром. Шли сюда и ехали со всей России. Особенно был известен силой молитвы духовник обители, старец Дометиан, в схиме Серафим Щегловский и Тульский.
Люди приезжали в Щегловский монастырь и, сидя под старыми деревьями группами, коротали время в ожидании старца, дожидались от него слова утешения. И он, бывало, после службы несколько часов шел из храма до своей келии, хотя расстояние составляло меньше сотни метров, останавливаясь возле каждого, выслушивал нужду и просьбу о молитве, давал советы, вразумлял. Старец Дометиан (иеросхимонах Серафим Щегловский и Тульский) прожил в обителях – сначала в Глинской, потом Щегловской – почти 50 лет.
Основатель Щегловской обители – Василий Макарухин был из рода мастеров медных дел, позже ставших купцами третьей гильдии. Известно, что в старые времена купцами становились и ремесленники.
Жизнь Василия Макарухина была подобна жизни инока в миру: труд, благочестие, богослужения, благотворительность храмам и монастырям, молитва, самоотверженная любовь к Богу и ближним, нестяжательность.
По смерти отца в марте 1849 года к сыну Василию перешла мастерская по изготовлению церковных предметов. Это были красивые, изящные подсвечники, паникадила, чаши, купели, украшенные рисунками на библейские сюжеты, а также кресты на церковных главах и яблоки под них. Церковная утварь Макарухиных по прочности, изяществу и небольшой цене пользовалась спросом по всей России.
Василий Иванович в отношении к своим рабочим проявлял кротость и терпеливость, действовал на них воспитательно. Следуя его примеру и по его указанию, рабочие собирались в кружок, где один читал, а остальные слушали; так обыкновенно было или под праздник или на праздник. Обычай этот напоминает древние русские товарищества иконописцев, храмоздателей, проникнутых церковностью.
Василий любил читать, знал житие святых мужей, это знание побуждало его посещать места их подвигов. Высоко ценил и понимал значение старчества Василий Иванович Макарухин, основатель Богородичного Щегловского мужского монастыря в Туле. С годами он все больше задумывался о монашеском житии для себя, о пути духовного возрастания. Василий Макарухин по древнему православному обычаю нашел себе духовника – иеромонаха Никандра, который к тому времени уже был духовником Богоявленского монастыря в Москве и стал наставником Василия на трудном пути послушания ученика – старцу.
Когда созрело в Василии Макарухине решение направить на строительство мужской обители средства, накопленные благочестивым трудом, – и собственным, и трудом отца, дедов, прадедов, словом, всех предков, – он пришел к своему духовнику о. Никандру и со всем простосердечием открылся ему, что имеет большое состояние, желал бы употребить его на одно большое богоугодное дело.
Василий Иванович в этом истинно добром деле не хотел проявлять своей воли, а только подчиниться воле Божией и Божиему Промыслу. Старец сердечно отнесся к заявлению боголюбивого простеца и повел беседу об основании святой обители там, где она была утрачена, а именно в Туле. Отец Никандр был туляком, он знал о желании тульских граждан, их слезных молитвах к Богу о строительстве здесь мужского монастыря — святой обители, места обитания Святого Духа.
Василий Макарухин, успешно продолжая дело отца, внутренне тяготел к монашеству. Он с охотой перенял общее настроение, охватившее в те годы многих молодых людей из купеческого сословия. Юноши сговаривались целыми группами идти на Афон – как раз в это время Святая Гора была освобождена от турецкого ига.
Основатель Щегловской обители Василий Макарухин (будущий преп. Варсонофий Щегловский и Тульский), был паломником по призванию. И посетил многие обители.
Недаром в его библиотеке были иллюстрированные путеводители во святой град Иерусалим ко Гробу Господню, по Константинополю, святым местам Востока и на Синай, в его коллекции были виды очень многих монастырей русских, а также виды обителей болгарских и особенно афонских!
Василий был в тех святых местах. Был он и на Афоне, дышал горным воздухом, беседовал со старцами и узнавал неведомое. Узнал он о поклонении афонских монахов святому образу «Млекопитательница».
Строгие афонские монахи прославили икону Пресвятой Богородицы-Млекопитательницы. Богословие иконы таково: Божия Матерь вскармливает Сына – Богомладенца, так же Она питает наши души, так же и Бог кормит нас «чистым словесным молоком» Слова Божьего, дабы мы, возрастая, переходили от пищи молочной к твердой пище Православия.
Это богословие иконы – завет афонских монахов: от азов Православия переходить к крепкой вере и глубокому Богословию. Один из путей духовного возрастания – под старческим руководством.
Василий был укреплен в своем решении посвятить главный монастырский собор иконе Божией Матери «Млекопитательница», когда в середине XIX века в Россию прибыла этот святой образ из скита святого пророка Илии на Афоне. В Москве эта икона находилась несколько месяцев в Богоявленском Елоховском соборе.
Безмолвно стоял перед святым образом в Богоявленском соборе Василий Макарухин, отдавал земные поклоны, молился. Сокрыто от нас, какая духовная помощь была явлена тогда Василию, но в том, что чудесное явление было, нет сомнений — ведь вскоре именно после этого события была заказана икона для нового монастыря в честь иконы Божией Матери «Млекопитательница». Чудо выбора имени посвящения главного собора Щегловской обители свершилось в сердце Василия Макарухина, пришло ему «в тихом веянии ветра», нам неслышном.
На иконе Божией Матери «Млекопитательница», выполненной по заказу Василия Ивановича Макарухина, было нанесено: «Сей святой образ написан и образ устроен в Москве в город Тулу во вновь устроенный мужской монастырь, что в Щеглове, 1859 года июня 29 дня». Это предвидение Василия Макарухина, будущего святого преподобного Варсонофия. В 1859 году в Туле не только мужского монастыря, но и главного собора еще не было. Собор в честь иконы Пресвятой Богородицы «Млекопитательница» заложили в 1860 году, а освятили в в 1864 году.
После его освящения архиепископ Тульский Никандр осмелился обратиться в Священный Синод с прошением об учреждении Богородичного Щегловского мужского монастыря – в честь чудесного спасения царя-императора Александра II во время покушения на него – крушения поездка в 1966 году. Василий Макарухин подтвердил финансовое обеспечение деятельности Щегловского монастыря. В июне 1868 года Государь император соизволил утвердить определение Св. Синода об учреждении Богородичного Щегловского монастыря, собственноручно написав на решении Св. Синода: «Согласен и благодарит».
Монашеский путь Иеронима (Бочарникова) и Макария (Сушкина)
«Гавриил Бочарников и его монашеский путь от Святой Горы до Тулы». «Архимандрит Макарий (Сушкин), первый русский настоятель Русского на Афоне Пантелеимонова монастыря – благотворитель Богородичной Щегловской обители».
Это темы доклада иеромонаха Лазаря (Полякова), заведующий Сектором заочного обучения Тульской духовной семинарии.
В Тульской губернии и соседних с нею в среде купеческой молодежи около 1848 года усилилось особенно стремление к монашеству и образовалась целая компания молодых людей, которые сговаривались все вместе идти на Афон. Об этом упоминает в своих воспоминаниях духовный писатель Константин Леонтьев, бывший в те годы Солунским консулом.
Отец Михаила Ивановича Сушкина тоже долго не соглашался отпустить его в паломничество. Наконец, согласился с тем уговором, что он вернется домой. Пришлось уступить, но Бог судил иначе.
3 ноября 1851 года Михаил Иванович прибыл на Святую Гору и остановился в Русском Пантелеимоновом монастыре, а через 24 дня был пострижен в схимонашество. Скоротечность пострига объяснялась болезнью Сушкина. Практически сразу после приезда на Святую Гору юного Михаила сразил неизвестный недуг. Его состояние казалось братии настолько безнадежным, что умирающего послушника постригли немедленно, невзирая на возможные проблемы с его отцом — человеком не просто богатым, но и крайне влиятельным.
Даты возрастания таковы: 22 февраля 1853 года отец Макарий стал диаконом, через два года с небольшим — иеромонахом, а 20 июля 1875 года отец Макарий был торжественно избран игyменом Пантелеимонова монастыря. Иеромонах Макарий (Сушкин) был законно и торжественно избран в результате голосования на место умершего игумена Герасима, мудрого наставника-грека, в 1875 году. При этом присутствовали экзархи Константинопольского патриарха. Отец Макарий стал первым русским настоятелем православной обители на Святой Горе.
Отец Макарий (Сушкин), избранный в 1875 году настоятелем Русского на Афоне Пантелеимонова монастыря сумел увлечь не только свою семью, не только миллионные капиталы купцов Сушкиных (его братья, как и отец, тоже были процветающими купцами) – он сумел всю Россию увлечь на Афон! Или точнее, увлечь Россию Афоном.
Согласно статистике развития афонского монашества, в начале прошлого века уже было семьдесят русских скитов и монастырей на Афоне. Это, конечно, Свято-Пантелеимонов монастырь. Это два скита – Ильинский и Андреевский, не уступавшие по своему величию и значению даже монастырям «афонской двадцатки» (или «большой двадцатки»). И, кроме того, десятки русских келлий, среди которых были такие, что по своим размерам не уступали тем греческим монастырям, на чьей территории они находились. В 1903 году там подвизалось три с половиной тысячи русских монахов, что составляло больше половины в святогорском многонациональном братстве.
Вера простых наших соотечественников в святость того, что доставлялось с Афона в Россию, была настолько велика, что, даже благоговейно приложившись к изображению великомученика и целителя Пантелеимона на почтовых конвертах, недугующие получали исцеление!
Богородичный Пантелеимонов Щегловский мужской монастырь получил святыни из Русского на Афоне Пантелеимонова монастыря. Святая гора Афон прислала свое благословение в Тулу. Посредниками были о. Герман (Бочарников) и архимандрит Макарий (Сушкин), знаменитый настоятель Русского монастыря на Афоне.
Драгоценный дар Святой горы был удостоверен надлежащей дарственной грамотой Афонского Протата. Мощи доставлены были в Тулу и торжественно перенесены в монастырский собор в честь иконы Божией Матери «Млекопитательница».
По этому случаю в особых духовных листках рассказывалось:
«10 сентября 1866 года его Преосвященство Преосвященнейший архиепископ Никандр будет совершать в Щегловском монастыре всенощное бдение, а 11 – Божественную литургию и после нее молебен – по случаю привезенных из св. Афонской горы в дар помянутому монастырю: части животворящего древа Креста Господня и св. мощей Великомученика и Целителя Пантелеимона и преп. Мучен. Игнатия, Акакия и Евфимия».
Святыни Афонские постоянно пребывали в монастыре, но, к несчастью, дарственная грамота Протата была утеряна, а точнее, она не была найдена после смерти отца Германа – схииеромонаха Иеронима (Бочарникова).
Тогда настоятель монастыря о. Нафанаил обратился снова на Афон к архимандриту Макарию (Сушкину) с просьбой выдать грамоту, но получил не грамоту, а свидетельство. На эту просьбу ответил архимандрит Макарий (Сушкин).
Из его письма было очевидно, что «св. мощи и другие святыни с Афона были действительно привезены в дар обители отцом Германом (Гавриилом Васильевичем).
После переписки архимандрит Макарий прислал письмо, к которому приложил свидетельство такого содержания:
«Св. Афон Русский св. Пантелеимонов монастырь. 1884 г. мая 29. Русский на Афоне монастырь св. Великомученика и Целителя Пантелеимона сим удостоверяет, что по усердному прошению ктиторов и благодетелей новосозидаемого Богородичного монастыря близ Тулы, даруется оному монастырю от нашей обители во благословение следующая святыня: часть Животворящего Древа Креста Господня. Часть от Камня Гроба Господня и частицы св. мощей угодников Божиих: св. Великомученика и Целителя Пантелеимона и св. Преподобномучеников: Евфимия, Игнатия и Акакия. В удостоверение сего свидетельствуем подписом и приложением священной монастырской печати.
Игумен Русского на Пантелеимонова монастыря. Духовник Иероним». Ниже стояла дата «Октября 15 дня 1866 года №104. Таким образом был выставлен год первоначальной грамоты.
Гавриила Бочарникова, обратившего душу к Богу, ожидало серьезное дело. В 1859 г. началось ходатайство о строительстве Щегловского монастыря, и В.И. Макарухин, зная Бочарникова как человека честного и деятельного, пригласил его для хозяйственных распоряжений при постройке монастырских стен, двух корпусов и главного храма. Для этого дела Василий Макарухин вверил Гавриилу Бочарникову большую сумму денег.
Гавриил Васильевич Бочарников назначается производителем строительных работ. В этой должности он пробыл с 1859 по 1866 гг.
Но с окончанием устройства монастырских зданий, мысль о монастыре не оставляла Бочарникова. Он постоянно думал об этом.
В 1865 году летом после смерти жены, оставив дом и детей, Гавриил Васильевич отправился на Афон, намереваясь остаться там навсегда. В то время возрастало в Русском на Афоне Пантелеимоновом монастыре число русских монахов.
В октябре 1865 года, простившись со Святой Горой, Гавриил Бочарников отправился на Синай и в Иерусалим. А в конце декабря того же года писал своим детям из Иерусалима о своем счастливом возвращении из Синая, передавал свой восторг при созерцании святых мест и выражал « радость, когда он, великий грешник, удостоился быть у Гроба Господня и лобызать места, где страдал и воскрес Спаситель».
В Палестине за это время он пережил страшное бедствие – голод от саранчи.
Уже на пути из Святой Земли на родину Бочарников в 1866 году все же добрался до Афона, где постригся в монахи под именем Германа. В это время нравственная сила русских на Афоне значительно возросла
Многие посещения русских Святой Горы Афон красноречиво убеждали, что русских насельников монастыря на Афоне помнят в родном Отечестве российском. Напрашивался выход, что на Афоне третировать русских нельзя, что в тяжелых обстоятельствах они всегда найдут для себя могущественных защитников.
23 мая 1867 года монах Герман (Бочарников) прибыл в Брянскую Оптину пустынь к своему сыну монаху Венедикту. А потом приехал в Тулу. Монаха Германа тяготило воспоминание о худо проведенной прежде молодой жизни. Прежде у него были какие-то неприятности, связанные с детьми, с домом. Он оставил семью, но грустил о том сильно.
После смерти младшего сына Василия (монаха Венедикта) в 1869 г. отец Герман, глубоко огорченный этой потерей, снова отправляется на Афонскую гору. В письме от 17-го июля 1869 года он пишет сыну Александру из Одессы: «Я выехал из обители Белобережской в св. град Иерусалим и св. Афонскую гору для поклонения св. местам и буде останусь там совсем – и слава Богу!»
В октябре 1869 года пишет уже с Афона, что его здоровье не позволяет ему ехать в это время по морю, что он остался на Афоне до весны, а «затем, может, и дни мои прекратятся; желал бы я грешный лучше умереть, чем волочиться. Я очень скучаю об вас, что делать? Потерплю».
Монах Герман (Бочарников) стремится сблизиться с сыном Александром и его семьей, это видно из его письма 1870 года. И ему это удается, он начинает с ними душевно сближаться.
Наконец он снова возвращается в Россию – в 1870 году. Заезжает в Тулу навестить сына.
А потом, на сей раз уже окончательно, отрешается от мира, поселяется в Белобережской пустыни, где в 1871 г. (13 марта) вторично принял постриг с облачением в мантию и с оставлением имени Германа. Это пострижение совершено в соборе в субботу Похвалы Богородицы, самим игуменом, при всей братии обители Белобережской.
4 апреля 1877 года монах Герман подает прошение Преосвященному тульскому Никандру о принятии его в число братства «в знакомый ему Щегловский Богородичный монастырь».
Монах Герман (Бочарников) переезжает в Тулу и в столь хорошо знакомых ему стенах 12 мая 1877 года посвящается архиепископом Никандром в иеродиакона, а 3 июля того же года – в иеромонахи в Щегловском монастыре.
Свершившееся таинство над старцем глубоко волновало его душу чувством глубокого умиления, видимое для всех присутствующих и родных ему людей.
«С этого времени особенно заметна [стала] решительная перемена в душе о. Германа: прежнее упорство и раздражительность, не терпевшие сопротивления, сменились послушанием и глубоким смирением».
6 января 1880 года он был облачен во власяницу и посвящен в схиму с именем Иеронима. После этого схииеромонах Иероним питался уже одной просфорой и каждый день приобщался.
4 февраля 1880 г. отец Герман ощутил наступление смерти. Он позвал духовника и просил его читать отходную молитву. Зажгли свечи, и едва была дочитана отходная, он тихо почил, с сознанием и выразил желание быть погребенным близ церкви в честь иконы Божией Матери «Млекопитательница», напротив правого придела.
Это желание почившего было исполнено не так точно, но к большей его почести. Живший уже в то время в своей обители, создатель ее Василий Иванович Макарухин пожелал, чтобы новопреставленный иеромонах Иероним за его заслуги обители был похоронен под самым храмом в склепе, под сводом правого придела. Надгробие с чугунной доской устроил его сын Александр.
Постриженник Щегловского монастыря старец Иринарх
«Схиархимандрит Иринарх – постриженик Богородичного Щегловского мужского монастыря» – эту тему раскрыл в своем сообщении настоятель храма в честь иконы Божией Матери «Живоносный Источник» села Лёвинка протоиерей Сергий Сёмочкин.
Иеромонах Ириней был насельником Богородичного Щегловского мужского монастыря, позже стал известен как старец схиархимандрит Иринарх.
Издавна велся поиск форм совмещения умного делания с мирскою активностью. Идея «монастыря в миру» оправдана и законна в русле исихастской традиции, русское старчество в миру было попыткою осуществления этой идеи.
Этим отличалось и служение иеромонаха Щегловского монастыря старца Иринарха (Попова). Вокруг него всегда складывалась паства-семья, связанная внутри себя узами любви. В ней каждый человек живет как обычный мирянин, но в душе работает Богу, стремится к святости, обожению. У такого мирянина начинается духовная жизнь, которой, казалось, не могло быть в миру. Батюшка работает над своими духовными детьми как духовник и старец, он начинает ту работу духовного устроения, к которому и раньше стремились многие русские люди и которое они получали только в обстановке монастыря. Здесь происходило соединение служений монастырского старца и приходского священника.
Схиархимандрит Иринарх (в миру Стефан Сергеевич Попов) родился 5 июня 1871, в Тульской губернии, Дедиловской волости, Богородицкого уезда, в благочестивой крестьянской семье. В доме своих родителей он с детства был расположен к религиозно-нравственному благочестию, посещал церковные службы.
Стефан изучал грамоту самостоятельно, приходя на занятия к одному старому дьячку, который полюбил примерного юношу за любовь и усердие к учебе. Засиживаясь до поздней ночи за часословом, в свободное от крестьянской работы время, Стефан одолел книжную премудрость и навык в грамоте настолько быстро, что к несказанной радости своей и своих родителей мог сам читать и учить своих младших братьев и сестер. И со временем уже мог самостоятельно петь и читать на клиросе в храме.
Создавалась в нем наклонность к уединенной молитвенно-созерцательной настроенности. Игры сверстников не привлекали его; душой он стремился к духовному подвигу и уединению. Для своей детской сердечной молитвы, которою он исполнял, он выкопал собственными руками землянку, находившуюся недалеко от дома, где он жил. Там у него находилась икона Спасителя, перед ней горела лампада.
Шли годы, Стефан, мечтавшей о монашеском подвиге, посещает Оптину пустынь, знакомится с преподобным Амвросием Оптинским и становится его духовным чадом. Не сразу, но, видя его стремления к монашеству, и во всем повинуясь воле Божий, мать отпускает его в монастырь.
В 1898 г. 26 лет от роду Стефан поступает в Богородичный Щегловский мужской монастырь г. Тулы. В этом монастыре Стефан стал жить и проходить многоразличные послушания, возлагаемые на него старцами. И только через три года, 6 февраля 1901 г., он был зачислен в разряд приуказанных послушников.
Через четыре года пострижен в монашество с именем Ириней и рукоположен в иеродиакона, а в 1907 году в иеромонахи. Тогда же он назначается на должность ризничного и ровно через год, в 1908 г., – на более ответственное послушание, на должность казначея монастыря.
Причем в этих должностях обширно проявляется умелый хозяйственный такт и заботливость по улучшению экономического быта обители, средства содержания которой всегда были, в общем, весьма скудны.
Во время первой мировой войны по всей Руси создавались приюты. Один из таких приютов для детей сирот был построен и в Тульской губернии; он находился в имении Анны Архиповны Крыловой в селе Пятницком-Балахне Богородицкого уезда (недалеко от п. Бегичева), расположенном в 3-4 км от г. Богородицка.
В строители приюта по просьбе помещицы А.А. Крыловой был избран о. Ириней, т. к. она неоднократно посещала святую обитель и была лично знакома с этим священником. Она решила попросить высшее священноначалие епархии, чтобы именно его определили строителем и духовником этого маленького приюта.
Еще до строительства детского приюта иеромонах Ириней привез из г. Тулы в свое родное село Левинка деревянный храм, собрав его в скором времени, храм освятили в честь Казанской иконы Божий Матери. Храм поставили посредине села возле пруда, вокруг него были посажены белоствольные березы, и боголепно был он украшен как внутри, так и снаружи стараниями молодого иеромонаха Иринея.
В скором времени викарный епископ, ныне священномученик, Иувеналий (Масловский), тогда управлявший Щегловским монастырем на правах настоятеля, изъявил свое согласие отпустить в строители нового приюта иеромонаха Иринея.
Закипела работа, строились два дома – один под приют для детей, а другой для лиц, обслуживающих его и для хозяйственных нужд. Стали строить часовню. Она была освящена 15 декабря 1915 года архимандритом Силою, наместником Щегловского монастыря.
В часовне при массе молящихся отец Ириней служил часы, вечерни, утрени по Уставу иноческих обителей. Затем приступил к строительству храма. Он строился ровно год, и 15 декабря 1916 года было освящение храма и приюта, которое совершил епископ Иувиналий, при стечении молящихся в количестве до трех тысяч. Отец Ириней был награжден тогда золотым крестом.
Храм был построен в виде креста и освящен в честь и славу Рождества Пресвятой Богородицы. У батюшки была еще особая мечта: как в детстве, построить подземную церковь – как в древние христианские времена. Начал он своими собственными руками копать землю под строительство этой церкви. А недалеко от приюта по молитвам старца пробил первый святой источник, который и по сей день существует, и называют его местные жители святым колодцем.
Однако в дальнейшем жизнь – из-за клеветы и наветов – становилась все трудней и трудней. И он от безвыходной ситуации все оставляет на других священнослужителей. А сам уходит в горячо любимую и дорогую сердцу Оптину пустынь.
Приехав в Оптину пустынь, о. Ириней остается там жить. 23 января 1918 г. декретом СНК Оптина пустынь была закрыта, но монастырь продолжал существовать под видом сельскохозяйственной артели. В 1923 г. в конце пятой недели Великого поста в монастыре начала работать ликвидационная комиссия. Монахи постепенно стали выселяться.
После выселения о. Иринарх возвращается в свое село Левинка Богородицкого района, где начинает подвиг старчества.
В храме Казанской иконы Божий Матери он служил редко. Там служили другие священники, а он служил у себя дома. Стало приходить к нему очень много людей за советом: как поступить в том или ином случаи, окрестить ребенка, совершить погребение. Вечерами приходили к нему люди, чтобы вместе с ним помолиться за литургией, которую он совершал ночью, чтобы поменьше видели соседи, т.к. от них неоднократно поступали жалобы в милицию что, мол, к нему ходят богомолки и там с ним молятся. После неоднократных жалоб в милицию к нему приходили с угрозами: если он не прекратит этим заниматься, его арестуют. После неоднократных предупреждений его все же вызвали в милицию на допрос и больше его обратно не отпустили.
В 1931 г. 23 января был арестован по обвинению в «контрреволюционной агитации» во время богослужения, как активный участник «контрреволюционной группировки духовенства епископа Антония (Быстрова)». В 1931 г. 2 декабря по постановлению особого совещания коллегии ОГГIУ выслан в Северный край на три года. Участвовал после ареста в тайных богослужениях в тюрьме.
Наказание отбывал в г. Архангельске. Был направлен на лесозаготовки. Епископом Тихоном (Шараповым), находившимся в ссылке в г. Архангельске, он пострижен в схиму с именем Иринарх (в честь прп. Иринарха Соловецкого).
Начальнику тюрьмы начали жаловаться на старца, что он собирает вокруг себя молодых людей, и они хотят устроить побег из лагеря. Тогда начальник тюрьмы приказал убить его, чтобы не было проблем от этого заключенного. Когда пришли за старцем исполнить приказание начальника, ему все рассказали. Выведя его за территорию лагеря и облив соляркой, в него бросили горящую спичку. Старец в это время начал молиться, и во время молитвы с него спала горящая одежда, огонь не повредил ни волоса на голове. Конвоиры в испуге от увиденного убежали и обо всем доложили начальнику лагеря. Вызвав старца, начальник приказал выдать ему новые ватные штаны и фуфайку.
В 1932 г. 7 марта выслан на оставшийся срок в Казахстан. По истечении срока возвратился в деревню Левинка. (В 1989 г. 31 августа отец Иринарх реабилитирован).
По освобождении из заключения в 1933 г. о. Иринарх вернулся в дом к своему брату Егору. Люди в скором временем узнали о его освобождении и снова пошли к нему с наболевшими вопросами. Особенно много людей приходило в дом к нему два раза в год: на Крещение Господне и Пасху. Служба в эти дни была ночью, люди стояли в доме и на улице. Злые и завистливые односельчане на отца Иринарха писали анонимки в милицию. Уставший батюшка стал очень часто болеть и переживать из-за частых вызовов в милицию. А людей не переставал принимать – богатых и бедных, никого не обижал.
Он спал на сундуке, а под голову клал что-нибудь из одежды. А рядом стоял гроб и крест, который напоминал о часе смертном. Батюшка говорил: «Мне ничего не надо, у меня есть крест золотой, мантия и митра, и больше мне нечего не надо».
Наступила Великая Отечественная война. На деньги, которые приносили ему, он купил танк. И передал его в танковую колонну им. Дмитрия Донского, которую передала Православная церковь армии недалеко от г. Тулы в п. Горелки.
А когда отбивали деревню от немцев, шел очень большой бой. И батюшка молился у себя, чтобы все благополучно обернулось. Разместились наши войска в оставшихся домах, у батюшки жило человек 15 солдат.
Вскоре наши войска ушли из села дальше. И снова пошли люди к о. Иринарху со своими горестями и несчастьями. Батюшка собирал записочки у этих людей и молился за всех в эти трудные дни. День и ночь не прекращалась его горячая молитва за живых и погибших людей и о скорейшем конце кровопролитной войны.
После окончания войны старец Иринарх часто ходил в г. Богородицк на церковною службу, заходил ко всем своим духовным чадам. Там поживет у них недельку, пока всех не проведает. Вернется он из г. Богородицка обратно домой, а здесь возле дома ждут его люди, пришедшие к нему из разных мест. И, не отдыхал с дороги, начнет он людей принимать, кому даст совет, как поступать в том или ином случае. Кого окрестит, кому окажет посильную помощь, а то придется бесноватых отчитывать.
Жизнь подходила к концу. Старец стал очень сильно и часто болеть. Земной путь о. Иринарха завершался. В январе 1950 г. старец совсем слег.
Люди, видя скорую смерть своего дорогого и любящего отца, шли к нему на благословение, и он, лежа, принимал всех, молча, благословляя всех до последнего человека. На праздник Рождества Христова старец причастился Святых Тайн Христовых. А на второй день Рождества 8 января в З часа 45 минут утра перестало биться сердце старца.
Узнав о смерти, священники вместе с Егором приехали в дом старца, и приехал священник из соседнего села Папоротки. Начали облачать в священнические облачения. Весть о смерти старца разнеслась очень быстро. Не глядя на сильный мороз, стали собираться люди вокруг дома о. Иринарха, для прощания с ним…
В 2001 г. во время своего второго посещения Тульской епархии могилу схиархимандрита Иринарха посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II (Ридигер). Он пропел «Вечную память» в присутствии духовенства епархии, матушек Свято-Казанского женского монастыря с. Папоротки. Возникновение здесь женского монастыря тоже было предсказано старцем, как и храма, который стоит недалеко от кладбища. Здесь присутствовало большое число жителей поселка Товарковский и ближайших населенных пунктов.
Не перестают идти люди на могилку старца и по сегодняшний день, чтобы испросить благословения и исцеления в болезнях и духовных недугах для себя и своих близких людей, чтобы получить духовное утешение и заступничество. Место захоронения старца находится в с. Левинка Богородицкого района, Тульской области.
Вопрошание будущего пути. Возобновитель монашества на Аляске
«Архимандрит Герасим (Шмальц), уроженец Алексина. Первый опыт обращения к старцу Дометиану – вопрошание будущего пути. Возобновитель монашества на Аляске». Это тема доклада тульского краеведа Сухопарова Владимира Николаевича.
Архимандрит Герасим (в миру – Михаил Александрович Шмальц), монах, уроженец Алексина Тульской области. Он родился в Алексине в 1888 г, позже стал архимандритом Ново-Валаамского монастыря в Северной Америке, это миссионер – пастырь среди алеутов.
В 1916 году прибыл на Аляску, где служил как пастырь-миссионер. С его именем связано обретение мощей и прославление преподобного Германа Аляскинского и возобновление монашеской жизни на острове Еловый (Аляска). Создатель иноческого миссионерского Братства имени преподобного Германа Аляскинского (США).
На Аляске многие годы спасался инок-пустынник, жил на Еловом Острове с 1936 года. О нем пророчествовал за сотню лет сам преп. Герман Аляскинский, что такой монах, как и он, придет и воскресит иноческую жизнь на месте его подвигов. О. Герасим появился в 1916 году и, хотя с большим трудом, но жизнь иноческая сейчас там жива, хотя и гонима, как и при самом преп. Германе, но продолжается, явно с Божией помощью.
Этот монах, о. Герасим, еще юношей был призван к иноческому подвигу великим старцем Дометианом Щегловского монастыря.
Старец Дометиан наставил на иноческий путь молодого о. Герасима, возродившего иноческую жизнь на месте подвигов преп. Германа. Когда Михаилу исполнилось 15 лет, они с матушкой из Алексина приехали в город Тулу. Здесь он увидел золотые кресты, горящие при закате солнца на темно-голубых куполах, выглядывающих из-за деревьев. Узнал, что это – мужской Щегловский монастырь.
На другой день ранним утром отправились в монастырь. Погода стояла чудная, солнце ярко светило из-за березовой рощи, окружающей монастырь. Идти было недалеко, и скоро увидали белую колокольню и образ Божией Матери в золоченой ризе над вратами святой Обители. В ограде монастыря тоже было множество деревьев, от которых было даже темно. Посредине стоял пятиглавый собор, трехпрестольный, в который нужно было подниматься по 16-ти ступеням. Собор был светлый, красивый, с золотыми иконостасами, иконы всюду были чудной живописи и множество из них под массивными серебряными ризами. В церкви было чисто, уютно.
Шла ранняя Литургия, иноки пели на два клироса. Первая иноческая Литургия произвела на ношу Михаила неизгладимое впечатление. Все было здесь иное, неземное… После Литургии отслужили молебен у ковчега с частицами св. мощей св. вел. Пантелеимона и других св. мучеников, а затем пошли осмотреть обитель и навестить старца о. Дометиана, к которому тогда приходило множество народа.
Тогда старец не принимал никого по болезни. В обители тогда было иноков не более 45-ти или 50-ти. Братия была кроткая, ласковая, щеголявших в шелку не было, на всех было простое монашеское одеяние. Все в той обители было просто, начиная с храмов и кончая корпусами. В углу монастыря с правой стороны стоял игуменский дом и тоже простой с небольшими комнатами, с домовой церковкой во имя Успения Божией Матери. Братская трапезная тоже была простая комната с каменными палатами.
В обители Михаил за короткое время отдохнул душой: ведь здесь все иное, все святое, все напоминает о Боге. Через 2 года в Успенский пост Михаила привел Бог побывать снова в той же Обители и тогда увидеть старца. Отправились туда на говение. Погода стояла теплая, сухая, чудная. В обители было множество народа, ожидающего старца, его благословения, его совета. В толпе были разные люди: и крестьяне, и мещане, и купцы, и дворяне. Показался старец, и снова окружили его волны народа.
До корпуса старец шел более часа. Но и на крыльце его ожидали люди. Это те, кому старец сказал, чтобы они зашли к нему в келью для беседы. В 4 часа вечерня, и толпы народа уже стоят у крыльца старца. После вечерни то же самое.
Это все были скорбящие, все измученные жизнью тяжелой, это они принесли свои горести к тому, кто их понимает, кто обладает чудным даром снимать с груди всю тяжесть, всю душевную муку.
В последний раз Михаил видел старца в январе 1906 года, когда ездил к нему за благословением поступить в монастырь. Грустное то было время, в воздухе пахло революцией, все волновалось. Зима стояла холодная снежная, в монастырь было трудно пробираться по сугробам снега. В обители было тихо, пустынно. После вечерни Михаил посетил старца и попросил у него благословение на поступление в монастырь. Старец принял ласково, расспросил: откуда и кто. Выслушав меня, он ответил:
«Господь Сам укажет тебе путь».
Михаилу тогда хотелось остаться в Щеглове, он уже просил у отца архимандрита, но старец мне снова сказал: «Иной твой путь. Сам Господь его тебе укажет».
В том же году, 17 июля 1906 года Михаил поступил в Тихонову пустынь Калужской губернии. В 1909 году ему писали из Тулы: «Скончался на Светлой Неделе о. Дометиан, в схиме Серафим. На его похороны собрались тысячи людей, так что монастырская ограда не могла всех вместить. Воистину он был раб Божий и святой Старец!»
Миссионер о. Герасим Шмальц прибыл на Аляску вскоре после прославления преп. Серафима Саровского, еще мало известного в далекой забытой Аляске, и был назначен пастырем в поселке Афогнак близ Елового острова, где почил в святости современник преп. Серафима Саровского, смиренный монах Герман Аляскинский, упокоившийся там 15 ноября 1836 года.
Отец Герасим поступил послушником в Св.-Тихоновскую пустынь в 1906 г., когда ему еще не исполнилось восемнадцати лет. В 1915 г. он прибыл в Америку и был пострижен в монахи 24 апреля 1915 г., а 12/25 октября того же года был посвящен в иеромонаха.
Отец Герасим, еще будучи в Свято-Тихоновской Пустыни Калужской губернии, очень почитал преп. Серафима Саровского и сетовал, что мало почитают его любимого святого Серафима.
Однажды прибегают они к о. Герасиму за помощью: от какой-то желудочной болезни в невыносимых мучениях умирал алеут-рыбак, окруженный женой, и многими малыми детьми, почти уже сиротами. Докторов на острове не было, существенной медицинской помощи некому было оказать, и глубоко верующий страдалец, глядя смерти в глаза, уже не мог больше просить помощи у о. Герасима, который стоял рядом и молчал.
И тут вырвалось у о. Герасима из сердца молитва к новоявленному небесному помощнику и он, нагнувшись ближе к больному, с верой сказал умирающему, чтобы он обратился с молитвой к преп. Серафиму. Тот, ухватившись за соломинку, поданную о. Герасимом, от всей страждущей души с искренней верой взмолился угоднику Божию вместе с о. Герасимом под вопли детских голосов, — и был услышан преп. Серафимом на расстоянии в половину вселенной. Вера молодого алеута почти моментально воздвигла его со смертного одра, боль исчезла и вскоре он встал с постели. Детские слезы безутешного горя превратились в слезы радости, и весть о чуде преп. Серафима разнеслась по всем островам Аляски.
В августе 1916 г. он был направлен в Ситку на Аляске, а в ноябре назначен священником Афогнакского прихода. Впервые он посетил Новый Валаам в мае 1927 г.
Позже он по своему выбору проживал в селении Узинки на Еловом острове. В 1935 г. у него было видение: преп. Герман звонил в пасхальные колокола и звал его на Новый Валаам.
Отец Герасим вскоре переселился на Новый Валаам, а в 1936 г. жители селения Узинки выстроили для него там крошечный домик. На месте келии преп. Германа была построена часовенка.
В том же 1936 г. о. Герасим вскрыл могилу святого старца. Местное устное предание гласит, что он омыл кости в ручье, по обычаю Афонских монахов (о. Герасим провел год на Афоне, в 1911—1912 гг.). Останки преп. Германа были помещены в усыпальницу, приобретенную о. Герасимом и расписанную иеромонахом Серафимом. Доски от гроба до сих пор хранятся в часовне Калужской Богоматери. Камилавка и железные крест с параманом хранились там же в стеклянном ящике. Сейчас они находятся в церкви св. Воскресения в Кадьяке, на раке, где хранятся мощи святого.
На аляскинском Новом Валааме подвиг пустыннического жития известного архимандрита Герасима продолжили (после его кончины в 1969 г.) две новоустроенные здесь иноческие общины: мужская — на Монашеском заливе и женский Михайловский скит — в центре Елового острова, где некогда подвизался преподобный Герман Аляскинский, а в нашем веке — упомянутый старец Герасим.
Архимандрит Герасим не просто предавался воспоминаниям о Родине – то, чем жила Святая Русь, он стремился осуществить в землях, отдаленных от нее сотнями километров. Он был добрым наставником и для алеутов, с которыми он жил бок о бок, и для американцев, которые специально приезжали к нему на о. Еловый.
Прожив долгую, наполненную славными трудами жизнь, архимандрит Герасим (Шмальц) почил 12 октября 1969 г.
Несколько часов продолжалась конференция, но никто из слушателей не был утомлен, потому что сообщения на ней делали увлеченные темой люди, они не просто рассказывали о святых отцах, утверждающих Православие от Тулы до Святой Горы Афон и далекой Америки, они жили их делами и поступками, были единомышленниками.
Ведущий конференцию иеродиакон Евлогий (Харитонов) дополнял рассказанное, делал общие выводы.
– Сегодняшняя тема конференции очень актуальна, – сказала Зоя Проникова, староста духовных бесед, – в наше новое смутное время, которое проходит ныне Россия, появились новая опасность. Сейчас пишут о том, что современные паломники почти не задают духовных вопросов. К старцу относятся, грубо говоря, как к гадалке: где сейчас мой сын, он давно пропал из дома; менять ли мне эту квартиру на другую, на какую именно и какого числа; поступать ли на работу или ждать другую, какой институт выбрать? И тому подобное…
– Наверное, нужно ждать, когда наше отношение к традиции старчества, бывшей прежде столь мощным духовным источником, сумеет снова стать глубже, – согласилась с ней Людмила Панфилова.
В заключение конференции все высказали мнение, что работа конференции дала новые материалы для осмысления духовного опыта насельников и пострижеников Богородичного Щегловского монастыря.
Участникам конференции захотелось самим пройти дорогами старцев, еще раз посетить Богородичный Пантелеимонов Щегловский мужской монастырь, побывать на богослужениях, совершить экскурсию по его храмам, поклониться святыням. А также обязательно совершить паломничество в село Левинка, поклониться старцу Иринарху.
Пресс-служба Тульского епархиального паломнического центра