В Епифани на старом погосте сохранился могильный камень, сделанный из чёрного гранита. С одной стороны на нём надпись: «Соборный Протоирей Семён Иванович Георгиевский 69 лет. Родился 2 февраля 1838 года, скончался 20 марта 1907 года в 5 часов пополудни». На другой стороне памятника читается: «Супруга Протоирея Серафима Александровна Георгиевская 61 года. Родилась в 1842 году, скончалась в 1904 году 4 января в 8 часов утра». Мало кто знает, что это – родители выдающегося церковного деятеля XX века митрополита Евлогия. Он приезжал в Епифань на похороны отца и матери в 1904 и в 1907 годах, проводил службу.
Семён Иванович Георгиевский после окончания Тульской духовной семинарии получил приход в селе Сомове Одоевского уезда. Там и родился у него 10 апреля 1868 года сын, наречённый при крещении Василием. Мальчик был настолько болезненным, что напуганная матушка Серафима Александровна отправилась с ним пешком в Оптину пустынь к иеромонаху Амвросию, к которому за духовной помощью и за исцелением обращалось множество людей всех сословий, званий и положений. Знаменитый старец посмотрел на ребенка и сказал: «Будет жить».
Это была первая знаковая встреча будущего митрополита Евлогия с Амвросием, известная по семейному преданию Георгиевских. Он потом уже сам часто посещал старца, подолгу беседовал с ним. В последний раз они виделись, когда Василий Георгиевский окончил Тульскую духовную семинарию. Амвросий Оптинский благословил его на обучение в Московской духовной академии. Вероятно, нечто большее стояло за этим благословением. Старец словно видел в нем будущего подвижника Церкви, ревностного защитника русского православия, устроителя душ и сердец людей.
Свое предназначение интуитивно чувствовал и сам Василий Георгиевский. Вспоминая годы, проведённые в академии, он писал: «Я любил посмеяться, любил друзей, природу… – и эта любовь к жизни как-то непонятно сливалась в моей душе с влечением к монашеству. Один студент дал мне свою фотографию со следующей надписью: «Стороннику двух миров. Посмотрим, что из этого выйдет…».
После академии, ожидая назначения, Василий Георгиевский вернулся в Тулу. Преподавал Закон Божий, географию и историю детям товарища прокурора Тульской губернии Сергея Алексеевича Лопухина. Об этом периоде своей жизни митрополит Евлогий вспоминал: «У Лопухиных меня любили, в семье я прижился. Житейски мне было у них очень хорошо. С детьми не трудно, а к жизни взрослых я присматривался не без интереса. За столом велись оживлённые разговоры. Обсуждались текущие вопросы русской общественной и политической жизни, но уделяли внимание и европейским политическим событиям, о которых были хорошо осведомлены, – так, например, следили за борьбой политических партий во французском парламенте по французской газете, которую получали. Пребывание у Лопухиных, несомненно, дало мне некоторое общественное развитие, равно как и расширило круг моего познания русского общества».
У Василия Георгиевского была возможность получить хорошую должность в Туле, но он предпочёл, согласно назначению, поехать в Ефремов помощником смотрителя духовного училища.
Свой поступок он объяснял так: «Это было время напряжённой борьбы двух начал, двух стремлений в моей душе: к Богу и к миру. Моя мысль о том, что прежде чем стать монахом, надо посмотреть мир, получила решительное опровержение. Я опытно пришёл к убеждению, что молодым людям, призванным к монашеству, надо постригаться, в мир не уходя, а по окончании образования».
В январе 1895 года В. Георгиевского перевели из Ефремова в Тулу, преподавателем в духовную семинарию. А 15 февраля состоялся обряд пострижения в монахи и наречение имени Евлогий (с греческого – «Благословенный»).
В 1897 году Евлогий был посвящён в сан архимандрита и перемещён на должность ректора Холмской духовной семинарии в Галиции – уездном городе с польско-еврейским населением и сложно религиозной жизнью.
По нашим сегодняшним понятиям, Евлогий оказался в «горячей точке», где доминирующее положение занимала католическая церковь и повсеместно ущемлялись интересы православных. Началась кропотливая работа по укреплению и развитию Русской православной церкви в Холмском крае, который включал в себя Люблинскую и Седлецкую губернии. От православного населения именно этих губерний Евлогий – один из инициаторов русского национального и религиозного возрождения в Галиции – избирался депутатом во II III Государственные думы. С думской трибуны он говорил о защите православного населения в районах с другими, более развитыми конфессиями; осуждал смертную казнь, широко применяемую военно-полевыми судами, и террор, развязанный боевиками различных партий. Евлогий одобрял поступок Тульского губернатора Михаила Осоргина, отказавшегося в революционном 1905 году «по нравственным соображениям» подписывать смертные приговоры и за это отстранённого от должности. Осоргин, человек глубоко верующий, благочестивый, при патриархе Тихоне стал «благовестником» и ходил с проповедями по церквам. Уже в эмиграции митрополит Евлогий рукоположил Михаила Осоргина в священники.
В 1914 году, с началом 1-й Мировой войны по личному приказу императора Николая II Евлогия назначили управляющим церковными делами на оккупированных территориях. Он как никто другой умел находить компромисс с различными религиозными конфессиями, умиротворять положение в напряжённых ситуациях.
После революции 1917 года для подвижника православия началась новая полоса испытаний, особенно трудная, когда власть захватили большевики и начали свою разрушительную работу против православия. Именно оно подверглось всей силе репрессий новой, советской власти. Другие религиозные конфессии большевики старались не трогать. 5 декабря 1920 года заведующий секретным отделом чрезвычайной комиссии Самсонов писал председателю ВЧК Ф. Дзержинскому: «До сих пор ВЧК занимались только разложением православной церкви, как наиболее могущественной и большой, чего не достаточно, так как на территории Республики имеется еще ряд не менее сильных Религий, каков Ислам и пр., где нам также придётся шаг за шагом внести то же разложение, что и православной церкви». Возле этих слов Дзержинский сделал пометку: «Опасная вещь, и нам за это браться не следует».
Как только Евлогия ни называли в разные времена: и «черносотенцем», и «старорежимником», и «коммунистом» и «мужицким архиереем». Его одинаково сильно ненавидели монархисты и большевики, националисты и интернационалисты, левые и правые. Надо признать – было за что: Евлогий никогда не кривил душой, говорил только правду, будь перед ним сам император или большевистский комиссар. Он так излагал свою позицию: «Внешнее право, закон – значение этих основ жизни я преувеличивать не склонен. Государство строится на юридической основе – на праве, а Церковь отводит юридическим отношениям ограниченное место; область Церкви не право, а Правда, праведность». И заключал: «Надо беречь внутреннюю, духовную свободу Христову и от политических посягательств на нее, и от уз формального восприятия Правды Божией. Однако «свобода», «терпимость» не значат попустительство греху. Как прекрасно говорит об этом апостол Павел! (Гал. 5, 13). Надо помнить, что в этом отношении существует грань непереходимая. Уступая в несущественном, формальном, надо быть непреклонным в вопросах принципиальных; когда затронута сердцевина Истины, совесть, тогда уступок быть не может».
Какому властителю такие слова понравятся? Какая политическая партия сможет под ними подписаться? В 1921 году Евлогий (Георгиевский) был вынужден покинуть Россию. И вновь оказался в эпицентре политической борьбы. Высшее русское духовенство, оказавшееся за границей, создало религиозно-политическую группировку, которая получила название «Русская зарубежная церковь». В Сремских Карловцах (Сербия) был созван съезд (собор) этой Русской зарубежной церкви, положивший начало ее отделению от Московской патриархии (Карловацкий раскол). Митрополит Евлогий, назначенный патриархом Московским и Всея Руси Тихоном управляющим русскими православными церквами за границей, пытался противостоять расколу.
Вот как вспоминает о тех событиях непосредственный очевидец, священник Борис Старк:
«Выразителем точки зрения наиболее передовой, реально мыслящей части духовенства стал митрополит Евлогий, управляющий западноевропейскими русскими православными приходами. Когда на одном из церковных соборов руководители русской зарубежной церкви предложили объявить о незыблемости монархии дома Романовых, митрополит не принял этой платформы. Разгневанное духовенство объявило его низложенным, а все службы и браки, совершаемые им и подчинённым ему духовенством, незаконными. Московская Патриархия, оказывая поддержку митрополиту Евлогию, объявила его низложение недействительным. Так образовались две юрисдикции – Евлогианская и арловацкая. Слепая злоба к советской власти во время Великой Отечественной войны привела карловчан в стан фашистов. А митрополит Евлогий в трудные для Родины годы молился за русский народ и за победу русского оружия.
Когда после войны наладились прямые контакты с Москвой, Московская патриархия окончательно оформила пребывание приходов митрополита Евлогия в лоне Русской православной церкви. После окончания войны, когда был объявлен Указ Президиума Верховного Совета ССР о праве предоставления советского гражданства бывшим гражданам Российской империи, посол СССР во Франции А. Богомолов вручил митрополиту Евлогию паспорт за номеро один, тем самым, отметив его заслуги перед Отечеством.
Митрополит Евлогий до конца дней корил себя за проявленную слабость, жалел, что не решился в начале раскола ни встать во главе зарубежного Синода, ни сместить его главу – митрополита Антония. Он считал это своей большой ошибкой, великим грехом перед Богом, перед Матерью Русской Церковью и перед Святейшим Патриархом Тихоном.
Была ли на самом деле в том вина Евлогия? Или это промысел Божий – испытание Русской Православной Церкви расколом? Ведь то, о чем мечтал Евлогий, к чему стремился – воссоединение Православия – все-таки началось в XXI веке.
Предстоятель Русских Православных Церквей, Высокопреосвященнейший Митрополит Евлогий скончался 8 августа 1946 года и похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа (Франция) в усыпальнице храма Успения Божией Матери. Но его вера, надежда и любовь – с нами, со всем возрождающимся православным миром.
Константин Шестаков, для Тульских епархиальных ведомостей