Благовестник Христов

Протоиерей Ростислав Романович Лозинский (1912-1994)

Масштаб личности этого человека, жившего среди нас, выходит за рамки обыденности. Каких только эпитетов ни удостаивался он ещё при жизни! И «глыба в православии», и «благовестник Христов», и «посланный от Бога», и «человек, увидевший будущее», и «миссионер добра и любви»… И это всё о нём – митрофорном протоиерее, докторе богословия, Почётном гражданине города Тулы, лауреате премии «За большой вклад в культурное и нравственное возрождение Тулы»,  – Ростиславе Романовиче Лозинском.

Он родился 29 января 1912 года в старинном русском городе Пскове. Там же получил начальное образование в школе I ступени. В 1929 году окончил в Юрьевскую русскую гимназию в эстонском городе Тарту и поступил на богословский факультет Тартуского университета.

Одновременно с этим проходил дидактико-методический семинар, по окончании которого он получил право преподавания в средних и профессиональных школах.  Тогда же, в августе 1934 года, рукоположён в сан диакона, затем в сан иерея,. став настоятелем Троицкой (Штиглицкой) церкви в Ивангороде, который тогда являлся пригородом Нарвы. За месяц до этого Ростислав Романович Лозинский был повенчан с Софией Емельяновной Фрорип и получил степень кандидата теологии.

Помимо основной, пастырской деятельности, в 1935—1940 годах отец Ростислав преподавал в Нарвской русской эмигрантской гимназии и средних школах. Кроме того, он руководил воскресной школой при Свято-Троицком храме на сто человек, где ему всей душой помогала требовательная и заботливая матушка.

В марте 1942 года отец Ростислав стал настоятелем Александро-Невской кладбищенской церкви города Таллинна. С октября 1944 года он настоятель Успенского собора в Тарту и благочинный Тартуского округа.

С июля 1957 года отец Ростислав стал священником-ключарём кафедрального Преображенского собора города Иванова. С февраля 1960 года — священник Спасо-Запрудненской церкви города Костромы, а с октября 1961 года — ключарь Иоанно-Златоустовского кафедрального собора города Костромы. В том же году отец Ростислав Лозинский окончил экстерном Московскую духовную академию.

С июля 1964 года настоятель Александро-Антониновской церкви города Костромы, и в том же году отец Ростислав получил степень кандидата богословия. С апреля 1966 года священник Иоанно-Златоустовской церкви (бывшей до 1964 года кафедральным собором) города Костромы.

С августа 1968 года отец Ростислав — настоятель храма Иоанна Предтечи города Венёва Тульской епархии, а в конце декабря того же года стал магистром богословия.

С 1 февраля 1969 года настоятель храма Двенадцати святых Апостолов города Тулы. Ровно через пять лет, с 1 февраля 1974 года, по болезни вышел за штат. Будучи уже заштатным священником, в 1989 году Ростислав Романович получил степень доктора богословия за свою работу «Пастырь на приходе» о практике пастырского служения.

С этого времени он целиком и полностью посвятил себя истории и краеведению, глубоким исследованиям тульских храмов, монастырей и кладбищ. Его деятельность была направлена на сохранение памяти о тульских храмах и святынях, многие из которых в то время приспосабливались под разного рода бытовые нужды. Отец Ростислав оставил потомкам немалое историко-краеведческое наследие, насчитывающее более сорока работ, которые увидели свет лишь после его смерти, но зато теперь многие храмы города восстанавливают по его описаниям.

В период перестройки он оставил наиболее заметный вклад в сознании тех туляков, кому особенно небезразлично было, где, как и в какой стране жить. Именно отец Ростислав Лозинский стал инициатором, духовным вдохновителем и организатором общественного движения «Тульский некрополь», которое было направлено на изучение, приведение в порядок и сохранение тульских кладбищ.

Во многом благодаря его усилиям удалось отстоять и спасти старейшее Всехсвятское кладбище города Тулы, через которое согласно генеральному плану намечалось проложить шоссе, соединяющее Первомайскую улицу с улицей Кауля.

Последние годы своей земной жизни он особенно был озабочен духовным возрождением Богородичного Щегловского монастыря и жил мечтой о создании в Туле Палаты Древностей.

Ростислав Романович Лозинский награждён тремя крестами с украшениями, митрой, орденами преподобного Сергия Радонежского II и III степени, святого преподобного князя Даниила Московского.

Скончался отец Ростислав на Благовещение Пресвятой Богородицы, 7 сентября 1994 года и похоронен за алтарём храма Двенадцати святых Апостолов в городе Туле.

Благодарные туляки в знак признательности за заслуги и труды по изучению и сохранению культурных ценностей тульского края в честь него переименовали улицу Дивизионную в Центральном районе города в улицу имени Ростислава Лозинского, а на доме, в котором он жил свыше четверти века, установили мемориальную доску.

Портрет протоиерея Ростислава Лозинского работы тульского художника Валентина Семёновича Стриженко

Отдельные высказывания протоиерея Ростислава Лозинского

«Тула — город особенный, поэтический… Среди суровой древней природы, междоусобных войн поэт-славянин нашел местечко, где можно было „притулиться“. Тула достойна того, чтобы знать ее прошлое, чтобы ею гордиться…».

«В Ваши годы человек должен быть в равновесии, спокойным и весьма благожелательным и ласковым. У молодых могут быть порывы. Настроения и прочие бури, а у нас полный покой. Конечно, сказать это легко, а достичь труднее, но вполне возможно. Для этого должна быть молитва и сознание (чувство) Воли Господней. Да будет Воля Твоя!

ВОСПОМИНАНИЯ О ПРОТОИЕРЕЕ РОСТИСЛАВЕ РОМАНОВИЧЕ ЛОЗИНСКОМ

 О милых спутниках, которые наш свет

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской: их нет,

Но с благодарностию: были.

В.А. Жуковский

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II у могилы протоиерея Ростислава Лозинского (Тула, 6 июня 1999 год)

Я его сменил на посту настоятеля Успенского собора в городе Тарту, когда он переехал в Тулу. Его очень любили прихожане, и трудно было после человека, который в течение многих лет являлся действительно любимым пастырем, принять этот приход.

И потом я всегда поддерживал с ним тесную связь и добрые отношения. Ещё раньше в период Великой Отечественной войны, в 1944 году, он был священником кладбищенской Таллиннской церкви Александра Невского.

В конце первой декады марта 1944 года,  когда состоялось епархиальное собрание, произошёл сильный налёт на Таллинн, и эта церковь была разрушена. Сразу после собрания он не смог прийти, а вот на следующий день у него появилась первая значительная седина.  Вся семья отца Ростислава жила рядом с храмом, и пока он шёл туда, не знал, живы его близкие или нет.

Так что мы многое пережили вместе в военные годы и потом, будучи уже священниками, несли одно время пастырское служение параллельно: я в одном шахтёрском приходе, он в Тартуском Успенском соборе.

После того, как я его сменил на этом поприще, мы не прерывали с ним связь, и он продолжал заниматься историей, будучи уже в Туле. Это человек, который не просто любил свой край, а составил историю тульских храмов. Он много изучал прошлое и немало написал на эту тему, чётко сознавая, что без прошлого не может быть будущего.

Впереди у нас сегодня посещение храма Двенадцати святых Апостолов, мы будем у его могилы и  помолимся об упокоении души отца Ростислава, который незримой нитью связывает меня с прошлым, с детскими годами и началом моего пастырского служения.

Митрополит Таллиннский и всея Эстонии Корнилий (Якобс) (1924-2018)

Отца Ростислава я знаю очень давно. Когда он появился в Таллинне, я только окончил гимназию. Его энергия, молодость, деловитость, организаторские способности и определённая открытость привлекали к нему церковное юношество. Он принадлежал к новому поколению священников.

Впервые мы встретились в военные годы, когда он стал настоятелем кладбищенского храма в Таллинне.  Храм был запущенным, но окормляемый таким пастырем, несмотря на войну, преобразился. Из кладбищенского он превратился в приходской, богослужения стали постоянными, посещаемыми.

Отец Ростислав, тогда молодой священник, умел находить контакт с людьми. Он не только совершал богослужения, но проводил и внебогослужебные беседы.

Тогда, когда отец Ростислав начал служить в Таллинне, были времена церковного раскола, митрополит Александр вышел из подчинения экзарха митрополита Сергия, то есть юрисдикционно перестал подчиняться Московской епархии. Отец Ростислав сразу выбрал правильный путь и остался в ведении епископа нарвского Павла, своего руководителя и наставника в пастырской деятельности.

Период служения отца Ростислава в Таллинне был недолгим – 9 марта 1944 года во время бомбёжки Александро-Невский храм, где он служил, был разрушен, и вскоре отца Ростислава перевели в Тарту.

Но за короткий, примерно двухгодичный период, отец Ростислав сделал много полезного для Церкви: в частности, организовал духовное окормление лагерей интернированных в Эстонию русских людей из Брянской и Орловской областей, ездил туда для богослужений, раздачи Евангелий, гуманитарной помощи.

Во время немецкой оккупации русское эвакуированное население находилось в четырёх лагерях: Клоога, Пылькюла, Палдиски и Феллин. Дело в том, что в этих лагерях находились в основном женщины и дети, существовал даже детский дом. Многие таллинцы брали к себе на воспитание детей из этих лагерей.

Одну из первых поездок в те лагеря я совершил вместе с отцом Ростиславом. В одном из бараков устроили временную церковь, отслужили литургию и даже крестили.

Позднее в лагеря много ездили другие священники, в частности священник Михаил Ридигер, но инициатива в организации этого важного дела в первую очередь принадлежит отцу Ростиславу. Вообще нужно сказать, что отец Ростислав был, с одной стороны, человеком ума, а с другой, –отличным организатором, человеком дела, в круг «дел», разумеется, входили и сами христианские дела.

Я могу считать отца Ростислава своим учителем в пастырско-приходской жизни. Позднее, бывая у него в Туле, я всякий раз получал от него что-то важное и памятное для меня, нужное в церковной жизни.

Я знаю, что отцу Ростиславу была предложена архиерейская кафедра в Эстонии, и он от неё отказался. Конечно, напрасно, потому что это был бы очень хороший архиерей.

Митрополит Таллиннский и всея Эстонии Корнилий

Митрофорный протоиерей Лев Павлович Махно, кандидат богословия, настоятель храма Двенадцати святых Апостолов, ректор Тульской православной классической гимназии, заведующий кафедрой теологии ТулГУ, член Комиссии Межсоборного присутствия и член Патриаршего совета по вопросам семьи и защиты материнства, Отличник народного просвещения России, Почётный гражданин города Тулы

Есть люди, которые идут, оставляя за собой яркий, немеркнущий свет, распространяющийся далеко в потомство, и деяния их благоухают ароматом особой, неземной благодати. Жизнь таких людей – неумолчный гимн Богу, звучащий даже тогда, когда, кажется, всё погибло, погибла Родина – Россия. Но живые памятники дел таких людей, словно аккорды этого гимна, повествуют о совершённых великих делах и подвигах.

Писать о таких людях всегда трудно, ведь сказать всё, что знаешь и чувствуешь, нельзя. Мы привыкли видеть их рядом, но из-за этой нашей привычки они становятся обычными. Однако у каждого из них есть своё сокровенное, что они скрывают не как тайну, а лишь потому, что прожитое понятно и доступно лишь им одним, и поделиться этим – значит утратить нечто внутреннее, интимно близкое и понятное тебе одному.

Когда читаю воспоминания других об отце Ростиславе, невольно задаюсь вопросом: почему он для меня остался закрытым, хотя рядом с этим человеком я находился на протяжении многих лет?

С отцом Ростиславом я познакомился благодаря его сыну, Серёже Лозинскому: в 1958 году я поступил в Московскую семинарию, куда в том же году поступил и Сергей, но только сразу на третий курс. Мы с Серёжей скоро стали друзьями, и многое о его семье я узнал от него самого.

Посетив г. Иваново, где жили родители Сергея – отец Ростислав и София Емельяновна, сразу обратил внимание на то, что масштаб личности этого священника слишком велик для г. Иваново. Говорить с отцом Ростиславом можно было о чём угодно, но только не о прошлом, не о том, что было до г. Иваново: об этом отец Ростислав вспоминать не любил.

Мне показалось, что отец Ростислав и София Емельяновна словно укрылись от чего-то, но им тесно здесь. Благодаря матушке Софии Емельяновне в доме пребывал уют; по вечерам за ужином собирались люди, входящие в круг этой семьи.

Мудрый проницательный взгляд хозяйки дома, умение вести за столом непринуждённый разговор, не переходящий в расспросы, – всё утверждало в мысли, что такие люди редки, сравнивать их с другими невозможно, а вот поучиться у них можно многому.

Из Иваново Р.Р. Лозинский переехал в Кострому, где также выделялся на фоне своего окружения. Благодаря архиепископу Пимену (Извекову), будущему Патриарху Московскому и всея Руси, который умел ценить людей неординарных, отец Ростислав получал утешение и надежду. После перевода Владыки Пимена в Москву отец Ростислав не прервал с ним добрых отношений, что во многом способствовало переезду семьи Лозинских в Тулу…

Этому событию предшествовал такой случай: однажды я отправил отцу Ростиславу и матушке Софии Емельяновне в Кострому по почте тульский пряник и приписал, что тот, кто съест весь пряник, будет жить в Туле. Через полгода отец Ростислав переехал с Софией Емельяновной в Тульскую епархию, и потом, не раз случалось, шутили, что тульский пряник обладал некой магической силой.

Особо скажу о жене отца Ростислава Софии Емельяновне, которая являет собой пример истинной матушки, спутницы и соработницы священника. Она достойно переносила все тяготы их жизненного пути, умела вовремя подсказать и поддержать.

Очень сложно писать о человеке, о котором знаешь больше, чем он предполагает. Это понятно, если учесть, что дружба с отцом Марком (в миру Сергеем Лозинским) давала возможность о многом поведать, но это вовсе не значит, что теперь нужно всё написать.

Несомненно, читатель поймёт масштаб личности этого человека, жившего среди нас. Однако при жизни отца Ростислава встречались и такие люди, которые, общаясь с ним, недооценивали его. Примеров приводить не стоит, но хочу преподать наставление отца Ростислава в требном Евангелии, которое он подарил своему сыну в день рукоположения, а после его смерти передарил мне: «В Таинстве иерейской хиротонии священник получает от Церкви дар сострадательной любви, способность принимать в свои душу и совесть души и совести, отданные в его душепастырство. Отсюда – способность благодатно воздействовать на души человеческие. Чувствовать интересы чужой души как свои собственные, страдать вместе с другой страдающей душой. Это есть в известном смысле мученичество». В этом пожелании юному пастырю весь отец Ростислав.

Есть прекрасные воспоминания его одноклассников и студентов в книге Андрея Иванена «Иваногородская Свято-Троицкая церковь барона Александра Штиглица». Сказать больше того, что изложено в этом издании, невозможно. Читая эти воспоминания, можно представить то время, в которое жил и формировался отец Ростислав, начало его творческой активной жизни.

Ещё со студенческих времён он был активным членом Русского Студенческого Христианского Движения, деятельность которого носила не только религиозный, но и культурно-патриотический характер, способствовала утверждению русского национального самосознания и распространению русской культуры.

Одна из участниц этого движения позднее вспоминала: «Организация движения в Нарве была очень активной. Душой дела были о. Александр Киселёв и о. Ростислав  Лозинский, энергичные, умные, способные вести за собой молодёжь… Отец Ростислав, отец Александр, их матушки умели наставить нас в вере, деликатным образом направить в церковь. По большому счёту, именно это религиозное воспитание и помогло выстоять в жизни, выжить в лагерях, да и потом нам как-то удалось сохранить добрые душевные качества. Мы остались людьми. Событием были съезды, на которых выступали Бердяев, Булгаков, Струве, о. Иоанн Шаховской – им было что сказать нам, молодым людям, оторванным от своей духовной культурной родины…Нам Бог послал таких руководителей».

Очень дружен с отцом Ростиславом Лозинским был отец Александр Киселёв. Их действительно многое сближало: и схожее мировоззрение, и участие в движении, и реалии жизни русского человека в Эстонии тех лет, и задачи, которые стояли пред ними как молодыми пастырями, трудящимися на ниве христианского просвещения.

Именно об этом, о работе с молодёжью, в первую очередь говорили отец Ростислав и отец Александр президенту Эстонии Константину Пятсу во время приёма 5 февраля 1935 года. Глава государства обещал своё содействие всей работе, которая намечалась.

Два друга и соратника поднимали в своих приходах вопросы о помощи малоимущим. Забота о ближних начинается с учреждения общества «Помощь», организатором которого выступает отец Ростислав Лозинский. Общество предполагает своей целью помощь людям престарелым, без различия веры и национальности.

Переехав в Иваново и далее Кострому и Тулу, отец Ростислав никогда не вспоминал прекрасный период своего пастырства в молодые годы. Читая воспоминания его однокурсников и тех молодых людей, с которыми по роду своей деятельности о. Ростислав был знаком, приходишь к мысли, что рядом с нами был человек деятельный, устремлённый, глубоко любящий свою Родину, Церковь и народ.

Помню, однажды отец Ростислав спросил меня, может ли он привести священника, который приехал к нему в гости, и пригласить его после литургии на обед в храме Двенадцати святых Апостолов. Каково же было моё удивление, когда я понял, что речь идёт об отце Александре Киселёве.

Отец Ростислав и отец Александр сели за столом напротив друг друга, а мне пришлось сесть с торца стола, как бы между ними. Нужно было видеть, как они общались: так могли общаться только истинные друзья.

Невольно задумываешься над тем, а не Промысел ли Божий устроил всё так, что Его Святейшество Патриарх Алексий II, отец Ростислав, отец Александр, сумев сохранить дружбу между собой, по прошествии времени смогли объединить Русскую Православную Церковь Московского Патриархата и Русскую Зарубежную Церковь. Это они оказались тем мостиком, который был переброшен в нужное время, и именно благодаря этим людям мы сегодня имеем единство Церкви.

Протоиерея Ростислава Лозинского и Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II связывали дружеские отношения. Но интеллигенция того времени не афишировала подобных фактов. Даже самым близким людям отец Ростислав старался не говорить об этом. Не кичиться знакомствами с известными людьми – это и есть высокая культура!

Они встретились, когда один другому передавал храм. Отец Ростислав должен был уехать в Россию, а Святейший, тогда ещё священник, отец Алексий Ридигер принимал этот храм. Два интеллигентных человека, один сдавал храм, другой принимал. Приём и сдача храма заключились в союзе дружбы.

Впоследствии Святейший Патриарх Алексий II при первой же возможности приехал в Тулу посетить могилу отца Ростислава, похороненного у стен храма Двенадцати святых Апостолов (в котором тот был настоятелем до самого выхода за штат) и отслужил панихиду на его могиле. Но и за штатом отец Ростислав трудился не покладая рук: писал статьи, проповеди, отстаивал городские некрополи.

Протоиерей Ростислав Романович Лозинский – особая личность. Среди духовенства он ярко выделялся. Этот человек, прошедший большой и сложный жизненный путь, принадлежал к истинной интеллигенции. Отец Ростислав владел древнегреческим языком, латынью и в совершенстве – немецким языком. В постановке проблем он был потрясающе деликатен и никогда ни о чём не просил. Но если его собеседник был чутким, то понимал, что отец Ростислав или кто-то другой, о ком он сейчас говорит, нуждается в какой-то поддержке.

Будучи не только талантливым, но ещё и трудолюбивым, отец Ростислав добивался в разных направлениях своей деятельности нужных результатов. Например, если он был не востребован в духовных кругах, то переходил на светское направление деятельности, занимался краеведением, изучал старинные кладбища и неизменно получал потрясающие результаты…

Такой человеческой мобильности, организованности, энергичности и целеустремлённости мог бы позавидовать любой, кто сегодня числится в гениях. И всё это происходило спокойно, не напоказ, а так, как этого требовали обстановка и время.

Думаю, его земной путь был предопределён свыше, а также всеми предшествующими поколениями его семьи. Все, кому довелось знать протоиерея Ростислава Романовича Лозинского, не могли не заметить его аристократизма в лучшем смысле этого слова.

Отец Ростислав рано ушёл за штат. Смерть игумена Марка, младшего его сына, на которого он возлагал большие надежды как на священника, подорвала силы. Игумен Марк тоже посвятил себя церкви. Было ясно – его ждёт яркое будущее. И вдруг всё это сломалось…

Этот человек – глыба в православии! Он работал до конца своих дней за письменным столом. Он прекрасно знал и богослужебный устав, и традиции Церкви. Это редкий человек, который хотел оставить после себя след глубоких знаний, умения общаться с современной интеллигенцией и быть не вне этого общества, а в этом обществе.

Светлая память об отце Ростиславе, радость от дружбы с ними навсегда останутся в моём сердце.

Протоиерей Сергей Алексеевич Резухин, заместитель председателя Епархиального совета, благочинный церквей Тульской епархии по Тульскому городскому округу, настоятель Всехсвятского кафедрального и Свято-Успенского кафедрального соборов, а также Спасо-Преображенского храма и Свято-Успенского собора в Тульском кремле

Отца Ростислава я узнал в раннем детстве. Мы жили рядом: семья Лозинских – на улице Дивизионной (ныне этой небольшой, упирающейся во Всехсвятское кладбище, улице присвоено имя протоиерея Лозинского), а мы – семья протоиерея Алексия Резухина, моего отца – на улице Петра Алексеева. Метров тридцать нас разделяло.

Тогда отец Ростислав был настоятелем храма Двенадцати святых Апостолов, и я постоянно видел этого почтенного батюшку идущим мимо нашего дома на службу и со службы.

Считаю ли я себя учеником протоиерея Лозинского? Затрудняюсь ответить однозначно…  Однажды, когда я был уже священником и имел свою семью, мне позвонил отец Ростислав и попросил к нему зайти. На тот момент я служил в г. Богородицке.

Надо сказать, что отец Ростислав был очень пунктуальным, и было известно: к нему нельзя опаздывать. Конечно, я к нему пришёл в назначенное время. Он подарил мне свою книгу, написанную специально для молодых пастырей, и просил её прочесть.

Несмотря на то, что я был из семьи священника, и отец Ростислав не сомневался, что я сведущ в вопросах церковной жизни, он всё же решил, что мне полезна будет эта книга. Я, конечно. Выполнил его просьбу и не пожалел о «потерянном» на чтение времени, более того – между нами завязалось духовное общение.

Часто я со своим братом, теперь уже священником о. Алексием Резухиным, помогал батюшке. Предварительно о. Ростислав назначал конкретное время. Повторюсь, он не любил, когда люди опаздывали, и мы это знали.

Батюшка обычно приветствовал нас на террасе, преподавал благословение. Благословлял очень ответственно. Перед тем, как преподать благословение, делал паузу, затем касался лба стоящего перед ним человека своей рукой – говорил: «Во имя Отца», затем касался рук благословляемого – говорил: «И Сына», касался плеч – и говорил: «Святого Духа», и давал свою руку для лобзания.

Затем батюшка ставил задачу, что нужно сделать сегодня. Часто мы собирали яблоки. При сборе яблок он говорил, какие куда класть: гнилые в одно ведро, с «бочком» – в другое, съёмные – в третье. После этого просил нас покормить его собаку Пушка. Часто мы ему помогали донести сумки до дома.

Отца Ростислава можно назвать духовным писателем, у него было много духовных трудов. Ему пришлось перенести тяжёлое горе. Он похоронил свою матушку Софию Емельяновну и младшего сына, учёного-богослова игумена Марка. Но как человек глубокой веры не сломался, не опустил рук, и всем, кто его знал, показал пример духовной стойкости и большого доверия к Богу.

После смерти матушки Софии и сына игумена Марка (в миру Сергея) дом Лозинских осиротел и опустел. Отец Ростислав, и всегда гостеприимный, теперь особенно был рад людям, приходившим к нему, а тем более детям.

Знал я отца Ростислава и как участник движения «Тульский некрополь». Вспоминаю, как о. Ростислав встретил меня на улице и, не объясняя ничего, предложил надеть рабочую одежду и прийти ко Всехсвятскому собору к семи часам вечера.

Я пришёл строго ко времени и увидел группу людей с рабочим инструментом во главе с о. Ростиславом. Его обращение к нам было предельно кратким: «А теперь пойдёмте убирать кладбище». То, что сделано движением «Тульский некрополь», – очень важно с точки зрения истории города и его культуры.

Протоиерей Иоанн Николаевич Суворов, настоятель храмов Смоленской Божией Матери и святых бессребреников Космы и Дамиана

«Праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу; и мужи благочестивые восхищаются от земли, и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла». Ис. 57.1.

Мне кажется, что эти слова пророка Исаии очень приложимы к усопшему протоиерею отцу Ростиславу Лозинскому. Каждый человек определяет свой жизненный путь, оставляя на земле и в анналах истории свой след, но всё же участь сынов человеческих, как и всего живого, одна – смерть!

Всё идёт в одно место; всё произошло из праха и всё возвращается в прах», – сказал Екклезиаст (Еккл. 3, 20).

Святой апостол Павел в 11 главе Послания ко евреям раскрывает перед нами вереницу ветхозаветных праведников, тех, которых и «весь мир не бе достоин». Учит понимать наставников своих. Которые проповедовали нам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражать вере их (Евр. 13, 7). Ведь не случайно он пишет «взирая на кончину», а уж тогда, если она христианская, «подражайте вере их».

Я хочу начать с кончины батюшки о. Ростислава. Говорить о смерти много не стоит; один последний выдох – и душа человека покидает его безжизненное тело, но важно, что  предшествовало этому важному моменту жизни.

Такой маленький штрих. Отец Лев приходит навестить батюшку Ростислава незадолго до его кончины и видит возле его кровати на стене слева и справа написано: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». И даже на потолке.

– Для чего это, о. Ростислав?

– А это будет нужно тогда, когда я не смогу при смерти молиться устами, то я буду молиться глазами, куда бы ни повернулся.

Он всё приготовил для себя. Заранее уже был изготовлен большой дубовый гроб, могильный каменный крест, облачение и прочее. За несколько часов до его смерти о. Льву удалось решить с администрацией города вопрос о месте захоронения возле алтаря храма Двенадцати святых Апостолов.

Батюшка очень просил о. Льва сразу после кончины перенести тело в храм. Батюшкой было написано завещание, кому что делать, что раздать, кому обмывать и облачать его прах. Заранее всех благодарил за последнюю посмертную услугу.

Умер он в самый день праздника Благовещения Пресвятой Богородицы, напутствованный святыми таинствами в этот день. Даже в самый момент совершения в храмах Евхаристического канона. Совершенная христианская кончина. Многие ли так умирают священники?

Я помню, когда я увидел его в первый раз.

В июле 1986 года на Тульскую кафедру был назначен Высокопреосвященный Максим, бывший архиепископ Омский и Тюменский. А в августе мне пришлось в качестве шофёра перевозить владыку из Омска в Тулу. Помню, мы прибыли под день Ангела владыки Максима, и на первую свою всенощную отправились под 26 августа во Всехсвятский кафедральный собор. Когда владыка поднялся на второй этаж, сонм духовенства, выстроившись в две шеренги, вышел навстречу своему новому архипастырю.

Ближе ко входу стояли маститые старцы. Крест на блюде преподносил настоятель, митрофорный протоиерей Анатолий Родионов. Рядом стояли о. Ростислав и архимандрит Евлогий (в схиме Христофор), протоиерей Алексий Резухин, протоиерей Лев Махно, протоиерей Иоанн Конюхов и многие солидные старцы, украшенные сединами и высшими церковными регалиями. На фоне величественного собора среди почтенного собрания всего духовенства какой-то особой маститостью выделялся батюшка о. Ростислав Лозинский.

Позже по долгу службы мне приходилось бывать у о. Ростислава часто. Или я его забирал и привозил в епархию, или отвозил на дом к владыке, а то и владыка сам к нему приезжал. Тогда шла подготовка материалов к сословию Собора Тульских святых, и батюшка о. Ростислав был одним из участников этого события.

Основная работа была поручена о. Алексию Соловьёву, а о. Ростислав был координатором в этой огромной и кропотливой работе. Позже все собранные материалы передавались на утверждение архиерею, а далее в Патриархию. Я бывал в домике о. Ростислава на ул. Дивизионной (ныне ул. протоиерея Р. Лозинского) в качестве курьера: привозил и отвозил какие-то бумаги или папки с документами.

Теперь, когда прошло более 12 лет со дня его праведной кончины, можно смело сказать, что личностью он был незаурядной. Это моё глубокое убеждение. Его какое-то внутреннее благородство и аристократическое происхождение, учёность и духовность становились очевидны при личном общении. Он имел ученую степень доктора богословия. У него часто бывали люди самых разных сословий. Журналисты и писатели, работники культуры и медики, учителя и работники музеев… Со всеми он находил общий язык и всем был интересен. Батюшка был как драгоценный бриллиант, который, как ни поверни, обязательно сверкнёт своим благородным блеском.

Даже благословлял он не так, как все прочие. Он медленно, с благоговейным чувством накладывал свою благословляющую десницу на твою голову и также медленно с расстановкой осенял её. И так было всегда.

А как он радел о Тульском Всехсвятском некрополе! По вечерам еженедельно собирались энтузиасты на кладбище и во главе с о. Ростиславом откапывали, расчищали и восстанавливали уникальные древние надгробия и памятники, хранящие тайны покоящихся тут предков. К этому делу от относился трепетно.

Ещё А.С. Пушкин замечал, что неуважение к предкам есть первый признак дикости и невежества. Будь сейчас жив Александр Сергеевич, что бы сказал он, увидев, как на Кочаковском кладбище, фамильном захоронении Толстых, с согласия или даже благословения священнослужителя деревенскими мужичками были собраны разбросанные по всей территории вокруг Никольского храма древние надгробия и на тачке свезены в овраг на мусорник и тут же за туалетом завалены всяким хламом. Они, видите ли, мешали косить траву на территории. До сих пор у меня сердце щемит от увиденного акта вандализма и надругательства.

Когда такое наблюдаешь и сравниваешь отношение к подобным вещам разных людей, имеющих тоже высшее духовное образование, с грустью хочется сказать одно: с высшим – без низшего. Печально. И когда из жизни уходят такие личности, как о. Ростиславы, мы все беднеем.

У почившего батюшки о. Ростислав было ещё одно замечательное качество – умение выслушать собеседника. Иногда с кем-то беседуешь и подмечаешь: не выслушав тебя до конца, собеседник уже даёт ответы, советует. Иной невнимателен, отвлекается на всякого рода моменты, и порой не знаешь, заканчивать начатый разговор или замолчать.

Батюшка всегда очень внимательно слушал собеседник, глядя прямо в глаза, как бы пытаясь уловить суть, определить, какого ты духа человек. И только когда ты исчерпывал свой вопрос, он давал свой мудрый ответ-совет.

Если о. Ростислав был чем-то недоволен или не согласен. То умел это выразить очень деликатно, но твёрдо. Незадолго до его смерти я позвонил ему по какому-то делу и коснулся вопроса Тульских святых (недавно только прославленных). К своему удивлению, я не услышал по этому поводу ожидаемого восхищения.

Мнение батюшки было отрицательным в отношении довольно длинного списка собранных святых. Некоторых подвижников благочестия таковыми назвать можно было бы с большой натяжкой, иные косвенное имели отношение к Тульской земле. И набирался собор Тульских святых, как сказал о. Ростислав, «больше, чем собор Киево-Печерских святых». В подробности этого вопроса он не стал вдаваться, сославшись на то, что ему очень нездоровится, и он теперь готовится в путь «всея земли». На том и был окончен наш разговор о Тульских святых.

И мне думается теперь, что святость любого подвижника должна подтверждаться обязательно чем-то свыше. Нынешнее скоропалительное желание как можно больше реабилитировать да канонизировать, да ещё желательно и мощей побольше обрести, было бы не по душе о. Ростиславу. Ведь вера в народе крепнет не от длинных сословий святых подвижников и количества причисленных к их лику, а от… слышания! То есть от проповеди о Христе!

Подлинное пастырство зиждется на Благой Вести, и самое великое сокровище, которое давали апостолы миру, и особенно Павел, – это начертать в душе и сердце человека воскресшего Христа Господа! И если мы, христиане, надеемся на Христа только в этой жизни, мы самые несчастные человеки. Как правило, мы почти все боимся тяжких испытаний и скорбей, нисполылаемых Господом. А преподаватель Санкт-Петербургской духовной Академии Вл. Марцинковский однажды так выразился: Со Христом и в тюрьме свобода, а без Христа и на свободе тюрьма…».

Милосердный Господь! Упокой в селениях праведных душу Твоего раба и доброго пастыря, протоиерея отца Ростислава. Прости ему все прегрешения и грехи, ведь несть человека иже жив будет и не согрешит. Да обрящет он мзду верного и мудрого строителя Тайн Божиих в день страшный Твоего праведного воздаяния. А будущим и настоящим пастырям пошли, Господи, дух ревности в славе Божией и Его Слове. И как молился пророк Елисей, прощаясь с Илией пророком: «Дух. Который в тебе, да будет сугуб во мне!» (4 Царст. 2. 9).

В заключение представляю благочестивому читателю заметку, составленную самим батюшкой о. Ростиславом, как завершение его богословских трудов, которую он сам так и озаглавил: «Как надо священнику готовить себя к смерти».

КАК НАДО ГОТОВИТЬ СЕБЯ К СМЕРТИ

1. Чаще размышлять о сущности и неизбежности смерти при переходе из одного состояния бытия в другое, более духовно совершенное.
2. Стремиться как можно больше узнать о «жизни будущего века».

Чтение религиозно-нравственных книг, например, «Догматическое богословие», главы «О частном и всеобщем суде и мздовоздаянии» епископа Феофана Затворника, Игнатия Брянчанинова и др.

Найти в Библии и выписать места, говорящие о кончине праведных и грешных.

Составить схему новозаветных изречений: что мешает достижению Царства Небесного и что приводит к вратам Божиего Царства.

3. Стараться воплотить в жизни образ истинного христианина.

Регулярная молитва.

Ежедневное чтение Слова Божия.

Выписать и возможно чаще повторять прошения Просительной ектении о христианской кончине.

4. Следить, чтобы не прошло ни одного дня без совершения добрых дел.
5. Избегать делать злое.
6. Ограничить внешнюю информацию: воздержание языка, зрения, слуха, чувств.
7. Избегать суетности (многопопечительности), различать в жизни главное и второстепенное («дела и делишки»).
8. Считать, что смерть неизбежна, её надо встретить спокойно, она единственная возможность всецелого единения с Богом и святыми.
9. Полюбить Бога и быть с ним в жизни земной и Вечной.
10. Примириться со всеми.

Молодой отец Ростислав

Протоиерей Виктор Владимирович Рябовол, настоятель Тульского храма святого благоверного великого князя Александра Невского, заместитель председателя отдела благотворительности, духовник общества «Милосердие», ответственный по работе с наркозависимыми

В юности и молодости я много чем интересовался, например, возглавлял клуб самодеятельной песни. Мне было уже 34 года, когда я стал участником движения «Тульский некрополь». И только за год до этого принял крещение.

Тогда я сильно заболел, и отец Ростислав молился обо мне. Я пошёл на поправку и после окончательного выздоровления пришёл к батюшке, чтобы поблагодарить его за молитвы. Это был душевный порыв, после чего я так и остался в Церкви.

Мы стали работать в Щегловском монастыре: восстанавливали некрополь, воздвигали крест, сажали туи. Затем я стал преподавать в воскресной школе. Жизнь моя оказалась связанной с храмом. Я понял: смысл жизни, стержень человека – это его вера.

Общение с о. Ростиславом оказало на меня огромное влияние. Я пересмотрел многие жизненные аспекты и вопросы. Удивительными были беседы с о. Ростиславом. Когда отец видит, что сын его в чём-то заблуждается, он не бранит его, не бьёт, а молится. Даёт задание детям, а сам сидит и молится о том, чтобы у них всё получилось.

Вот так и о. Ростислав молился о своих духовных чадах. Сердце его пылало. Царила атмосфера взаимопонимания, взаимоуважения и любви.  Отец Ростислав был грамотным педагогом, никогда не унижал человека, а молитвенно поднимал его. Это очень большое искусство. И опыт очень ценный.

Лишь позднее, став сам священнослужителем, я понял, что дела Божии начинаются с малого. Человек, даже имея таланты, когда пытается трудиться для Бога, выясняет, что ничего не умеет и начинает жизнь сызнова.  Осознаёт, что без Бога все умения ничего не стоят.

Помню, как однажды отец Ростислав послал меня найти человека только по имени и фамилии, указав при этом лишь улицу – Кауля. Я думал, что его найти не смогу, но не стал идти против благословения батюшки. И что вы думаете, – нашёл. Вот какая была у него сила молитвы!

Батюшка Ростислав после смерти жены и сына очень переменился. Он начал готовиться к своей смерти, заказал гроб, подготовил всё необходимое для погребения, но Господь дал ему ещё 20 лет жизни. За которые он много сделал для Тульской земли.

Отец Ростислав очень трепетно относился к чужому горю. Помню, как к нему пришли люди, в семье которых кто-то покончил жизнь самоубийством. Батюшка сразу изменился в лице – оно стало в миг скорбным, и о. Ростислав погрузился в молитву. Была очевидна его боль о погубленной человеческой душе.

Считаю ли я себя его учеником? Скорее духовным чадом, но, конечно, и учеником. Мы все ученики Христа. Любой старец должен открывать не себя, а Христа, что и делал для своих духовных детей, прихожан и всех, кто приходил в его дом, отец Ростислав. После нашей встречи многое изменилось в моей жизни, она стала более правильной, церковной.

Отец Ростислав внёс большой вклад в сохранение и развитие культуры нашего города – спасением Всехсвятского кладбища, консолидацией православных сил…Переименование улицы Дивизионной в улицу имени протоиерея Р.Р. Лозинского – это признание городом несомненных заслуг батюшки.

Борис Ростиславович Лозинский, Заслуженный врач РФ, старший сын протоиерея Р.Р. Лозинского

Богатая духовная и творчески жизнь отца оказалась бы невозможна без поддержки со стороны жены – Софии Емельяновны (Эмильевны) Лозинской. Она отдала всю себя для сохранения отца и для нас, детей, была направляющим и сдерживающим (в хорошем смысле) стержнем в семье.

Прежде чем принять какое-либо серьёзное решение, родители всегда советовались между собой. Мама, по сути дела, принесла себя в жертву, обеспечивая «тылы» для плодотворной работы отца, который не знал никаких хозяйственных забот по семье. Всё лежало на плечах мамы.

Мама окончила филологический факультет Тартуского университета. Вместе с отцом приехала в Нарву и работала в воскресной школе. Стала душой коллектива. Мама была большая рукодельница, сама шила одежду на отца и детей на швейной машинке «Зингер». Умела вышивать крестиком по канве. Много изделий для церкви было сделано её руками.

Мама очень любила цветы. Где бы они ни жили с отцом, она разводила их в количествах, зависящих от величины участка земли при доме. Больше всего она любила виолы – анютины глазки.

Всегда в доме у нас присутствовали животные – кошки и собаки, вовремя накормленные, причёсанные. Животные чувствовали к себе доброе отношение и платили взаимностью.

Мама пыталась привить нам с братом милосердие, сострадание к людям, готовность помогать бедным. Всегда наша семья окормляла несколько бедных семей. Неоднократно у нас в семье жили бездомные люди, пока родители не находили им и постоянное жильё, и работу. Обязательным в нашей семье было посещение могил родственников и содержание этих могил в порядке.

Росли мы с братом Сергеем (он младше меня на два года) в одинаковых условиях, но пути жизненные получились разные. В детстве отец с нами проводил занятия по Закону Божию. Дома было много литературы, пособий для законоучителя.

Вообще у отца была большая библиотека не только богословского, но и светского классического содержания. Любимыми авторами его были Пушкин, Лермонтов, Крылов. Отец ежедневно работал в своём кабинете. Готовился к богослужению, проповеди. Проповеди у него были интересные и доходчивые. Народ любил его слушать.

По субботним и воскресным дням, а также церковным праздникам мы всей семьёй ходили в церковь. Когда стали постарше, отец стал брать с братом в алтарь, где мы учились прислуживать.  Ещё позднее отец научил нас читать по-церковнославянски.

Когда после окончания школы подошло время выбора пути, то я решил (с согласия мамы) идти на медицинский факультет университета. Никакого давления со стороны отца в выборе профессии не было.

Брат же избрал путь отца. Уже в десятом классе он твёрдо знал, что пойдёт в духовную семинарию. Он много читал богословских книг. Морально и физически готовил себя к тяготам жизни священника. Экстерном закончил семинарию за два года. Далее – академию. Был пострижен в монахи с именем Марк.

После окончания академии оставлен преподавателем в Московской духовной академии. Читал курс лекций по гомилетике (практическая дисциплина о составлении церковных проповедей), заведовал церковно-археологическим кабинетом. В возрасте 30 лет ему присвоено звание профессора и игумена.

Есть выражение «сын превзошёл своего отца» –  это о моём младшем брате. Но Богу угодно было призвать его к себе. Организм не выдержал таких огромных физических нагрузок. В 1973 году он приехал на каникулы к отцу в Тулу. Там у Сергея (о. Марка) случилась кома, из которой вывести его не удалось. Похоронен был рядом с мамой в Туле, вблизи Спасского храма на Зареченском кладбище.

О том, что отец был человеком сильной воли, я понял ещё во время похорон мамы, когда отец взял на себя миссию читать отходную молитву. Я так не смог бы сделать.

Народ тянулся к отцу. И всегда люди находили то, ради чего стремились. Он не разделял людей по социальному положению, по профессии и т.д. Он всегда умел стать на общую позицию. Он кропотливо работал с каждым, будь то патриарх, священник, рабочий, учёный…

Он брался помогать алкоголикам, с помощью Божьего слова добивался, что бросали пить, приходили к Богу, возвращались в семью. А если посмотреть на его жизненный путь – это же пример терпения и справедливого служения Богу.

Отец был всегда верен долгу православного священника России. Был момент перед окончанием войны, когда ему предложило руководство Эстонской Церкви бежать за границу, в Скандинавские страны. Отец наотрез отказался.

Отец приучал нас делать мужскую работу: пилить и колоть дрова, нести «послушание» по дому – мы по очереди мыли посуду, помогали в уборке квартиры. За порядок в детской комнате выставлялись отметки. На стене висел дневник чистоты.

Он оставался всегда требовательным к себе и другим в равной мере. Отличительной чертой его была редкостная пунктуальность. Он не терпел обмана. Он боялся умереть первым и оставить маму одну. Он боялся в чём-то затруднить людей, причинить им беспокойство. Боялся не успеть в жизни сделать что-то важное, и это «что-то» было многолико.

Борис Ростиславович Лозинский, Заслуженный врач РФ, старший сын Р.Р. Лозинского

Андрей Владимирович Иванен, директор Нарвской православной гуманитарной школы

У сотен людей, которых духовно окормлял отец Ростислав Лозинский или которые дружили с ним, был свой образ пастыря. Это вовсе не говорит о том, что он был многолик, скорее его можно сравнить с многогранным драгоценным камнем, каждая грань которого для каждого человека сверкает по-своему.

…Высокий духовный облик о. Ростислава, который помнят и чтут его духовные чада, получил начало своего формирования в Эстонии. В обществе, где вырос и сформировался как молодой пастырь о. Ростислав, была очень высокая степень как личной, так и общественной свободы, чего нельзя было сказать о тоталитарном большевистском режиме, царившем в соседней России.

Исследование истории, судеб, памятников и непосредственное общение с живыми людьми связывало в его сознании мир земной и мир небесный, вновь делало его свободным. Отсюда его доброта, душевная щедрость, но и определённая пастырская строгость.

Ничто так не воспитывает молодого пастыря, как работа в школе, где ученики сознательно и бессознательно пробуют молодого педагога на излом, применяя самые изощрённые методы своей буйной фантазии. Такова уж судьба всякого учителя – быть на передовой каждый день, а уж пастырю, взращивающему молодую душу, в которой идёт непрестанная война зла и добра, тем более.

Мне представляется, что о. Ростиславу пришлось претерпеть от учеников куда больше, чем современным батюшкам. Например, известен случай, когда о. Ростислав, собрав старшеклассников гимназии, рассказывал о гонениях на церковь в СССР, о лагерях, репрессиях, надеясь предостеречь подростков. Однако гимназисты демонстративно покинули зал, распевая песню «Широка, страна моя родная…»

Ещё одна грань личности о. Ростислава Лозинского проявилась в страшные годы Великой Отечественной войны. Свято-Троицкая церковь к тому времени была закрыта советской властью, но о. Ростислав Лозинский, заботясь о храме, предпринял все возможные в его положении меры, чтобы защитить от ударной волны и осколков окна, сохранить иконы и внутреннее убранство храма. Он обратился к властям с просьбой выделить для защиты окон фанеру. Благодаря его заботам храм мало пострадал во время налётов фашистской авиации.

Во время одного из таких налётов проявилось милосердие и любовь не только к церкви как к сооружению, но и как к церкви, живущей в душе человека. Незадолго до переезда из Нарвы в Таллинн в семье Лозинских появилась молодая девушка 16-18 лет. Её звали Евгения Фигурина, она была родом из Ленинграда.

С матерью и братом они скитались по полям в поисках остатков картофеля. В один из таких дней их застал в поле обстрел. Всех разметало. Жене оторвало ногу на уровне голени. Мать и брат потерялись в суматохе.

Каким-то образом поблизости оказался о. Ростислав. Он отвёз девочку в немецкий госпиталь, добился проведения операции и сам в дальнейшем следил за её лечением, потом взял в семью, где она прожила всю войну. Мать и брат позднее разыскались, и она вернулась в Ленинград.

Кроме того, в течение двух лет он содержал у себя в доме семью протоиерея Иоанна Попова из пяти человек. Что значит взять на свои плечи заботу о девушке-инвалиде и большую семью, то есть ещё шесть ртов в условиях оккупации при своих крайне скудных возможностях, здравомыслящему человеку разъяснять, думаю, не надо.

Но о. Ростислав думал в то тяжкое время не о себе.  Он думал и действовал исходя из любви к ближнему, из милосердия и любви к страдающим и нуждающимся людям.

Переехав в Таллинн, он был определён настоятелем в кладбищенскую церковь во имя св. Александра Невского. Благодаря заботам и трудам нового настоятеля храм быстро превратился из кладбищенского в приходской, богослужения стали постоянными, храм был наполнен православным людом.

С обывательской точки зрения, можно было бы и «передохнуть», залечить раны нарвского этапа пастырской жизни… Но о. Ростислав поступает совершенно иначе. Он становится одним из активнейших сторонников и организаторов помощи для интернированных и перемещённых лиц в лагерях, где содержались русские люди из Брянской и Орловской областей.

Условия жизни в бараках, где были размещены интернированные, были очень трудны, что приводило к большой смертности. О. Ростислав регулярно окормлял всех нуждающихся в духовной помощи, совершал богослужения, раздавал Евангелия, гуманитарную помощь и даже крестил.

Золотые слова об этом этапе жизни сказал в своих воспоминаниях митрополит Таллиннский и всея Эстонии Корнилий, совершивший в юности одну из первых поездок в лагеря вместе с о. Ростиславом: «…Нужно сказать, что о. Ростислав  был, с одной стороны, человеком ума, а с другой, отличным организатором, человеком дела; в круг «дел», разумеется, входили и сами христианские дела».

Совершенно очевидным оказался пророческий дар о. Ростислава Лозинского. Перед отъездом в Россию, прощаясь со своим тартуским приходом, о. Ростислав служил Божественную литургию вместе с молодым священником Алексием Ридигером.

В конце службы прихожане в знак благодарности за пастырские труды преподнесли о. Ростиславу роскошный букет. Оба священника стояли на амвоне. О. Ростислав разделил букет на две части и передал одну часть о. Алексию со словами: «Быть Вам, отец Алексий, руководителем Русской Православной Церкви».

Это было в июле 1957 года, а в июне 1990 года Поместный собор Русской Православной Церкви большинством голосов избрал новым патриархом Алексия II (Ридигера).

Знаменателен тот факт, что о. Ростиславу самому предлагали возглавить архиерейскую кафедру в Эстонии; он от неё отказался, понимая наверняка все трудности и превратности пастырской жизни в этой должности.

Тем не менее, митрополит Таллиннский и всея Эстонии Корнилий искренне сожалел об этом, сказав мне в разговоре такие слова: «Конечно, напрасно, потому что это был бы очень хороший архиерей». Так что искушение славой и властью о. Ростислав выдержал тоже достойно.

Он запечатлелся как, безусловно, светлая и высокая личность, как достойный подражания образец доброго пастыря. Ведь в его личности органически сплелись и ум, и широкое качественнее образование, педагогический, жизненный, пастырский опыт, и самоорганизованность, и жертвенность, и огромная любовь к Богу и людям.

Лучшим памятником ему стали не бронзовые статуи и монументы, а живая тёплая любовь к нему людей, продолживших его начинания и молитвенно поминающих его лучезарную душу. Светлая ему память!

Людмила Павловна Будаева, заместитель директора Тульского музея оружия, Почётный гражданин города Тулы, духовное чадо о. Ростислава

Вспоминаю и думаю. Плачу и молюсь. О нём и ему… И за всяким случаем, шуткой его, за всяким общением с ним, словесным или молитвенным, встаёт отец Ростислав, в такой полноте духовной, что во мне, в который раз, рождается простое ясное понимание – не рассказать мне о нём, не объять. Ни моим слабым духом, ни бедным умом, ни тем более словами¸ которые я боюсь вынимать из глубины души.

Чтобы иметь право писать о нём, жить надо по-Людмила Павловна Будаева другому. Должно быть, сотни людей считают себя его духовными детьми. Я отношу себя к одной песчинке из этих сотен.

Много лет назад я с трепетом позвонила у калитки на Дивизионной, услышала ставший потом таким родным голос: «Кто там?» Я много слышала о Батюшке, о его большой работе по созданию летописи Тульской епархии, о том, как беспокоит состояние городских кладбищ и как много делает отец Ростислав для того, чтобы вернуть людей к Богу. А это ведь было время, когда в церковь мы шли с опаской: не донесут ли, не сообщат ли на работу. Батюшка же не боялся нас принимать, а скромно, непреклонно исполнял свой тихий подвиг служения Богу и людям.

Это был необыкновенный проповедник, нёсший слово Евангелия всем, кто был для него открыт, стольким давший утешение в скорби, стольких спасший от ложных шагов, неверия, слабостей. Однажды после исповеди отец Ростислав подарил мне Новый завет с такими строчками:

Пусть эта книга

Священная,

Спутница Вам неизменная,

Будет везде и всегда.

Пусть эта книга

Спасения

Вам подаёт утешение

В годы борьбы и труда.

Эти строчки не были случайными. Батюшка придавал первоначальное значение чтению Священного писания. Он считал, что православный христианин должен читать его ежедневно, молитвенно размышлять, пренебрежение таким чтением считал большим грехом.

Постоянной заботой о. Ростислава было обеспечить приходящих к нему книгами религиозного содержания. Дарил или давал читать на определённое количество дней. Радовался как ребёнок, если за этим шла просьба: «Хочу ещё получить книгу для прочтения».

Особое внимание – и я тому свидетель – уделялось людям, которые хотели креститься. Батюшка до конца своих земных дней не мог мириться, что бывает крещение людей взрослых, возможно, первый раз пришедших в храм. И когда он узнавал, что Наташа, Олег, Валя  хотят креститься, то всегда старался приобщить их, ничего не понимающих, пришедших не ко Христу, а желающих просто свершить традиционный обряд, к церкви.

И тогда крещение откладывалось, изучались хотя бы основы христианской веры. Батюшка преображался, он говорил об исцеляющей благодати Божией, о Христе и его Духе, которые слушающие должны принять в Святом Крещении, и что Крест Христов не просто знак, который мы носим, это полная отдача себя. При этом Батюшка всей душой старался передать каждому хотя бы крупицу своей любви к Богу.

Новокрещённого о. Ростислав старался познакомить с небольшим кругом верующих для взаимной поддержки и помощи и для укрепления ещё такой молодой и хрупкой веры. Батюшка был миссионером в нашей одичавшей стране, распространяя любовь к Богу и человеку, заповеданную людям Христом. К нему шли труждающиеся и обременённые, кроткие и не очень. Приходили люди сломленные, павшие духом…И у Батюшки находилось слово для каждого. Подобно Апостолу Павлу, он говорил с каждым на его языке. От отца Ростислава исходила такая сила душевного тепла, любви, радости, которые мог не ощутить только человек крайне бесчувственный.

Рядом с ним каждый из нас и себя чувствовал достойнее. Мы получали от него не только духовную и моральную поддержку, мощный заряд энергии, но и становились выше своих слабостей и грехов, понимая, что Батюшка не осуждает, он сочувствует и любит.  Я, к тому же, воспринимала его как отца, бесконечно терпеливого, любящего. Он меня выталкивал из вечных проблем и заблуждений, вникал в мои горечи, разрешал мои сомнения. Батюшка всегда знал, что у меня на работе и дома.

Вся наша семья относилась к Батюшке как к родному; помогали чем могли, старались не огорчать. Он любил бывать у нас на маленьких семейных праздниках и всегда при этом рассказывал, как хорошо было в праздники при матушке Софии Емельяновне, какие блюда готовились, как умели в этой семье радовать друг друга подарками «для души», никогда не думая об их стоимости. Приводились примеры из жизни семьи Лозинских и такие убедительные, что становилось понятным, каким мудрым, добрым гением семьи была София Емельяновна и как нелегко было быть не женой, нет! – трудно было быть матушкой.

Он спокойно продолжал: «Надо чаще смотреть на небо, на облака, на звёзды. Устанавливать в себе такую тишину, как там, в вышине. Нельзя погружаться в конфликты». Посоветовал утром молиться так: «Господи! Пусть все дела сегодня будут во славу Твою, пусть все мысли и желания мои сегодня будут по воле Твоей». Батюшка убеждал: чем труднее дело, тем больше надо энергии. И – «если на что всерьёз решишься – иди, Господь поможет».

Бесконечно много начинаний и инициатив связано с его именем. Мне думается, Батюшка одним из первых в России стал собирать материалы об уничтоженном Храме Христа Спасителя. Он делал запросы в госархивы (в ответ было молчание), частным лицам (и те с радостью делились сведениями, присылали фотокопии); всё систематизировал – и таким образом родился уникальный труд.

Вечной заботой отца Ростислава были городские кладбища. Последние годы Батюшка жил мечтой о возрождении в Туле Палаты Древностей, многое успел сделать, даже позаботился о написании маслом портрета Н.И. Троицкого. До последних дней надеялся, что городские власти поймут важность создания такого центра духовного возрождения.

И, конечно, Богородичный Щегловский монастырь – предмет его постоянного внимания. Как хотелось отцу Ростиславу, чтобы при ремонте и реставрации там всё было, как в храме отца Льва: продуманно, надёжно и красиво. Господь услышал его молитву.

Он знал, как немногие, историю Церкви, Православие было его средой, воздухом, которым он дышал, русские святые – собеседниками. Батюшка любил церковное пение, прекрасно знал иконопись.

Почитайте его богословские работы – они тому подтверждение. Вместе с тем все его работы необыкновенно поэтичны. Батюшка видел красоту сотворённого Богом мира – в полёте птицы, в каждом цветке, в заходе солнца, в улыбках приходящих к нему детей – во всём, во всём.

Он учил нас видеть эту красоту, радоваться жизни и благодарить Творца. Учил, как важно отдавать всё, что имеешь, Богу и людям.

Часто напоминал: «Милостыня – начало всякому добру, это – сухари на дальнюю дорогу». Во многом отказывал себе. Отец Ростислав жертвовал сбережения на возрождение храмов, больным отправлял фрукты и делал это как-то ненавязчиво, вовсе не рассчитывая на благодарность.

У нас с ним были очень долгие разговоры о том, как меняется жизнь. О пенсии, которую он получал, он всё время говорил, сколько денег,  куда же их девать, как же с ними жить с этими деньгами. И вдруг он в какой-то раз сказал мне, вот ты читала поучения Феофана Затворника. Читала, говорю, как все. Есть у него очень хорошее высказывание, лукаво так улыбнулся и говорит: «Деньги очень нужны», – вот запоминай. Мне так стало страшно от этих слов: ведь он меня всегда учил, что деньги – это ничто. Запомнила эту фразу? Запомнила. Так вот слушай её продолжение: «Деньги очень нужны, чтобы их можно было кому-то отдать». Этими словами он всю жизнь руководствовался.

Сейчас вот думаешь, как его хватало на всё. Видимо, давала спасительную помощь молитва иеросхимонаха Парфения Киевского, часто повторяемая о. Ростиславом: «Научи меня, Господи, располагать дела свои так, чтобы они споспешествовали к прославлению имени Твоего святого».

По инициативе о. Ростислава были поездки в Киев, Троице-Сергиеву лавру, Кострому, Задонск. В 1989 году мы ездили с ним в Оптину пустынь. Не в школе. Не в университете, а от Батюшки узнала я тогда, что в 1932 году была декретом Правительства объявлена «безбожная» пятилетка, поставившая целью: «Имя Бога к 1 мая 1937 года должно быть забыто». Тогда разрушали, уничтожали храмы. Опустошение, разорение постигло и Оптину пустынь.

Батюшка бывал там не раз. Светлая радость постоянно была на лице Батюшки – монастырь возвращается к жизни. Отец Ростислав передал наместнику часть предназначенных для Оптиной книг из личной библиотеки, свои сбережения. Тихо сказал при этом: «На один кирпичик. Пригодятся. Дело святое».

Несколько раз нам встречался молодой, с лёгкой стремительной походкой отец Мелхисидек. Батюшка замети: «Весь в делах. Это хорошо». Так Батюшка приобщил каждого из нас к тому, что любил и знал сам, ему была свойственна восхитительная радость жизни – радость окормления своей паствы. Думаю, это от внутреннего дара.

Вся жизнь Батюшки, отданная Богу и людям, исполнена глубокого смысла, неустанный труд души. Батюшка любил трудиться, каждый день должен был приносить пользу для близких и дальних, навещавших его, для Отечества и Церкви.

Это был самый счастливый человек, встреченный мною в жизни. Удивительно много было дано отцу Ростиславу: глубокая вера, «сердце милующее», о котором говорил святой Исаак Сирин, ум, воля, такт, многие таланты, необъятные знания, Господи! – и сколько всего ещё! Всё это пребывало между собой в гармонии и вместе с красотой его духовного и физического облика служило одному призванию – пастырскому.

Почти 20 лет жизни были связаны с ним. Но чтобы писать и говорить о нём, надо нам всем жить по-другому. Жить, как учил он, как жил он сам. Потому что самые близкие ему дети, мы не могли жить так, чтобы он радовался нашим поступкам, нашим делам, нашим высказываниям. А теперь, когда его нет, каждое слово, сказанное им когда-то, оно на всю жизнь.  В будущем, возможно, оценят жизнь нашего духовного отца лучше нас, полнее нас, глубже. Но у нас есть одно преимущество: мы видели, слышали, знали его, общались с ним, и этого ничто не заменит.

Вы всегда с нами, дорогой отец Ростислав!

Елена Викторовна Белоусова, научный сотрудник музея-усадьбы Л.Н. Толстого «Ясная Поляна»

Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их (Евр. 13, 7).

Проповедь слова о Христе, живой веры в Него была делом всей жизни отца Ростислава. Господь сподобил меня быть духовным чадом батюшки с 1989 г. до его кончины. Пять лет духовного окормления под его молитвенным покровом принесли драгоценные плоды.

Идут годы, отдаляя нас всё дальше и дальше от праздника Благовещения Пресвятой Богородицы 1994 г., когда душа отца Ростислава была взята от земли в обители Небесного Царя. Но «есть иная жизнь, кроме видимой!», – эту непререкаемую истину могут подтвердить многие, обращающиеся к Батюшке в своих благодарственных молитвах, прошениях о нуждах духовных или житейских. Приходит ответ, а с ним – радостная уверенность, что Батюшка слышит и продолжает свой пастырский труд.

Место земного упокоения отца Ростислава у стен храма Двенадцати святых Апостолов, где он совершал своё священническое служение и спасение тысяч душ от греха, всегда окутано тишиной и покоем. Поминать, то есть помнить, надо весь жизненный путь мужественного и мудрого воина Христова, отца Ростислава, и претворять в жизнь его наставления, которые были направлены к одной цели: разбудить душу человека к вере и спасению во Христе.

По словам святителя Иоанна Златоуста, «священник стоит посредником между Богом и родом человеческим, низводя на нас оттуда благодеяния и вознося туда наши прошения». Таким был при жизни митрофорный протоиерей Ростислав, таковым он останется навсегда, потому что Таинство священства «касается превыспренних сводов, невозбранно восходит в самые небеса Небес, светло и свободно пролагает стези вместе с бесплотными среди Ангелов».

Я увидела стоящего в двух шагах от меня Библейского Пророка. Внешний вид Батюшки меня поразил: высокого рода седой красавец испытующе смотрел на меня со статной фигурой, олицетворявшей величие и духовную силу мудрого Пастыря. Я всегда ощущала спокойствие, радость и духовную силу, исходившие от него и наполнявшие особым молитвенным настроением душу. Батюшка мудро вел и меня, и многих неофитов по пути обретения веры в спасительный и благодатный мир непознанного.

Батюшка служил в храме в честь святого благоверного князя Александра Невского в Таллинне в 1942-1944 гг. В один из мартовских дней 1944 г. он добирался на богослужение в свой приход. Когда с тропинки уже был виден храм, он услышал зловещий гул моторов бомбардировщиков. Через мгновение посыпались бомбы на тот район города, где стоял храм. Когда Батюшка добрался до него, он увидел дымившиеся руины храма, а сверху них  – неповреждённое Евангелие, то самое, которое лежало теперь на его столе.

Этот рассказ очевидца убеждал в том, что есть иные законы, кроме тех, по которым живёт бренный человек; законы, нарушающие привычное восприятие происходящего в мире. «Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся; Господь защититель живота моего, от кого устрашуся» (Пс. 26, 1), – этому краеугольному основанию веры во Христа мудро и ненавязчиво учил Батюшка своих многочисленных духовных детей…

Другой фрагмент воспоминаний о войне, рассказанных Батюшкой, тоже был связан с Таллинном. На этот раз бомбовый удар был обрушен на район, где жил он с семьёй. Не надеясь увидеть живыми матушку и сыновей, Батюшка приближался к развалинам домов своей улицы, на которой уцелел один-единственный дом – его!

Не помня его от страха, Батюшка вбежал в дом и нашёл всех живыми и здоровыми. Это было чудо Божие, потому что вокруг не было ни одного целого строения, а их дом не был задет даже осколком! Оказалось, что пятилетний сын Серёжа (будущий игумен Марк), услышав приближавшиеся самолёты и спустившись с мамой и старшим братом в подвал дома, начал молиться. Молитва ребёнка спасла всю семью!

Знакомство с отцом Ростиславом совпало с активным периодом его деятельности по восстановлению Тульского Богородичного Щегловского монастыря. Он по крупицам собирал историю обители, жизнеописания её первых основателей и строителей.

Помню первую зиму после открытия монастыря в ноябре 1990 г. По благословению Батюшки его духовными чадами был изготовлен большой Крест для установки на месте бывшего монастырского кладбища…

Отец Ростислав часто говорил, что в храме и вокруг него всё должно быть особенно красиво и натурально, потому что храм Божий – это уголок рая на земле. Нередко повторял, что храм нельзя украшать искусственными цветами. В его доме всегда стояли в изящных вазочках живые букеты. Больше всего он любил белые цветы. Многие знали это и, приходя к нему, приносили ему любимые белые цветы. Он смущался такими подарками, радовался, благодарил и обязательно дарил что-нибудь в ответ.

Батюшка часто делился своими размышлениями о том, как он видит диаконическое служение женщины в Церкви. Прежде всего, должны быть открыты Епархиальные курсы диаконис с богословским, катехизаторским, психологическим и медицинскими направлениями, после окончания которых благочестивая образованная женщина с житейским и духовным опытом будет помогать священнику на своём приходе готовить людей к Таинству крещения, вести огласительные беседы, рассказывать на вечерних приходских беседах-чаепитиях о Православии, истории Церкви, отвечать на вопросы; её послушание заключается и в посещении больных и одиноких прихожан; она несёт в семьи, которые постигло несчастье, слово утешения и веры в Господа нашего Иисуса Христа. Это безвозмездное служение, требующее немалого мужества, считал Батюшка, должно происходить из внутренних побуждений самой диаконисы с благословения её духовника.

Делом всей его жизни была Церковь: его перу принадлежало более сорока работ по различным аспектам в области богословия, истории Церкви, гомилетики, церковной археологии, иконописи, догматики. В 1989 году отец Ростислав был удостоен учёной степени доктора богословия, но он не считал это поводом почивать на лаврах: его последней лептой в сокровищницу Православия стал труд «Пастырь на приходе», над которым он трудился много лет.

После назначения архимандрита Евлогия на архиерейскую кафедру Владимирской епархии, в 1990 г. наместником монастыря стал архимандрит Венедикт (Пеньков), также хорошо знавший Батюшку. Они обменивались взаимными поклонами и поздравлениями.

Однажды, собираясь ехать в Оптину, я пришла к Батюшке и застала его в сильном волнении. Усадив меня, он сказал: «Поверяю Вам своё давнишнее желание. Будете в Оптиной, спросите у отца Венедикта, мог ли бы он меня принять к себе на покой».

Я передала эту просьбу отцу наместнику, на что услышала его радостное восклицание: «Мы всегда готовы видеть рядом с нами дорогого Батюшку! Как бы он был здесь всем нам нужен! Скажите ему, что лучшая келья будет в его распоряжении!».

Этот ответ-приглашение был передан Батюшке. В следующий наш приезд в Оптину отец Венедикт спросил: «Когда мы будет встречать Батюшку?» И этот вопрос я передала отцу Ростиславу. Прошло некоторое время, и однажды Батюшка с глубоким вздохом сказал: Не поеду я в Оптину. Не хочу быть обузой молодым монахам. Ведь кому-то из них придётся мне помогать, а у меня ноги не работают». Как было горько смотреть на него, когда он говорил это…

Говорил, что христианин должен готовить всё необходимое для своего погребения сам, а не взваливать это на плечи разбитых горем родственников. «Не сама смерть страшна, а то, как её встретить, как к ней подготовиться. Страшно, если вдруг душа ужаснётся, а этого не должно быть. Вот что важно».

Алексей Алексеевич Камоликов, ведущий специалист музея «Тульский некрополь», духовное чадо о. Ростислава

Возле огромного дерева на скамеечке сидел красивый старик с окладистой бородой, его глаза излучали такое добро, умиротворение – что робость, которая одолевала меня в первые минуты, исчезла, и я… в первый раз в жизни стал беседовать со священником. «Можно быть живым телесно и мёртвым духовно», – сказал он мне на прощание.

Так глубоко и доверительно не посвящал меня в эту вечную тему – жизни и смерти, памяти и забвения – никто. А тут заштатный священник, старый пастырь, одолеваемый недугами.

Когда образовалась наша маленькая группа, он обратился к нам: «Первый успех есть, но нам надо от слов, статей перейти к делу, засучить рукава, взять грабли и лопаты и с Божией помощью проводить воскресники по спасению Всехсвятского некрополя, ТАМ поймут – мы не отступили».

Это был воистину соборный труд.

Очень беспокоила Ростислава Романовича судьба старинного погоста села Горелки, его памятников малой архитектуры, и он направил туда часть нашей группы расчистить самый старый участок кладбища – возле храма Рождества Богородицы, памятника архитектуры ХVIII века, который был построен владельцем этих мест гвардии поручиком Алексеем Ивановичем Ивашкиным в 1781 году.

Батюшка был неистощимым генератором становящихся нашим общим достоянием идей, многие из которых реализовывались ещё при его жизни, другие реализуются сейчас. Самое ценное, на мой взгляд, что было в этом пастыре, –  глубокий непоколебимый духовный стержень, который вырастал из Православия.

До сих пор поражаюсь тончайшему такту, умению объединить разных по возрасту, профессиям и даже убеждениям людей и создать единую команду. Он любил повторять, если каждый из нас принесёт только один кирпичик, то вместе мы и фундамент построим, а затем и весь дом – имея в виду общность, соборность нашего дела. Батюшка любил и высоко ценил пунктуальность, аккуратность в работе, в его маленьком домике за день порой бывали по двадцать, даже тридцать человек. Но каждый приходил в указанное ему время.

У каждого из нас остался в памяти свой Лозинский. Мы все пришли к нему своими путями-дорогами. Сколько добрых дел во спасение наших памятных мест было сделано с его участием, скольким людям он открыл глаза на духовный мир, исцелил их души.

Ирина Григорьевна Ковшарь, сотрудник музея «Тульский некрополь», духовное чадо о. Ростислава

С Ростиславом Романовичем я познакомилась в 1986 году на объявленных инициативной группой «субботниках по пятницам». Когда узнала, что на кладбище собираются люди, чтобы расчищать от земли и мусора, восстанавливать на своих местах, отмывать, прочитывать надгробия, – конечно, я не могла не пойти!

Ростислав Романович старался бывать на субботниках каждую неделю, хотя это ему не всегда удавалось, у него уже тогда болели ноги. Он очень тревожился за наше здоровье, призывал быть аккуратными в работе, чтобы не пораниться.

О том, как он приносил в торбочке яблоки из своего сада, помнят все. Однажды Ростислав Романович в качестве подарков принёс стопку книжек и раздал их работавшим на субботниках. В другой раз он подарил каждому из нас нечто вроде набора открыток – стопку фотографий самых красивых надгробий, помещённых в соответствующую обложку.

Незаметно и доброжелательно он установил манеру общения с нами, такими разными; её приняли и те, кто с детства был воцерковлён, и те, кто, подобно мне, долго, с запинками искали свои пути в храм. Любое общение с Ростиславом Романовичем оставляло ощущение радости и лёгкости.

Посещение дома Лозинского самым главным имело общение с ним. Помню его голос, мягкую манеру говорить, тонкий юмор и явное желание рассказать что-то новое и хорошее. А ещё ровный цвет лица, поставленный голос с лёгкой картавинкой, такое знакомое движение руки…

Ирина Львовна Лебедева, главный хранитель историко-архитектурного музея «Тульский некрополь»

Личность  протоиерея Ростислава Романовича Лозинского, говоря современным языком, культовая. Этот человек для нас легенда, именно ему мы обязаны образованием музея «Тульский некрополь». Не в прямом смысле. Музей был открыт в 1998 г., а отца Ростислава не стало в 1994г. Но его идеи, деятельность по сохранению некрополей Тулы – всё это легло в основу музея.

Наработки, которые были Р.Р. Лозинским сделаны в конце 80-х – начале 90-х годов, и послужили научным толчком, базой, с помощью которой исследовались и исследуются старинные кладбища нашего города: Всехсвятское, Спасское, Чулковское.

Вообще наследие Лозинского достаточно большое. В ГАТО существует фонд Лозинского, часть его духовного наследия и личных вещей хранится в музее «Куликово поле». Музей «Тульский некрополь» обладает самой большой коллекцией – это более 1000 предметов, из которых 250 – личные вещи о. Ростислава, всё остальное – это документы, фотографии, варианты его рукописных и машинописных работ, черновики.

Отец Ростислав был удивительным человеком. Батюшка очень любил делать подарки. Людей, которых он чем-либо одарил, множество. Для многих людей батюшкины подарки очень дороги и воспринимаются как часть души.

Наталья Николаевна Кириленко, корреспондент газеты «Тула»

Духовным организатором, духовным центром, можно сказать, идейным вдохновителем нашей группы стал Ростислав Романович Лозинский. И началась расчистка Всехсвятского кладбища, «субботники по пятницам» (позже они продлевались и на субботы, и на воскресенья).

Лозинскому нелегко было добираться на наши Наталья Николаевна Кириленко  субботники, хотя дом его был неподалёку. Ростислав Романович ходил медленно, опираясь на трость. Старался не пропустить ни одной пятницы и всегда что-то приносил для нас – дарил книги по краеведению, угощал яблоками из своего сада. Однажды устроил нам экскурсию на колокольню Всехсвятского собора, откуда открывается прекрасная панорама Тулы.

Он охотно делился с нами своими находками и открытиями по истории Тулы и тульских храмов, рассказывал о замечательных, но ныне забытых наших земляках, приглашал к себе домой посмотреть альбомы со старинными фотографиями.

Он не учил нас жить, не вёл назидательных бесед, но если вдруг у нас возникали разногласия (ну, как же без «производственных конфликтов»!), мягко гасил вспыхнувшую молнию: «Не надо, не ссорьтесь, давайте вместе спокойно подумаем, как сделать лучше…».

В его небольшой дом, стоявший на тихой улице Дивизионной, приходили многие – кто за познаниями в краеведении, кто за советом и утешением. Отец Ростислав радушно встречал всех, в своём отношении к людям он не делал различия между верующими и неверующими.

Наверное, каждый уже при первой встрече с Ростиславом Романовичем ощущал его безмерную доброту и сердечное участие. У него была удивительно светлая душа, и, похоже, её теплом он был готов поделиться с каждым, кто в этом нуждался. Более мне не доводилось встречать людей, которые вот так растрачивали свою энергию, свои силы ради других…

Единственное, чего он не терпел и за что мог попенять, – за опоздание, даже совсем незначительное. День у этого семидесятипятилетнего человека был расписан «от и до». А ещё переживал, если кто-то пришёл к нему однажды и больше не появлялся. Сетовал: «Не люблю, когда люди пропадают…»

Негасимый свет его души сохраняется в нашей памяти до сих пор.

Ольга Николаевна Подъёмщикова, корреспондент газеты «Молодой коммунар»

…Идея восстановить Толстовскую заставу принадлежит тульскому краеведу, доктору богословия, протоиерею Ростиславу Романовичу Лозинскому.

И кто из нас не обращался к его работам по истории, философии, которых сейчас в личном архиве Ростислава Романовича более 40 томов! «Страницы минувшего»… Очерки истории Тулы, описание 66 храмов города, статистические данные. А ведь написан этот труд в 79-м, когда о судьбе церковных зданий и заикаться-то ещё было не принято.

«Некрополь среди града». Материалы о Всехсвятском кладбище Тулы, одном из старейших на территории России. Постепенно добрались и до других тульских кладбищ – Чулковского, Зареченского. На Зареченском у Ростислава Романовича похоронены жена и сын. Приезжая проведать их могилы, обнаружил он валявшееся возле храма старинное надгробие, удивительно напоминавшее те, что стоят на поле Бородинской битвы.

Нанял рабочих, нашли место, где должен был стоять памятник, восстановили могилу. Оказалось, что похоронен там молодой офицер, участник Бородинского сражения, скончавшийся в Туле от ран, – штабс-капитан Александр Фёдорович Прудников. Удивительно красивая и ухоженная теперь эта могила.

Таланта, доброты и энергии Ростиславу Романовичу хватает на стольких знакомых и почти не знакомых людей, на столько добрых дел. Очень многим обязаны ему мы, обязана Тула – живой памятью о прошлом и стремлением к достойному будущему нашего города. Ростислав Романович знает, каким должно быть это будущее, и учит нас, грешных, созидать его и бороться за него.

Свои скверные поступки я стала порицать его словами и всё чаще повторяю услышанное от него: «Самая большая добродетель – благоразумие». Как же не хватает этой добродетели. И как не хватает его взыскательного взгляда, его слова – наставляющего и утешительного.

Закружившись в делах, заботах, бывало, забегала к нему, думая – на минутку, а оставалась подолгу. И потом, уходя, я вдруг обнаруживала в себе очищенную, радостную, как сад утром после летнего дождя, душу. И долго потом вспоминались слова: «Не надо метаться, хвататься за всё сразу. Есть Дела и есть делишки, умейте их различать».

Отец Ростислав стал воистину отцом моей души – он столько работал с ней… Он столькому учил. В самые тяжёлые, поворотные моменты своей судьбы я обращалась к нему и получала совет воистину прозорливого старца. И благословение, с которым становилось легче жить.

Когда батюшка очень болел, он говорил: «Я не прошу Господа избавить меня от страданий. Я прошу дать мне силы достойно перенести их».   Он тяжело болел, но относился к своим болезням очень спокойно. Едва имея силы подняться со стула, любил повторять: «Сейчас вспорхну, не беспокойтесь». В нём совсем не было столь обычной для людей хлопотливой жалости к себе.

Как мудро и достойно он готовился к своему концу. Предусмотрел всё. Сам заказал себе памятник. Гроб несколько лет стоял у него на веранде, укутанный плёнкой.  Для него было очень важно даже своей кончиной доставить людям как можно меньше хлопот. Он так щадил всех…

Каждый из нас ощущает присутствие батюшки. Он жив, он с нами. Приходя на могилу, мы разговариваем с ним – и это не монолог, произносимый перед памятником, это диалог. Мы по-прежнему идём к нему за помощью и советом.

Мы исцеляемся душой здесь, на этой       могиле. Я верю, что мы ещё сможем научиться жить иначе, быть достойными его памяти. Очистим души от гордыни, осуждения, многого-многого ещё. Ведь нам даровано великое счастье – мы жили в одно время с таким человеком. Мы знали его. Да поможет нам Господь.

Ирина Николаевна Извольская, корреспондент газеты «Тульские епархиальные ведомости»

Этот человек был для меня не только духовным наставником все последние годы, а друг. Помню все часы, проведённые рядом с ним, все его слова. «Люблю я быть в священном храме», – это строки из стихотворения отца Ростислава.

Закрылись навсегда необыкновенно живые, добрые и пронзительные, строгие и всепрощающие очи дорогого нашего батюшки. Но я вижу по его глазам, как он меня то по-отечески бранит за необдуманные поступки, а иногда похваливает…

Будет очень горько, если дом отца Ростислава достанется кому попало, и будущие хозяева так и не поймут, что это не дом, а церковь, храм. Батюшка мечтал, чтобы его дом после его смерти стал чем-то вроде православного читального зала или библиотеки для священников, семинаристов, гимназистов, мирян, кому интересен мир Православия.

Но – всё в Руце Божией, над всем – Воля Господня. Духовное наследие протоиерея Лозинского перетекло в музеи, архивы. Оно не пребывает втуне, но работает. Живёт!

Надежда Константиновна Тюленева, корреспондент газеты «Позиция»

Как сами собой проявляются в храмах исчезнувшие, казалось бы, навсегда фрески, так с каждым годом всё более будут обозначаться, ощущаться всё большим числом людей плоды трудов доброго пастыря, духовного отца нашего протоиерея Ростислава Романовича Лозинского.

Титаническая, невидимая миру духовная работа свершалась за ветхими деревянными стенами его дома. Сотни ниточек, сливаясь в одну тропинку, тянулись к нему, и каждый входящий находил здесь взыскующее понимание, очищался, окрылялся и причащался грешной своей душой Небесной Благодати.

Не было для нашего пастыря на этой земле важнее дела, чем беседы с Божией тварью, созданной по образу и подобию Божию, но часто погрязшей в грехах и потерявшейся в этом мире. Пока мог говорить, пока хватало сил отвечать… Почти до последнего своего часа принимал всех, с раннего утра до позднего вечера…

Воистину помогал Господь доброму пастырю в его богословских трудах. Мы знали настоятеля, исповедника, священника; учёный-богослов был сокрыт от нас. Немногим приоткрывался, кто имел доступ к его работам.

А когда заглянули после смерти в лежащую самой верхней папку, в собственноручно составленный им список «Наиболее значительных работ протоиерея Ростислава Романовича Лозинского, доктора богословия», то ахнули: каковы диапазон тематики и глубина проникновения, и многообразие форм, и широта интересов и, конечно, как всегда, щедрость, величие души… И величие духа…

Ибо молодая цветущая душа этого 82-летнего седобородого старца не боялась смертного часа – она была готова к нему. Об этом говорил холодно подведённый итог 60-летнего служения алтарю и чёткое видение предела своих физических сил – на остающиеся дни размечено ровно столько, сколько они ещё могут вместить.

Например, «п.5 – организовать помощь воссозданию Щегловского монастыря».  Он сам сделал всё, что мог, и с его благословения монастырь приобретал свой сегодняшний облик, осенялся крестами. Озвучался колоколами, обрастал первым хилым кустарничком… Как матка пчёлами, облеплялся прихожанами…

Отец Ростислав обо всех помнил, обо всех подумал, он всем протягивает свою тёплую руку, посылая с небес своё благословение: «Не чудес ищите, дети мои, а трудов. Трудов просите у Господа нашего – во имя Дома Божия, во имя России!».

Эта титаническая фигура говорила про себя умиротворённым голосом: «Я не боюсь смерти… Потому что приготовился к ней. Переделал все дела. За всё отчитался. Относительно всего распорядился. Я даже счастлив. Благодарю Господа за то, что даёт мне силы спокойно, без этого дрожания, достойно встретить свой час… О, не смотрите на меня так. Я знаю – он близок. Об одном прошу – прошу молитв. Читайте по мне, грешному. Не плачьте. Будете плакать – мне только тяжело будет».

… Как прав был батюшка: действительно не опишешь никакими словами той неповторимой благостной красоты, в которую облеклось отпевание новопреставленного протоиерея, доктора богословия о. Ростислава Лозинского.

Точное слово нашёл для определения духа этих часов прибывший из Владимира архиепископ Евлогий, назвав их пасхой: ведь настоящий праздник души не на земле, а там, откуда она приходит на землю. И куда возвращается в чертоги Отца своего Небесного – если прошла достойно свой земной путь.

Но разве не доказательством тому было признание о. Ростислава из нашего грешного дольнего мира в горний именно в праздник Благовещения.

На первое утро после погребения пошёл дождь. Моросящий, мелкий и плотный. Те, кто пришли первыми к могиле о. Ростислава, были изумлены чудом: всю ночь горела и не была залита небесной влагой затепленная ему на могиле свеча…

… Он так мечтал, чтобы у каждого Божия дома, у каждой церкви был свой преданный, влюблённый только в неё батюшка-настоятель, который бы и воссоздал историю её, и пёкся о сегодняшней пастве. Отец Ростислав для молодых батюшек и книги особые подбирал, и времени не жалел для бесед с ними. Именно им была посвящена его докторская диссертация «Пастырь на приходе».

Гляжу в первые листочки, им (собственноручно!) отпечатанные, работы, которую он едва начал, обозначив «Годы моего земного странствия». Он сам поставил под названием даты: «(1912-1994 годы)». Поймал мой взгляд, когда я, прочитав эти цифры, оторвалась от страницы: «Да-да!» Значит, сам отмерил свой век.

И теперь, знаю, ведал, что лишь начнёт свою диктовку, что завершать придётся книгу нам, всем духовным чадам его, соборно… Ведь сколько нас окормлялись  его благодатью, очищались душою, согревались у очага всегда открытого дома его, окрылялись и укреплялись для дальнейшей жизни и трудов…

И вот он снова даёт нам спасительную нить – оставаться с ним, думать о нём, продолжать его, кормиться духовно. Вечная память, вечный покой нашему батюшке.

Матушка Богородица, Заступница грешных, Скоропослушница, моли Сына Своего – Господа Бога нашего Иисуса Христа – простить прегрешения вольные и невольные раба Своего новопреставленного протоиерея Ростислава да примет в Царствие Свое многострадальную его душу! Аминь!

Нина Ефимова, корреспондент газеты «Коммунар»

Думы об этом человеке трудно уложить в слова. Его увлечение не из ряда вон выходящих. Однако сумел он подняться в нём до вершин научного поиска, диплома доктора богословия удостоился.

В его характере, даже его образе есть что-то такое, что возводит в число неординарных. Может, неизменное стремление служить людям? Или непреходящий интерес к каждому человеку в отдельности, желание обязательно помочь возвыситься в самом себе, подвигнуть на добрые общеполезные дела. В умении владеть собой, держаться ровно, с достоинством ему не откажешь.

Научные поиски, открытия в области истории живописи, краеведения оформляются учёным в большие альбомы с текстовыми страницами, графическими работами, картами, планами-схемами, эскизами, старинными фотографиями и другими ценными документами. Он «прорубал» всё новые и новые окна в историю. Таких фолиантов около трёх десятков. Систематизированы они по темам:

«Дорога жизни» (своеобразная автобиография);

Страницы минувшего (откуда есть и пошла Тула);

Песнь Песней Соломона (о фресках русских художников);

Образцы русской стенописи Х1Х века;

Некрополь г. Тулы;

Творчество В.М. Васнецова и монументальная живопись» (открытие копий картин великого художника из Киевского Владимирского собора, выполненных неизвестными мастерами в 1909 году в Успенской церкви Тулы);

Куликовская победа;

Символ и обряд и т.д.

Лиана Кузнецова, корреспондент газеты  «Тульские известия»

Если бы в городе было больше таких людей, как Ростислав Романович Лозинский, человечество совершило бы новый эволюционный скачок: из человека разумного в человека нравственного.

Доктор богословия Ростислав Лозинский был до выхода за штат настоятелем храма Двенадцати святых Апостолов. Тула не родной Лозинскому город, но священник изучал её историю с любовью и трепетом редкостного краеведа.

Пожалуй, ни у кого из наших земляков и современников не болело так сердце за поруганные и разрушенные храмы. Он знал их все назубок – и те, которые сохранились до наших дней, и те, от которых не осталось и следа. Исследования Лозинского позже пошли в его книгу «Страницы минувшего».

Ростислав Романович практически спас Всехсвятское кладбище, которое по генеральному плану собирались сносить. Доктор богословия вместе с искусствоведами доказал его уникальность, таких памятников малой архитектуры из белого камня нет даже в Петербурге.

Ирина Михайловна Скибинская, заместитель главного редактора газеты «Молодой коммунар»

Ростислав Лозинский был необычным человеком. Его священническое служение пришлось на самое сложное для нашей страны время — время репрессий, богоборчества, насильственного уничтожения исторической и духовной памяти, а вместе с ней — и человеческого достоинства. Для того чтобы сохранить верность своему предназначению в этом жестоком оруэлловском мире, требовалось настоящее гражданское мужество. И сегодня ясно, что духовное наследие доктора богословия и почетного гражданина города Тулы Лозинского это не только книги, статьи, охраненные кладбища, но прежде всего — спасенные жизни и души людей.

В  «Тульском некрополе» собрались люди разных профессий: краеведы и историки, священники и журналисты, сотрудники музеев и преподаватели. Все они говорили о том, как изменила их жизнь и мировоззрение встреча с этим удивительным человеком, о его мудрости, редкостной доброте и деликатности.

Людмила Николаевна Дзиговская, сотрудник Тульского государственного архива

Первое впечатление об отце Ростиславе было такое: пожилой священник, корректный, спокойный, собранный. Отец Ростислав обладал ценным качеством: всегда опекал близких. Его забота проявлялась неназойливо.  Относился равно бережно ко всему живому – и двуногим, и четвероногим.  С тем же вниманием, с той же степенью участия он заботился о своей собачке во дворе.

Близко к сердцу принимал разрушение русской культуры.  Запечатлеть, сохранить, восстановить, сделать понятным и нужным – суть его бытия. В начале века в Туле было 66 церквей – осталось 4, было 13 кладбищ – осталось 2, было 11 рек – осталось 3, было 6 мостов – осталось 2.

Отец Ростислав скорбел о поруганной культуре Родины, будь то церковь в глухой провинции или собор Христа Спасителя в столице. Часто повторял: «Есть дела и делишки…». Последние годы жизни по мере сил посвятил важному и нужному делу – сохранению кладбищ.

Белов Александр Георгиевич, ведущий специалист Тульского военно-исторического музея